Прыжок над бездной
Шрифт:
На дальней поляне десантники под руководством Чайкина внимательно и придирчиво оглядели школьный дельтаплан и остались им довольны. Ребята собирали дельтаплан по хорошей схеме, работали старательно, на совесть. Только вот чем обтянуть крылья? Думал Чайкин воспользоваться простынями, но с бельишком у партизан оказалось туговато.
– Придумай что-нибудь, командир, – просил Сергей Аникеева, с которым поделился своим планом – перелететь на дельтаплане линию фронта.
– Есть у меня одна идейка, – произнес Аникеев, немного подумав. – Парашютный
– Еще бы! А откуда он у тебя?
– Осенью немцы тут десант свой выбросили. Ну, лес мы прочесали, десантников выловили, а несколько поврежденных парашютов я припрятал.
– Зачем?
– На всякий случай.
– Запасливый мужик, ничего не скажешь!
– Такое дело у меня, ничего не попишешь. Посмотришь, что ли, парашюты?
– Конечно! – улыбнулся Чайкин и первым поднялся со ствола поваленной взрывом сосны, на которой они сидели.
…Дельтаплан получился на славу.
Сергей облюбовал для взлета холм в окрестностях партизанской базы.
Дельтаплан был готов, и теперь оставалось дождаться нужного направления ветра. Чуть не каждую минуту то один, то другой партизан слюнявил палец и выставлял его на ледяной ветер, после чего сокрушенно крутил головой.
Сергей похудел, осунулся. Вынужденное бездействие не давало ему покоя, а связаться с Москвой по рации было невозможно.
Однажды ночью его разбудил взволнованный Аникеев:
– Вставай, Серега! Направление ветра изменилось, теперь можешь лететь!
Чайкин мгновенно вскочил с койки. Через несколько минут оба, проваливаясь в выпавший три дня назад снег, двинулись в сторону холма. При свете звезд было видно, что туда уже вели чьи-то следы, слегка припорошенные снежком.
– Кто туда ходил? – спросил встревоженно Сергей.
– Я.
– Ребят, наверно, поднять надо, холм почистить от снега. По такому слою с крыльями не разбежишься, – сказал Чайкин.
– Пусть отдыхают. Я час назад проверил, нужный тебе склон чистый, ветер сдул снег.
– Двужильный ты, Аникеев. Отдыхаешь когда-нибудь?
– После войны отдохну, – отшутился командир партизанского отряда.
Снег поскрипывал под ногами. Пронзительный ветер заставлял ежиться. Чайкин задел тяжелую ветку сосны, и на него обрушился маленький колючий снегопад.
На вершине холма стоял готовый к полету, обтянутый трофейным шелком дельтаплан, надежно зачаленный, чтобы ветер не унес его раньше времени.
Чайкин поднялся к аппарату, еще раз проверил прочность лямок, поправил привязанную к поясу сумку, с которой не расставался. Вслед за ним поднялся к дельтаплану Аникеев. Вдвоем они расчалили аппарат.
– Ну, прощай, батя, – произнес Чайкин. – Надо спешить, ветер ловить.
– Лети.
Они обнялись, троекратно поцеловались.
– Спасибо за все. И не поминай лихом.
– Счастья тебе.
Чайкин просунул руки в лямки и побежал вместе с дельтапланом. Аникееву казалось, что он бежит бесконечно долго. Но вот дельтаплан медленно, словно нехотя, оторвался от склона холма и потянулся ввысь, в морозное звездное небо, кое-где подернутое облаками.
Аникеев смахнул с глаз слезы, выступившие от холода, и не спеша двинулся в расположение своего отряда.
Эпилог
Наступил день, которого Сергей Чайкин ждал, – день авиационного праздника. Рано утром он отправился в Тушино, где должны были собраться ветераны авиаспорта и парашютизма. Думал, придет раньше всех, но перед входом уже было многолюдно. Близ импровизированной трибуны играл духовой оркестр.
Чайкин с грустью подумал, что едва ли найдет кого-нибудь из близких ему людей – участников ставшего легендарным десанта на Танеевском полигоне. Кто погиб в войну, кто умер позже, от боевых ран…
Утро выдалось пасмурным, мелкий майский дождик то затухал, то усиливался, но это никак не влияло на настроение людей, которые постепенно заполняли аэродром Центрального аэроклуба имени В.П. Чкалова в Тушино.
Чайкин внимательно вглядывался в окружающих. По его глубокому убеждению, люди, имеющие дело с авиацией, с самолетами и планерами, с воздушным океаном, уж не говоря о космосе, несут на своем обличье некую неповторимую печать.
Народ стягивался к летному полю, где должен был пройти авиационный парад, а затем показательные выступления планеристов и парашютистов.
Чайкин радостно и в то же время придирчиво разглядывал новую технику, учебные самолеты, которые во времена его юности и не снились осоавиахимовцам, осваивавшим азы летного и парашютного дела. Юные курсанты демонстрировали виртуозное владение планерами и парашютами. Глядя на десант, высадившийся точно в заданном квадрате, Сергей Александрович вспомнил строки:
И в солнце, и в непогоду
Десантника зорок глаз.
Мы прыгнем на лес, на воду,
Пусть только дадут приказ!
После парада Чайкин вышел к каналу. Хотя дождь не перестал, сквозь тучи вдруг проглянуло солнце, и по воде заплясали светлые блики. «Цыганский дождь…» – вдруг выплыло из каких-то невообразимых глубин памяти. Вспомнились – городок его детства, река Разиня, еще молодой отец, с которым они вдвоем таким же, как сегодня, хмурым воскресным утром выбрались на рыбалку.
Две девушки под одним зонтиком оглянулись на пожилого полковника…
Почему-то Чайкин подумал об Андрее Балабанове. Жив ли? Несколько раз после войны Сергей пытался найти его, но Андрей словно в воду канул. Правда, в списках погибших и пропавших без вести он не числился.
К обеду дождь перестал. Повсюду выстраивались оживленные, многоголосые очереди: в кафе, за мороженым, за прохладительными напитками. Все еще поглядывая на встречных, но уже безо всякой надежды встретить кого-нибудь из боевых друзей, Чайкин встал в длинную очередь за билетами на речной трамвай.