Псы войны. Гексалогия

Пауллер Олег Евгеньевич

– Здравствуйте, товарищ комендант. Не помешаю?

– А, товарищ советник, - насмешливо спросил майор.
– С чем пожаловали?

– Скажите, Борис Николаевич, Вам что-нибудить известно о событиях на границе с Зангаро...

– Вам уже доложили?
– удивлённо спросил майор. Его коротко остриженная светло-рыжая голова резко ушла в тень.
– Что же знаю не много. Могу только сообщить, что это всё, что осталось от группы майора Спати Буассы.

– И много вышло?

– Всего двое, Сергей Александрович! Всего двое: сам майор и его ординарец.

– А где остальные?

– Видимо, на том свете, - меланхолично произнёс комендант.

– У меня к Вам ещё один вопрос?

– Внимательно слушаю, Сергей Александрович.

– Вам что-нибудь известно о наших кораблях в Гвинейском Заливе?

Майор сразу встрепенулся:

– Кто Вам это сказал? Подполковник Петров?

– Нет. Представьте себе, обе новости я узнал у местного губернатора.

– Проклятые болтуны, - вырвалось у майора.
– Честно отвечу: мне ничего не известно о планах нашего командования в Заливе. Если хотите, спрашивайте у Петрова! Он прибудет в лагерь со дня на день. А точнее, когда закончим расширение взлётной полосы. С ним будут члены правительства Зангаро в изгнании. Это уже точно по Вашей части, Сергей Александрович!

– Спасибо, Борис Николаевич!

– Вот что ещё, - помялся Лунёв.
– Вы здесь человек новый. Всего не знаете...

– Что-то не так?

– Да, нет. Просто я хотел Вас предупредить об одной местной особенности.

– Какой?

– Здесь в Африке если кто-то дорвался до важного поста, все учереждение будет забито его родственниками или теми, кто сможет ему дать хорошую взятку. Зато родню своего предшественника он немедленно выкинет с насиженных мест.

– Вы не преувеличиваете, Борис Николаевич?

– Нет, - печально ответил майор.
– Нынешний губернатор провинции - этому типичный пример, хотя и числится активистом...

– Вы уверены?

– Да. Когда мы начали строительство этой базы, было решено соорудить несколько гражданских объектов. Во-первых, для того, чтобы был повод завозить сюда строительные материалы и технику, а во-вторых, чтобы наладить прямые связи с местным активом. Мне прислали досье на всех более или менее важных чиновников и влиятельных лиц Гинкалы. Я их изучил и сделал выводы. Только и всего! Вы представляете, он насадил свою родню даже в обществе богано-советской дружбы...

– Вы, по-моему, слишком мнительны, Борис Николаевич! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, товарищ Голон!

Акимцев очнулся в абсолютно белой комнате. Тихо гудел вентилятор, вокруг двигались люди в халатах. Один посмотрел его зрачок и по-русски произнёс:

– Кажется очухался...

– Слава Богу, свои, - промычал Евгений и вновь провалился в сон. Вместе с ним к нему вернулись воспоминания о последних днях в джунглях. Проводник по имени Алекс уговорил туземцев той деревушки на краю леса их приютить. Евгений вспомнил каким чудом её жители посчитали магнитофон Рамона. Вытянув шеи и выпучив глаза, они смотрели на маленький ящик. Они слушали его несколько вечеров подряд, пока окончательно не сел чудом сохранившийся запасной аккамулятор от радиостанции. Каждый вечер они собирались вокруг Рамона и терпеливо ждали, когда он нажмёт кнопку. Как только начинала играть музыка, все вздрагивали и пятились назад, потом, локтями отпихивая друг друга, лезли вперед и замирали. Это повторялось из раза в раз. Как пояснил Алекс, жители деревни считали, что в ящике сидит маленький человечек, который поет живым голосом. Музыка вызывала у простодушных туземцев оцепенение и испуг: они считали, что это крики какого-то неизвестного им зверя. Поэтому с первыми аккордами кольцо людей медленно раздвигалось, задние вставали на ноги. Но когда тот голос делал паузу или шепотом произносил последние слова тоски и отречения, раздававался взрыв хохота. Все смеялись до слез, указывая пальцами на ящик и одобрительно кивая головой. Маленький человечек, запертый белыми начальниками в коробке и жалующийся оттуда, не вызывал у них ни малейшего сочувствия! Желая укрепить свое влияние на носильщиков, Акимцев объяснял им, что это добрый дух, пока он жив, все будут живы и счастливы. Поэтому, когда полностью разрядился аккамулятор его маленький отряд был вынужден ретироваться из деревни.

За те несколько дней, что пробыли в деревне, его люди набрались сил, и двигались довольно бодро по лесной дороге, но она быстро кончилась. Алекс вёл отряд по узкому руслу мелкого ручья, окаймленного колючими кустами. Но не это обескуражило Евгения больше всего, а зрелище, которое открылось нам с первого же гребня. Отрог за отрогом чередовались с глубокими долинами. Здешнюю местность можно сравнить с рукой, растопыренные пальцы которой указывают на юг. Полагаясь на карту, Акимцев надеялся, что торная тропа вначале будет идти по ровному месту, а оказалось, что все время придется петлять по холмам и долам! Только взберешься на гребень -- уже крутой спуск. Разность высот достигала трехсот-четырехсот метров, и мы продвигались очень медленно. Через несколько часов отряд сделал привал, одолев каких-нибудь пятнадцать километров, а по прямой -- от силы семь... Затем тропа стала сворачивать в глубь леса, поднимаясь все выше и выше. Кустарники сменились высоченным древовидным папоротником, а обыкновенный папоротник был человеку по пояс. В полдень как обычно пошел дождь. Хлынул внезапно, точно где-то открыли кран, -- как всегда в тропиках. Плотная завеса дождя все заволокла, солдаты едва различали друг друга. Тем не менее, Алекс как ни в чем не бывало продолжал путь. Оставалось положиться на провидение. Минул и час, но дождь все не унимался, пока не прекратился так же внезапно, как и начался. Наконец тропа вывела отряд на плато. Подъем стал легче, воздух здесь был чист и свеж. Выглянуло солнце, в небе изогнулась великолепная радуга -- точно ворота в сказочный край. Я быстро убедился, что место здесь и впрямь необычное: пять километров в ширину и вдвое больше в длину. Его покрывал лес высоких манговых деревьев и таману. Никаких зарослей, заслоняющих вид, не наблюдалось часто попадались светлые прогалины. Потом тропа вышла на просторный луг, за которым начинались дикие кофейные кусты. Вдруг что-то зашумело, и через тропу метнулась здоровенная черная свинья, сопровождаемая выводком поросят. Ламбо молнией исчез в кустах. Визг, хрюканье, гомон говорили о том, что добыче не удалось уйти! А вот и капрал - тащит отчаянно визжащего поросенка!

–  Отличные места для охоты, - сказал Ламбо. -- Свиньи, анилопы, козы. Видишь, командир, - следы...

– Привал, - скомандовал Акимцев. Солдаты неторопливо стали разбивать лагерь. Так возник первый опорный пунк ФПЗ в Стране Винду. Русские называли его то ли в шутку, то ли всерьёз базой Акимцева, а аборигены - Базаким. За пару дней удалось расчистить площадку для вертолёта. Прилетевший из Гинкалы МИ-4 доставил необходимое оборудование и врача, сделавшего массу различных уколов и прививок. По его рекомендации Евгения и Рамона перевезли в больницу Гинкалы.

– Не волнуйтесь, голубчик, с Вами ничего страшного не произошло, - говорил ему доктор перед вылетом.
– Полежите под капельницей дня четыре, поедите, отоспитесь и будете как огурчик и Ваш коллега тоже...

– А мои бойцы?

– А эти? Они - люди привычные. Один вообще здоров как бык. Я думаю, что он из этих мест. Остальным я уже сделал клистир, промыл желудки. Дня через три они смогут нормально питаться, а через неделю - восстановят свои силы. Я за ними понаблюдаю. Это очень интересный материал!

Взлётно-посадочную полосу закончили в среду: через три дня после выхода майора Буассы из джунглей. К этому времени вся территория базы была обнесена колючей проволокой. По её периметру через каждые сто метров поднялись сторожевые вышки, на которых маячили часовые. Аэродромные постройки еще не были закончены, но база уже работала в штатном режиме. На невысоком холме смонтировали радиолокатор управления воздушным движением. Рядом с ним были развёрнуты две ЗПУ со значками народно-революционной армии Боганы. Боевых самолётов у соседей и в помине не было, поэтому Голон разыскал Зигунова и спросил: