Птицы
Шрифт:
— Клара, ты за них не в ответе. Они не твои дети.
— Хватит мне об этом напоминать! — мадам Клара буквально взорвалась. Она утратила над собой контроль и сорвалась на крик. — Буквально все считают своим долгом мне об этом напомнить!
— Может быть, это оттого, что ты вечно об этом забываешь? — жестоко сказала мадам Воррта.
— А что, по-твоему, я должна испытывать? — с вызовом спросила мадам Клара. — Мне должно быть наплевать? Как тебе?
Мадам Воррта не торопилась отвечать. Через решетку проникали лишь звуки раздраженного дыхания мадам Клары.
—
«О каком это мальчишке речь, интересно?» — подумал Финч, а госпожа директриса продолжала:
— Но он сделал выбор. Он поверил пророчеству Одноглазого и послал за ними Кэрри. Если тебя интересует мое мнение, это лучший выбор из худших, а ты…
— А я никогда не верила в пророчества этого лжеца Корвиуса. Все его пророчества — самоисполняющиеся, как вы этого не замечаете! Он подталкивает несчастных, которые верят ему, и они сами совершают все то, что он там себе напридумывал.
— Я знаю твое мнение, дорогая, — сказала мадам Воррта. — Но ты не можешь не согласиться с тем, что Корвиус прочитал в Нитях о том, что Карран и Коллн попадут в лапы Гелленкопфа, и они в них попали.
Кора в ужасе от этих слов зажала рот руками.
— Кора, — прошептал Финч. — Кто это? Кто такой Гелленкопф?
— Это… враг… — едва слышно ответила девочка. — Он очень плохой.
Мадам Воррта тем временем не прекращала укорять:
— Мальчишка велел найти их, пока они не выдали Гелленкопфу местонахождение Черного Сердца, и послал Кэрри, а ты, чтобы спасти их от Кэрри, отдала их под защиту Гелленкопфа. Какова ирония! Кто бы мог подумать, что ты — именно ты, Клара! — свершишь пророчество, в которое не веришь.
— Джинни… — умоляюще проговорила мадам Клара. Судя по ее голосу, директриса Фогельтромм была ее последней надеждой. — Поговори с ним. Он тебя послушает. Убеди его простить их. Если он их простит, я их верну.
— Как же? Ты совершила непоправимую ошибку, милая.
— Непоправимого не существует, когда дело касается меня, ты же знаешь. Я… я что-нибудь придумаю. Поговори с ним.
— А почему ты думаешь, что он станет меня слушать? — с сомнением спросила госпожа директриса.
— Потому что он думает, что ты знаешь, где его… Камилла.
— Но я не знаю!
— И тем не менее…
Дверь чулана вдруг распахнулась. Дети вскрикнули и испуганно обернулись.
— Так-так-так! — сказал высокий мужчина, стоявший у порога. — Прячемся и подслушиваем?
Носатое существо с нафабренными черными волосами было одето в угольный костюм-тройку; высокий воротник его рубашки охватывал кроваво-красный бархатный галстук.
— Нет, сэр… — начал Финч. — Мы просто…
— Что «просто»? — перебил его мужчина. — Просто нарушаете правила? — Он осуждающе поглядел на Кору. — А вы, мисс Кнауэ, и без того почти наказаны! Вам, оказывается, мало? Из такой хорошей семьи, и столь сумасбродная девица!
— Профессор Кнеппин, я… — начала было Кора, но носатый перебил ее:
— Свои оправдания,
Он развернулся и пошел в сторону лестницы, дети понуро поплелись следом.
«Как же это глупо, — подумал Финч, — отправиться за провинность в кабинет директора даже не в своей школе. Только я мог встрять в подобную несуразную неприятность!»
Отметив, что Арабелла оглядывается по сторонам, выискивая пути побега, он перехватил ее взгляд и покачал головой. Что-то ему подсказывало, что с этим профессором Кнеппином лучше не шутить. К тому же их побег для Коры сделал бы все только хуже. Кто знает, не наказали бы ее из-за них еще сильнее.
Кора шла, низко опустив голову. Кажется, она беззвучно плакала.
— Все будет хорошо, — шепотом попытался утешить ее Финч, сам не веря своим словам, но наивная девочка немного приободрилась. Почему-то она ему верила.
Вскоре они уже были у двери кабинета госпожи директрисы.
Профессор Кнеппин отрывисто постучал.
Дверь в тот же миг распахнулась, и из нее величественно вышла женщина в багровом платье, будто в крылья, завернутая в ореол строгости и непреклонности. У нее были неимоверно спутанные красные волосы, в которых торчали алые перья. На ее клювообразном носу сидели круглые очки. Черные глаза буравили профессора и пойманных им детей.
— Что здесь такое? — спросила госпожа директриса. — Профессор Кнеппин, объяснитесь!
— Мадам Воррта, — начал профессор. — Я шел в свой кабинет, когда услышал перешептывания в свечном чулане. И вот… полюбуйтесь, кого я там обнаружил.
— Что они там делали? — спросила госпожа директриса, повернув голову сперва к Финчу, затем к Арабелле и напоследок к малышке Коре.
— Полагаю, подслушивали вашу беседу через дымовую решетку.
— Что?!
Мадам Воррта выглядела настолько разгневанной, что казалось, вот-вот разорвет детей голыми руками, или выцарапает им ногтями глаза, или сделает еще что похуже. Финч понял, почему Кора так боялась наказания от госпожи директрисы. Да все его дополнительные часы в школе Фьорити, кажется, ни в какое сравнение не шли с тем, что могла устроить эта женщина.
— Кто вы такие? — спросила она ледяным тоном. — И как оказались в моей школе?
Профессор Кнеппин склонился к детям и поморщился.
— Это не личины… подумать только, и как я мог принять вас за…
— Отвечайте мне, дети! — прокаркала Вирджиния Вортта. — Не то хуже будет!
Из-за ее спины выступила высокая женская фигура в черном пальто и шляпе с вуалью.
— Они со мной, Джинни, — сказала мадам Клара. — Я велела им меня дожидаться на улице у входа, но это же дети… они такие непоседливые. Я с ними поговорю, Джинни. Объясню, как плохо пробираться в чуланы и подслушивать.