Прядка с Изумрудного моря
Шрифт:
Прядка кивнула.
— Это был вопрос с подвохом, — добавил Улаам. — Настоящий монстр прячется вон в том ящике рядом с тобой. Я подарил ему семь разных лиц.
Прядка глянула на ящик в небольшой тумбочке рядом с ее стулом. Внутри загромыхало. Она сделала вид, что ничего не заметила.
— Теперь хотя бы ясно, почему ее так боится команда, — сказала Прядка. — Они не осмеливаются поднимать мятеж, потому что эта штука ее защитит.
— Верно, — согласился Улаам. — Я ничуть не сомневаюсь, что капитан может убить всех до
— Старая поговорка?
— Странная, — поправился Улаам. — Я хотел сказать «странная». Похоже, язык подызносился. Раньше я его спокойно скатывал в трубочку. Ты знала, что это наследственная способность? Такое под силу только одному языку из четырех.
Улаам пристально оглядел ее рот.
Прядка подчеркнуто не стала сворачивать язык в трубочку, а попыталась разгадать план капитана Вороны. Та хотела загнать команду в угол, довести до отчаяния, заставить отправиться в опасные моря, потому что сама умирала? И желала напоследок пожить на всю катушку?
— Сколько, по-вашему, ей осталось?
— Сложно сказать. Я слышал, что обычно болезнь длится меньше года, но в ее случае все затянулось. Она держится на удивление долго, но счет вряд ли идет даже на месяцы. Недели, а то и дни. Я заметил, что ей приходится почти постоянно пить, чтобы избежать обезвоживания и не иссохнуть.
Еще один кусочек головоломки встал на место. К несчастью, Прядка понятия не имела, сколько всего кусочков нужно собрать и что должно получится в итоге.
— Тебе нужно что-нибудь еще? — спросил Улаам. — Видишь ли, я обзавелся восьмым лицом, и мне кажется, для него как раз найдется местечко на нижней стороне грудной клетки.
— Что делают полуночные споры? — спросила Прядка.
Улаам нахмурился. Вернув рукав на место, он подошел ближе, наклонился к Прядке и внимательно изучил ее одним глазом.
— Хойд! — крикнул Улаам.
В каюту вошел юнга. Прядка и не подозревала, что я ждал снаружи.
— Ты дал Прядке полуночные споры?
— Не-а! — отозвался я.
— Хорошо. Я боялся, что…
— Я дал их Уиву! — восторженно добавил я. (В свою защиту скажу, что принял их за лакрицу.)
Улаам со вздохом скрестил руки на груди. Прядка не могла избавиться от мысли, не придавил ли он ухо на предплечье и что при этом ощущаешь.
— Прядка, — начал Улаам, — в отличие от других спор, полуночные споры опасны в совершенно особом смысле. Им требуется постоянная подпитка от живого источника воды, роль которого как раз и выполняет проращиватель.
— Примерно как с капитаном?
— Именно. Но в данном случае это временно.
— Но что именно они делают?
— Они создают полуночный эфир, также известный как полуночная сущность — сгусток слизи, имитирующий ближайший объект. Эфир
Улаам помедлил, оглядев Прядку.
— Когда захочешь с ним попрактиковаться, убедись, что под рукой достаточно питьевой воды и серебряный нож. Многие проращиватели используют полуночный эфир для слежки, но осторожнее со сгустками больше твоего кулака. То есть не больше четырех-пяти спор за раз. Чем крупнее твое творение, тем у него больше шансов выйти из-под контроля.
— Я… не поняла и половины из того, что вы сказали, доктор, — призналась Прядка.
— Половины? Знал, что ты умна. Твой мозг…
— …не продается, — отрезала Прядка.
— О! — воскликнул я. — Можешь взять мой! Он все время твердит, что грязные носки не годятся вместо дуршлага для макарон, и если это правда, я даже думать о таком не хочу!
Улаам ухмыльнулся и вытащил из внутреннего кармана костюма блокнотик.
— Я записываю самые постыдные фразы, — объяснил он в ответ на недоуменный взгляд Прядки. — Покажу их ему, когда он придет в себя. Думаю, поводов для веселья мне хватит не на один десяток лет.
Так и случилось.
— Хойд, мне нужно узнать, как попасть к Чародейке, — обратилась ко мне Прядка. — Ты у нее побывал. Можешь провести меня или рассказать, как пересечь Полуночное море?
— Пока на нем висит проклятие, толку от него не будет, Прядка, — сказал Улаам. — Тебе придется его снять.
— Но как? Вы не знаете. А кто знает?
Мое лицо приобрело задумчивое выражение. В тот период это чаще всего означало, что я размышлял, можно ли считаться каннибалом, если время от времени кусаешь себя за щеку. Но в тот раз я и правда думал о словах Прядки.
В кои-то веки до меня дошел смысл сказанного.
— Я могу говорить, — тихо ответил я, — но ничего не могу сказать. Когда идешь на чужую свадьбу, надо всегда надевать белое.
— Это и есть говорить, но ничего не сказать. По крайней мере, ничего важного насчет проклятия.
— Верно! Но вот что важно. Тебе нужно найти того, кто может и говорить, и сказать по делу.
— Таких людей слишком много, — заметила Прядка.
Это было настоящим мучением. Из-за проклятия мои мозг и язык завязывались в узел. Я буквально не мог сболтнуть лишнего.
— Найди того, кто… похож на человека, но… не человек, — произнес я. — И может говорить… хотя… не должен.
Прядка склонила голову набок. Улаам подошел ближе.
— Прядка, такой связной речи я не слышал от него уже много месяцев. Думаю, он пытается сказать что-то важное.
— Звучит как белиберда. Наверное, он просто дурачится.
— Хм-м-м. Если и так, то сейчас он удивительно похож на себя прежнего. Тот, кто похож на человека, но не человек? И может говорить, хотя не должен…