Прыжок над бездной
Шрифт:
– Спасибо, не нужно… обойдемся… – растерялся Сережа от такой неожиданной любезности.
– Бери, чего там.
– Спасибо.
– А я постою, авось, подрасту хоть немножко, – пошутила соседка. – А много народу-то у вас будет?
– Нет, несколько человек.
– Праздник, что ли, какой?
– Просто чайку попьем, попрощаемся. Завтра ведь уезжаем мы, – сказал Сережа.
– Да знаю уж, знаю. Может, еще чашек возьмешь? У меня красивые, с цветочками, – предложила женщина.
– Посуды у нас хватит.
– Что и говорить, хорошей хозяйкой была твоя мать, царство ей небесное, – вздохнула Алла Кондратьевна.
У Сережи задрожали губы. Он взял табуретки и пошел в комнату.
– Погоди-ка, – окликнула его Алла Кондратьевна, когда он был уже в коридоре.
Мальчик остановился.
– Что-то я узнать хотела… Да, ты спроси у отца, когда он придет: может, пирог вам испечь? У меня муки есть немного. Как сердце чуяло – вчера на базаре купила.
– Нет, спасибо, тетя Алла, не нужно, – энергично затряс Сережа головой.
– Спроси все же.
– Откажется он.
– Да откуда знаешь?
– Отец все время говорит: мы сами должны по дому все делать, ни на чью помощь не надеяться. И убирать, и готовить.
– Ну, сами так сами. Ох, горе горькое, – вздохнула Алла Кондратьевна. Затем подошла вплотную к Сереже и, понизив голос, спросила: – А кто будет у вас сегодня?
– Гости, кто же еще? – удивился мальчик вопросу.
– Сама понимаю, что гости. А… а женщины среди них будут?..
Мальчик с удивлением заметил, как, задав последний вопрос, Алла Кондратьевна густо покраснела.
– Нет, по-моему, – ответил Сережа, подумав. – Придут только сослуживцы отца.
– Ступай, ладно, – махнула рукой соседка. – Готовься к своим гостям. Ежели что понадобится – кликни, я помогу.
Гости пришли вечером точно в назначенный час: что ни говори – люди военные. Каждый прихватил с собой какой-нибудь нехитрой снеди. Андрей Михеевич даже связку баранок принес. В итоге стол Чайкиных приобрел вполне пристойный вид.
Сережа отправился на кухню за чайником. Здесь вкусно пахло чем-то необычным. У своего примуса священнодействовала Алла Кондратьевна. На ней было новое платье какой-то немыслимой расцветки, которого Сережа прежде не видел. Соседка что-то переворачивала ножом на сковородке.
– Бери свой чайник, давно закипел, – любезным тоном произнесла она.
Во время чаепития разговор быстро перешел на завтрашний отъезд Чайкина в Ленинград.
– Большое дело задумано. Государственное дело, – сказал задумчиво Сергей Сергеевич Крылов, комиссар первой части. – Пожалуй, самое время создать конструкторское бюро по парашютно-десантной службе. Будут возникать все новые проблемы, и решать их следует централизованно, в государственном масштабе.
– И знающие люди там понадобятся. А главное, преданные парашютному делу, – добавил Андрей Михеевич. – Так что тебе, Христофорыч, и карты в руки. Хороший конструктор из тебя получится!
– Одно меня смущает! – улыбнулся Чайкин. – Отсутствие специального образования.
– Зато у тебя опыт большой, – перебил комиссар. – Ты в дело влюблен, а это самое важное.
– Только нас там не забывай, – улыбнулся механик. – И крутоярскую марку не урони.
– А ты что, тезка, приуныл? – неожиданно обратился комиссар к Сереже.
Вопрос застал мальчика врасплох: задумавшись, он смотрел на неизменную, порыжевшую от времени кожанку Сергея Сергеевича, точнее – на дырочку в рукаве. Отверстие было неровным, с обожженными краями. Сережа знал, что это след пули, который остался после стычки рабочего отряда, которым командовал Крылов, с группой бандитов. Сергей Сергеевич не отдавал кожанку заштопывать или залатать. «Пусть остается для памяти», – говорил он. Глядя на эту маленькую дырочку, Сережа почему-то думал о матери.
– О чем задумался, детина? – повторил Крылов с ободряющей улыбкой, словно угадав мысли мальчика, и положил ему руку на плечо.
– Ничего… Я просто так… – смущенно ответил Сережа.
– А ежели просто так, то нажимай, тезка, на баранки, – посоветовал Крылов.
Кто-то из гостей попросил:
– Давай читай, Саша.
– Успеется, – махнул рукой отец. – Чайку сначала напьемся.
В этот момент за дверью послышались тихие, словно крадущиеся шаги.
– Никак еще кто-то пожаловал? – сказал Крылов.
– Никого я больше не звал, – покачал головой отец.
Шаги стихли.
– Тут ведь у нас целая рота гражданского населения обитает, – усмехнулся Чайкин, однако отодвинул в сторонку свой неизменный кисет и прислушался. Затем резко поднялся, подошел к двери и распахнул ее.
В глубине коридора, едва успев сделать шаг назад, стояла пунцовая от смущения Алла Кондратьевна. В руках ее Сережа заметил тарелку, чем-то доверху наполненную.
– Вам чего? – спросил Чайкин, окидывая взглядом соседку, словно видел ее в первый раз.
– Да вот… слышу, гости у вас… – пробормотала она со слабой улыбкой. – И угощение надумала сделать.
– К чему?
– К чаю.
– Да я не в том смысле, – усмехнулся отец. – К чему было беспокоиться?
– Какое же здесь беспокойство, – пожала плечами Алла Кондратьевна, немного осмелев. – А оладьи хорошие, из картошки. И сметана.
– Спасибо, – сказал Чайкин. – Да вы входите! Что ж мы на пороге-то стоим?
Соседка вошла в комнату, степенно поздоровалась. Все стулья и табуретки были заняты, и она остановилась.
– Вон с Сережей садитесь, он подвинется, – произнес Чайкин.
Она присела на краешек дивана, жеманным жестом поправив платье. Сережа незаметно отодвинулся: визит соседки, честно говоря, пришелся ему не по душе.
– Ешьте оладьи, пока горяченькие, – сказала соседка и сложила руки на груди.
Отец наконец раскрыл толстую конторскую тетрадь, лежащую перед ним.
– Вот на старости лет ударился в сочинительство, – со смущенной улыбкой произнес он. – Хочу почитать вам первую главу повести, над которой пытаюсь работать. Действие в ней происходит давно, больше трехсот лет назад.