Психология свободы

Ткачёв Виктор Григорьевич

То есть хитрая вещь: медитируют не одни йоги, обычный человек тоже, сам того не понимая, постоянно и непрерывно медитирует. Иначе бы его раздавил психогнёт – как порождение психики при сотыкаемости её с внешним миром. Точнее с тем из жизни, что человек выносит в качестве внешнего к себе, – в разные моменты это разное.

Брать в самом широком смысле, то психогнётом является вообще всякое наше делание. Потому что хоть в какой-то минимальной степени, но мы прессируем себя испускаемым деланием. Так сказать, несём его, что и есть самопрессинг. Вообще человек (обычный, в обычном состоянии) суть "ходячая воплощённость" целых пластов непрерываемых деланий: пласт над пластом,

где ниже расположенные попросту затеняются, и тем не понимаются человеком-носителем, что они у него есть. Но есть же, а значит гнетут, тянут, а также суживают душевный кругозор.

Это мы подошли ещё к одной основополагающей психокатегории. Делание как нечто первичное – из занимающего нас в порядке жизни.

Вообще говоря, чуть только "зашевелился душой", это уже делание. Душой? Ну, тем предельным, что ты вообще есть собою, тем как тобой, чего нельзя уже в принципе ничем подменить. То есть ты в последней инстанции себя – вот кто зашевелился, если не нравится затасканный термин "душа". Подобные первошевеления составляют элементарные наши делания, никак не исчерпывающие всё множество деланий. Возможны дальнейшие шевеления (наши в себе). Включающие в себя эти первичные. Так сказать, шевеления шевелениями! Это уже неэлементарные делания, разной степени неэлементарности. Очередная такая надставляемость в шевелимости – провозглашает целую плоскость (или сказать – уровень) возможных деланий, по составности равных провозглашающему.

Но возможно излагаться и менее оккультно. Например, что же такое делание с нашей-то "фирменной" – наивозможно субъективной! – точки зрения? Да твоё дополнительное наполнение собой (чем уж ты там у себя неложно выступаешь!) какой-либо избравшести в себе! Потому что задвигаться – значит начать разделять собой какое-то направление, в пику иным возможным. То есть что? Понятие избирательности имманентно понятию направления, а понятие направления имманентно уже понятию задвигавшести.

В общем, своя как души воплощёнка в некую избранность в себе – вот что такое делание. Строго субъективистски, именно это оказывается им. И как одно из базальныз психопонятий, принципиально труднооговариваемо. Бесспорно тут, что связано оно с движением. Твоя задвигавшесть – в себе как олицетворённой живости. Наводимое тобой своё движение – телесное, внутрителесное или ещё какое, с той или иной степени интериоризации. Запускаемое избравшестью чего-то тобой в себе, наведённого более ранним твоим движением. С тем что избравшесть – тут тоже наведена, только что самым последним твоим движеньем – из тех "более ранних". Так и ротируем, невесть когда запустившись неким первошевелением в себе.

Нет, ну что такое "делать", в конце концов каждый интуитивно пpeдставляет. Так что, на худой конец, отослать его к этой его знаемости, да и де­ло с концом! Даже такой психометодический ход приемлем...

Элементарное делание есть действие. Где элементарное – в смысле простейшего из возможных. Действие элементарно как делание потому, что имеет мини­мальную из возможных задумку. Минимальную по смысловому объёму. Сказать обратным образом, ему соответствует, его определяет минимальная из возможных задумка! В су­щности, последнюю при делании типа "действие" можно считать практически от­сутствующей – она сведена просто к смыслу, чтоб ему, действию тому, быть, и всё. У действия нет фабулы, нет расписанности, – это квант, который может либо быть, присутствовать, либо не быть, отсутствовать, вот и всё. То есть делание, фа­була которого сведена к самом'y его возникновению, – вот что такое действие. Сведена к этому, или можно сказать – редуцирована до этого! То есть задуманность действия – это задуманность самой действенности как факта, а не того, какой ей там быть.

Итак, действие как бесфабульное делание. То есть делание, вся фабула которого принципиально сведена к самому факту делательной изливательности. И любое делание, запускаясь, неизбежно фигурирует у вас дей­ствием. В этом отношении и простое делание – типа поднятия руки, – и сложное – типа двигательного комплекса, который надо в едином подходе прокрутить на турнике гимнасту (то есть не слезая с того тур­ника и не повисая свободно на нём: как залез, так всё время двигайся, пока не спрыгнешь), – оба одинаково поначалу являются действием. Сложносоставное делание, чтобы начаться, должно сначала выступить – и неявно всегда и выступает! – фабульным целым, которое либо есть, либо нет. Это уже потом та фабула разворачиваться будет! Так что действие, как простейшее дело, есть неспециальный запускатель дел, – т'aк можно выразиться.

2. Вместо выступаемости "собой как собой" – неизменно выступаем "собой как деланием". Каким-либо. То есть, своё истинное бытие подменяем бытием делательностным. Вот оно всё как, с чисто субъектной точки зрения как точки зрения нашей психопостигательной "фирмы"!

В психоплане устойчиво заменяем себя своими делами. Психоперетекая в наполнение собой всяческих действий. Действий на самых разных уровнях и планах своего физического воплощения. Ввзаимосоотносящихся и надстраивающихся друг над другом – в качестве неких длящестей. Или сказать – текущестей. Это вместо того, чтоб сохраняться, повторяю, самим собой! Будучи отрешённым от действий. Вот, в самом общем психо-теоретическом плане, об­рисовка того статус-кво, которое собой являет жизнь обы­чного человека – как бытие его во плоти.

То есть что? Эта общая обрисовка была нужна, чтобы "сама наметилась" наидостойнейшая цель жизни для человека – прек­ращение всех составляющих жизнь деланий. Всех, через кото­рые составляешь её для себя. Отказ от них в пользу себя самого! Как того нечто, которое за теми деланиями стоит. Вне зависимости, кто или что это такое. Подобное и есть ме­дитация – в принципиальном смысле того, чт'o человеческая культура пыталась обозначить этим словом.

И преследуемая медитацией цель – именно наидостойнейшая: просто в силу того, что нет более общей возможной цели.

А добавочно, возможна и специ'aльно понуждающая логика. Надставочная смысловая грань, понудительная к медитации. Оно ведь что? Кроме истинного бытия, ничто не бесконечно, то есть сколько бы ни пыжился в деланиях – как неистинном своём бытии, – рано или поздно придётся их прекратить. Если не по добру, так по выдуждению – тому или иному. Которое обязательно найдётся! Так прекрати сейчас, посмотри, что это такое, а там опять начнёшь, если захочется. Что, к счастью, заведомо неизвестно: за себя тамошнего собой тутошним ничего знать не можешь. Ибо таков общий принцип: низшее способно пребывать лишь в иллюзиях касательно высшего.

Эти бы логики не работали, если бы можно было жизнью вообщ'e не преследовать никакой цели, – но подобного нет. Обязательно преследуешь! Хотя бы явочным порядком, если уж напустил на себя нигилизма и тем напрочь ничего не хочешь. И коль цели преследуешь, то они обязаны сравниться, тем выталкивая из своей массы приму. Которую остаётся лишь определить и означить. Что мы и сделали.

Свою пребываемость в делах – даже можно бы было не шантажировать. А вспомнить что каждый – выступает исследователем жизни. Пусть хоть в неявности того себе, но выступает! Да появится и явность, если вспомнить себя в детстве. Тогда исследовательская такая жилка – наименее прикрыта. И в порядке неё – просто интересно посмотреть, чт'o будет, если во всех своих делах остановиться. Явных и тайных, – чтобы действительно оказалось, что остановился во всех.