Птицы
Шрифт:
Финч вскинул умоляющий взгляд на няню и госпожу директрису.
— Мадам Воррта, не наказывайте Кору! — воскликнул он.
— Что? — Мадам Воррта поглядела на него, как на червяка, которого собиралась вот-вот отправить себе в рот.
— Она ничего такого не сделала! — заявил Финч. — Если хотите, можете наказать меня вместо нее.
Повисла тишина. Мальчик и сам не заметил, как эти слова сползли с его губ. Но, как только они отзвучали, он понял, что сказал то, что было у него на уме. Он не хотел, чтобы эту кроху наказывали. Кора и Арабелла глядели на него пораженно.
— Нет уж, она совершила ужасный проступок, и будет за него наказана, — безжалостно ответила мадам Воррта. — И мало того — после этого еще решилась подслушивать! Возмутительное поведение! Я предвосхищаю слезы вашей матери, юная мисс, и разочарование вашего отца!
— Мисс, — обратилась мадам Клара к Коре. — Как вас зовут и за что вы ждете наказания?
— Коралина Кнауэ, мадам Шпигельрабераух, — испуганно представилась Кора. — Я боялась учиться летать.
Мадам Клара усмехнулась и поглядела на госпожу директрису.
— Джинни, думаю, на первый раз можно простить мисс Кнауэ ее проступок. Уверена, во второй она соберется с силами и преодолеет свои страхи.
— Но ведь есть же порядок, Клара!
Было видно, что мадам Клара обладает недюжинным авторитетом в этой школе.
— Ой, прошу тебя, Джинни! — все еще улыбаясь, сказала няня. — Половина здешних профессоров, если мне не изменяет память, а она мне никогда не изменяет, будучи учениками, цеплялись за бедное дерево так, что их пальцы приходилось разжимать клещами. А все из-за этих старых пыльных страшилок, которые передают из поколения в поколение, о том, что кто-то разбивается…
— Я подумаю, — раздраженно сказала госпожа директриса и бросила быстрый взгляд на профессора Кнеппина. Тот стоял, стыдливо потупившись, — очевидно, он был одним из упомянутых боявшихся учиться летать профессоров.
Мадам Клара кивнула мадам Воррте на прощание и покатила коляску по коридору.
— За мной, дети! — бросила она, не оглядываясь.
Финч и Арабелла глянули на все еще не понимающую, что происходит Кору, и двинулись следом за няней.
Они шли молча. Мадам Клара катила коляску, а дети брели рядом, будто прикованные к ней цепью.
Финч боялся, что няня начнет кричать и обвинять их, стоит им покинуть школу носатых существ Фогельтромм, но она не сказала им ни слова.
Это молчаливое шествие действовало на Финча удручающе. Ему казалось, что буря все копится, с каждым шагом все нагнетается, будто воздух, надувающий резиновый шар, и что вот-вот этот шар лопнет. Финча и Арабеллу, вне всяких сомнений, должно было унести в заснеженное ночное небо этим жутким взрывом.
Когда они прошли весь Гротвей и оказались на пустыре, а вдали уже замерцали редкие огоньки Горри, Финч не выдержал:
— Мадам, пожалуйста, не отбирайте наши воспоминания, — попросил он.
Мадам Клара медленно
— С чего бы, скажи на милость, мне этого не делать?
В ее голосе звучали насмешливые нотки, но мальчик был так испуган, что не заметил их. Арабелла же просто брела с грустным видом, глядя себе под ноги.
— Мы никому ничего не расскажем, — клятвенно заверил Финч. — Честно-пречестно!
Мадам Клара молчала и просто катила коляску по пустырю. А мальчик решил не сдаваться:
— И вообще, это несправедливо!
— Несправедливо, ты говоришь? — проворчала мадам Клара.
— Да! — с вызовом сказал Финч. — Вы бы точно не хотели, чтобы вам стерли воспоминания!
Она покачала головой и отвернулась.
— Уж поверь, я бы предпочла забыть многое.
Финч явственно разобрал в ее голосе застарелую тоску.
— Что вы слышали? — спросила мадам Клара.
Дети стыдливо молчали.
«Ну вот, началось!» — с тревогой подумал Финч.
— Что вы слышали? — чуть громче и гораздо жестче повторила мадам Клара. — Неужели вся твоя храбрость, Финч из двенадцатой квартиры, иссякла?
Финч осмелился ответить:
— Мы слышали, как вы просили мадам Воррту помочь вам. Помочь убедить кого-то, какого-то мальчишку, чтобы он передумал. Только мы не поняли, что это за мальчишка…
— О, он давно вырос, — с показным безразличием ответила няня. — Но для родителей, нянь и учителей дети навсегда останутся детьми. Поэтому он навсегда останется для меня мальчишкой, тем, о ком я, не смыкая глаз, заботилась когда-то. Приглядывала, чтобы он не превратился однажды… в своего дядю. Но он превратился.
Финч поглядел на нее. Все, что он только что услышал, походило на жалобу. Конечно, если бы мадам Клара в принципе умела жаловаться. Она была непреклонной и непримиримой. А еще очень сильной. Но она будто бы и сама не заметила, как на свободу вырвалось признание, полное сожалений, явно копившихся в ней долгое время. Быть может, она считала, что это не худшие момент и место для подобных признаний — тихий вечер на заснеженном пустыре. Кто знает…
— И вот мы идем домой, а вы просите меня не отбирать у вас воспоминания, — сказала она. — И это после всего, что вы видели. После всего, что услышали. Я не слишком переживаю о том, что вы проболтаетесь, ведь вам, скорее всего, никто не поверит. Я больше опасаюсь последствий ваших действий и решений, основанных на том, что вы увидели и услышали.
— Что вы имеете в виду? — удивился Финч.
— Вы очень опасные существа, — сказала мадам Клара. — Дети… Обладая неуемной фантазией и бесконечным запасом энергии, и при этом часто не представляя себе последствий, вы способны на ужасные, роковые поступки.
— Ничего подобного! — воскликнул Финч. Лично он не представлял себя совершающим какие-то ужасные, роковые поступки. Он что, жулик какой-то? У него даже нет бархатной черной маски с прорезью для глаз!
— Хорошо. Я поясню, — сказала няня. — Я так понимаю, вы продолжаете искать пропавшего мистера Фергина. И весь этот утренний спектакль с гремлинами — тоже ваших рук дело.