Птица в клетке. Повесть из цикла Эклипсис (Затмение)

Тиамат

Положение казалось безвыходным. А потом, как в романе, появился избавитель. Точнее, избавительница долгожданная Александра Богоравная. Но встреча с ней Альву отнюдь не порадовала. Он еще дня три потом вздрагивал от резких движений и потирал щеку. Впрочем, если по порядку, то дело было так.

На очередном представлении, после очередного акта мужской любви Альва вдруг заметил, что в зале стало тихо. Он, постанывая, выполз из-под своего ненасытного варвара, вознамерившегося пойти на второй заход, и с удивлением увидел, что зрительницы смотрят отнюдь не на них, а на женщину в дверях. На женщину в алом плаще и в шлеме с драконом. Как сказали бы старинные легенды, кавалер Ахайре никогда ее не видел, но сразу узнал. Волос под шлемом было не видно, да и цвета глаз в полутемной зале было не различить. Но никому больше не кланялись аррианки, и никто больше не носил доспехов из легендарной красной стали. Ни к кому больше не подбегал, униженно согнувшись, хозяин. Судя по всему, она только что приехала, прослышав о представлении сапоги и край плаща были в грязи. И успела увидеть достаточно, потому что с места в карьер принялась торговаться с хозяином. Ну, это Альва так подумал, что торговаться, потому что они спорили, тыкая пальцами в сторону пленников, хозяин оправдывался, Александра наступала, злилась, грозила, а потом и вовсе потянула из ножен меч. Даже Кинтаро забыл о своих намерениях, заглядевшись. Наконец соглашение было достигнуто, порядочный мешок с веселым звяканьем перекочевал из рук мрачной одноглазой спутницы в загребущие лапы хозяина, а великая воительница взяла на себя труд осмотреть свое приобретение.

Дальше воспоминания кавалера Ахайре путались. Вроде бы он стыдливо потянул на себя покрывало, вставая навстречу, и не поднимал глаз, пока рука в красной перчатке не взяла его за подбородок. А потом воительница отступила на шаг, меняясь в лице, и дальше все покрыл мрак. Угасающее сознание еще уловило крики, шум борьбы и знакомое рычание, прежде чем отказал слух. И больше он не слышал и не чувствовал ничего, пока вдруг не очнулся в полутьме шатра, в круге из слабо светящихся незнакомых символов.

Он был все так же обнажен, руки то ли скованы, то ли связаны за спиной так онемели, что не разберешь. По голым коленям и нежной коже между бедер гулял недружелюбный сквозняк, но самое неприятное было то, что вся левая сторона лица горела и ныла. Судя по всему, воительница приложила его даже не кулаком, а тяжелой наручью, закрывающей руку от запястья до локтя.

Альва поморщился. Наверняка рассечена кожа скулу саднит и стягивает, верно, от засохшей крови. После давних-предавних приключений в Джинджарате кавалер Ахайре очень трепетно относился к своему лицу и даже от малейшей царапины впадал в меланхолию. На этот раз хоть левая щека пострадала, все какое-то разнообразие. Это что, ритуал ухаживания в Арриане? Дьявольское пламя, даже суровая Ашурран не лупила почем зря красивых юношей! Ехидный внутренний голос, впрочем, не преминул возразить: «Так то юношей, приятель!»

Он попробовал переменить положение и не смог какие-то невидимые путы держали его, не позволяя сдвинуться ни на полпальца. Даже головой не пошевелишь: можно только скосить глаза вниз и насладиться видом собственных голых коленей. Альва немного потрепыхался, но без всякого результата. Если не считать, что он привлек внимание и удостоился лицезреть свою пленительницу.

Александра была уже без доспехов, плаща и шлема, в простой степной одежде: штаны, безрукавка, босые ноги. Она щелкнула пальцами, не глядя произнесла: «Оррм!» и два светильника загорелись. Близость магии огня горячей волной отозвалась в Альве. Он и понятия не имел, что так по ней соскучился! Обидно было видеть, как другой человек с легкостью призывает огненную стихию, самому кавалеру недоступную. Он облизал пересохшие губы, не зная, что сказать. Не так представлял он себе встречу с воительницей, совсем не так…

— Антар ва руатта найтар ариддаран? спросила она, усмехаясь торжествующе. Глаза ее блестели. Синие, кажется, или темно-серые. И волосы не черные и не рыжие, а темно-каштановые, заплетенные в четыре косы. Выглядела она очень довольной, и тон был такой… Что-то вроде: «Наконец ты и попался!» Стоп, как это она сказала?

— Руатта? с удивлением повторил Альва. Вы что, приняли меня за чародея Руатту?

Она рассмеялась и разразилась длинной фразой на своем рычаще-лающем языке, полном раскатистых «ррр». Ей, похоже, и в голову не приходило, что пленник не понимает ни слова. Альва снова скосил глаза вниз, приглядываясь к символам на полу. Они не были нарисованы, просто светились сами по себе, как любой магический круг или полог. Похоже на самый обыкновенный круг силы, который удерживает демонов, бесов, оборотней и чародеев. Теперь в происходящем появился некоторый смысл, хотя скула не стала меньше болеть от осознания, что зубодробильный удар на самом деле предназначался блудному папочке кавалера Ахайре.

— Я не Руатта, сударыня, проговорил он внятно и четко. Меня зовут Альва Ахайре. Вы понимаете меня? Я не Руатта.

Она продолжала глумиться, но Альва упрямо твердил одни и те же слова, и наконец она догадалась прибегнуть к магии. Снова движение пальцев, короткое заклинание, и она спросила нетерпеливо:

— Ну что еще? Что это за незнакомый язык? Хватит прикидываться!

— Слава Единому! с чувством выдохнул Альва. Уверяю вас, вы ошиблись, сударыня. Я не Руатта.

— Ну а кто же ты тогда, человек с лицом Руатты? Да и не только лицом, она окинула его откровенным взглядом. Ты, конечно, умудрился мастерски запечатать свою магическую силу, но я все равно ее чувствую. Глупые отговорки, чародей.

— Хотите верьте, хотите нет, но меня зовут Альва Ахайре. Наложите на меня заклятие правды, и я повторю то же самое.

— Ну да, а чародей Руатта твой злобный брат-близнец. История, достойная театральных подмостков!

Но Альва уже был уверен в себе.

— Сударыня, я уверен, вы прекрасно знаете способ, с помощью которого чародей Руатта может производить на свет своих двойников. Таких же красивых и рыжих, как он. Простой, естественный способ, без всякой магии. Нужна только женщина. Он чарующе улыбнулся. Александра задумалась и вдруг улыбнулась ему в ответ, весьма благосклонно.

— Хмм, ты его сын, допустим. И даже если я скажу, что чародеи бесплодны, ты ответишь, что он зачал тебя до того, как стал чародеем. И магические способности впрочем, слабые весьма передал тебе по наследству.

— Я не так много знаю про чародея Руатту. Но сами подумайте: неужели он не смог бы отразить ваш удар? И позволил бы так легко захватить его в плен?

— И уж точно не стал бы трахаться с мужиком на потеху толпе, добавила она, и Альва почувствовал, что неудержимо краснеет.

— Папочка так и не смог привить мне свои суровые моральные устои.

— Так он знает о тебе? Вот это может быть интересно.

Александра прошлась туда-сюда, не отрывая взгляда от пленника. Черты ее лица смягчились, и в глазах засветилось откровенное любопытство. Она получила новую фигуру в игре и теперь прикидывала, что с ней делать.

— Сударыня, нерешительно начал Альва. А… тот человек, что был со мной… мой возлюбленный. С ним, надеюсь… и к его собственному изумлению, его сладкоречивый язык ему отказал, не в силах озвучить страх за Кинтаро, которого он лет десять уже не испытывал.

— А, этот. Как ты смог превратить его в пантеру, если был без сознания? Придумал бы что получше. Мы, аррианки, диких кошек укрощаем еще быстрее, чем людей.

— Что с ним? Альва вскрикнул. Ради всего святого, скажите!

— Вот теперь я верю, что ты не Руатта. Он бы только молча нос задирал, знаю его. Да жив твой любовник! Стану я убивать красивого парня, за которого плачено звонкой монетой! Заклятье твое долго не продержалось, он обратно человеком стал. Вырубили и ошейник надели. Я его Эрменгарде отдала, позабавиться, но велела поберечь. А ты, зайчик, иди-ка сюда. Будешь себя хорошо вести, позволю вам увидеться.