Прыжок над бездной

Михановский Владимир Наумович

– Ого! – не удержалась соседка.

– Я старался основываться на фактах и действительных событиях, – продолжал Чайкин. – Изучал их по книгам, архивным документам. Многие из них, как сказал мне директор нашего городского архива, еще не использованы. Ну и кое-что домыслил, конечно. Без этого, думаю, сочинителю нельзя. Что сказать о том далеком времени?.. – Отец на несколько мгновений задумался. – Оно было тяжелым для нашей Руси. Враги с запада нахлынули, как половодье. Они мечтали захватить нашу страну…

Осада. Из повести Александра Чайкина

Осень в том году выдалась капризная да ранняя, так что люди, можно сказать, и солнышка-то не видали. К началу сентября и вовсе лето пропало, как не бывало его. Обложные, тягучие тучи завесили небо, частенько сеялся нудный дождь.

В зарослях, окружающих монастырь, тревожно алели кисти рябины, которая в тот год уродилась отменной. Неплох был и урожай, но он пропадал, гнил на корню, и тут уж не погода повинна была: враг, коварный и жестокий, просочился, пробился сюда – почитай, в самую сердцевину Руси святой. Разорял дома, жег, грабил, убивал.

Смутное время!

Как сопротивляться вооруженному, организованному противнику? Единственной более или менее надежной защитой для окрестного люда представлялись только стены Троице-Сергиева монастыря, и сюда потихоньку начал сбиваться народ из окрестных деревень.

Недруг, сытый да наглый, пришел по Московской дороге. День и ночь бесконечно тянулись, поскрипывая, повозки, доверху груженные награбленным добром, мычал угоняемый скот, мародеры горланили пьяные песни. Частенько между разношерстными пришельцами вспыхивали драки, которые кончались поножовщиной.

Захватчики попытались с ходу взять монастырь, но были отброшены.

После нескольких неудачных попыток, понеся большие потери, они изменили тактику и принялись со всех сторон обтекать твердыню монастыря, так что последний в конце концов уподобился островку, который со всех сторон окружен беснующейся талой водой.

К концу сентября последняя тропинка, ведущая из монастыря, была перерезана. Враги обложили его, словно берлогу медведя, и заранее предвкушали победу. О несметных богатствах монастыря ходили легенды, что особо притягивало захватчиков.

…Иван вышел из избы на рассвете. В последнее время ему худо спалось, на душе было тревожно. Улицы оказались переполненными, и он подивился, сколько все-таки народу прибыло – не протолкнешься. Матери кормили младенцев грудью тут же, на улице, в воздухе стоял гул голосов, плач детей, надрывное мычание недоеной скотины.

Миновав площадь, тоже почти всю забитую пришлым людом, он направился к крепостной стене. Хотелось посмотреть, что происходит там, снаружи.

Ворота, обычно распахнутые настежь, сейчас оказались наглухо закрытыми. Иван потрогал пальцем поперечное бревно, потом с силой толкнул его, отчего несмазанные петли ворот натужно заскрипели. На звук подошел стражник с пикой.

– Чего тебе, пташка ранняя?

– Отвори, – попросил Иван.

– Смерти захотел?

– Глянуть желаю, что на белом свете деется. А то сидим тут, как в крысоловке.

Стражник покачал головой:

– Нельзя.

– Почто?

– Заказано ворота отворять.

– Вчера я бегал наружу…

– Вчера бегал, а сегодня не побегаешь. Велено никого не впущать и не выпущать, – зевнул стражник.

– А ты потихоньку, в калитку меня выпусти. А? – попросил Иван. – Что ж ты, не знаешь меня?

– Кто ж тебя не знает, прыгунка, – ухмыльнулся стражник. – Только зря просишь.

– Я пробегусь – за мной и ветер не угонится, и мигом обратно.

– Попадешь как кур во щи. А ты вот что, прыгунок, – посоветовал стражник. – Забирайся на стену да и гляди, сколько душеньке угодно.

– И то дело, – согласился Иван и словно ветер помчался к ближайшей угловой башне.

Стражник глядел ему вслед, то ли неодобрительно, то ли восхищенно покачивая головой. Странный он парень, этот Иван Крашенинников. Словно бес в ногах его сидит. Бегает так, что никто в округе за ним не угонится. Куда там! Кажется, Иван, захоти только, и коня доброго обгонит. А как он прыгает, как из лука тугого стреляет, как копье мечет в цель – загляденье! И откуда что берется? Отец его, Петр, забитый мужик, стать у него самая что ни на есть обыкновенная. А у Ивана – любо-дорого посмотреть: стройный, в поясе узок, плечи широкие. Ходит – как по воздуху плывет. Не зря девки на него заглядываются.

По витой избитой лестнице, утопленной в башне, Иван между тем споро выбрался на башню. Миновал выщербленный зубец, вышел на открытый участок и, глянув вниз, застыл, словно завороженный. Зрелище и впрямь было необычным.

Внизу на равнине теснился немирный пришлый люд, который торопился по-хозяйски устроиться у стен монастыря. Ставили палатки, разжигали костры, забивали скотину. Несмотря на ранний час, в стане противника царило оживление. Иногда до Крашенинникова долетали отдельные возгласы. Все это людское месиво колготилось в сырой сентябрьской дымке, сбивалось в кучки, чтобы тут же растечься ручейками, и очень напоминало издали муравейник.

Через несколько минут Иван заметил, как издалека, со стороны Благовещенской рощи, показалась группа воинов в одинаковых одеждах. Они сноровисто волочили по земле какой-то длинный предмет. Острые глаза юноши угадали в нем осадную лестницу, известную ему по рассказам Аникея, его приятеля, который слыл неугомонным выдумщиком и изобретателем всяческих поделок.

Иван смотрел на осадную лестницу, и сердце его еще тревожнее заколотилось. Только теперь он всей душой почувствовал, что впереди, в недалеком будущем – осада, жестокие сражения…

Потянул ветерок, и Крашенинникову показалось, что это сам ангел смерти повеял своим крылом. Из рассказов беженцев он знал, что враг жесток и неумолим. Чего-чего, а пощады от него не жди!

Здесь, за стенами монастыря, находились все его близкие: и многочисленные друзья, и старые родители, и златокосая Наталья. Что ждет их в будущем?..

Несмотря на насупившееся небо, осаждающие продолжали суетиться, что-то кричали, размахивали руками. Вскоре появилась вторая осадная лестница, затем еще и еще. Крашенинников и счет им потерял. Среди всех лестниц выделялась одна, которая была почти вдвое длиннее других.