Пуансеттия
Шрифт:
– Это кот, а не собака. Он не реагирует на команды.
Они вместе наблюдали, как Мышши свернулся в клубок в своей корзинке, повернулся по кругу еще раз и улегся.
– Как ты это делаешь?
– спросила Магдалена.
Он пожал плечами, на удивление юношеский жест от Маркуса. Опять же, он был подростком еще три дня назад.
– Без понятия.
– Давай посмотрим, как хорошо ты реагируешь на команды. Поднимайся в мою спальню.
Он снова изогнул бровь, и она подумала, не практиковал ли он этот жест перед зеркалом.
– Не для секса, - ответила она.
– Там твой подарок.
Маркус смотрел на нее, не двигаясь и не моргая.
– Если твои брови поднимутся еще выше, они окажутся у тебя на затылке, - сказала она.
– Что за игрушка?
– Обещаю, ничего агрессивного, - ответила она, выходя из комнаты.
– Я тестирую анальные пробки и вибраторы на себе. Пойдем, пойдем.
Она похлопала по бедру, словно звала собаку.
Магдалена уже подумала, что он не последует за ней. Она почти ждала, что он просто уйдет, когда она поднимется наверх. Будь она на его месте, именно так бы и поступила, поскольку это была самая садистская вещь. Кто-то предлагает тебе подарок, но говорит, что ты должен заслужить его? Уходи. Отказывайся от подарка, отказывайся от дарителя. Нет ничего больнее, чем отказ от подарка. К его чести и ее удовольствию, он последовал за ней по главной лестнице к ее спальне.
– Вы держите свою спальню запертой?
– спросил Маркус, когда она отперла дверь ключом, который носила привязанным красным жгутом на своем запястье.
– Я ценю свою личную жизнь. Ты тоже будешь, когда снова обретешь ее.
– Сомневаюсь. Иезуиты живут общиной. Так сложнее вести личную жизнь.
– Для этого я и есть у тебя. Скажи «спасибо, Магда».
Он выдохнул:
– Спасибо, Магда.
– Хороший Бамби.
Она открыла дверь в свою спальню и включила лампу от «Тиффани» на прикроватном столике.
Маркус остался стоять в дверях.
– Тебе нравится?
– спросила она и села на край кровати.
– Моя спальня?
– Не этого я ожидал.
– А что ты ожидал?
– Чего-то менее... девчачьего.
– Эта комната не девчачья. Она женственная. Как и я. – Магдалена растянулась на кровати, и полы халата распахнулись, обнажая ее длинные ноги. Вся комната была белой, кроме синего плиточного пола. Белое мягкое изголовье и изножье кровати, изящный белый стол и стулья, белая с позолотой люстра, святящаяся мягким золотым светом.
– Я думал, тут на стенах будут висеть плети, на кровати цепи, и, по какой-то причине, я представлял над камином скрещенные мечи.
– Думаю, ты описал спальню своей мечты.
– В моей спальне мечты не висели бы мечи над камином. Однако скрещенные скальпели...
Он посмотрел на нее поверх плеча так, что у любой девушки подогнулись бы коленки.
– Теперь я знаю, что подарить тебе на следующее Рождество.
– Предпочтительно обсидиановые клинки.
– Ты должен снять рубашку, - сказала Магдалена, небрежно покручивая пояс халата.
– Это мне бы понравилось.
– Я не разденусь, пока вы не скажете, что собираетесь со мной делать.
– Я не скажу, что собираюсь делать, пока ты не снимешь рубашку. И если ты не снимешь ее, ты не получишь рождественский подарок.
– Подарок, как вы сказали, о получении которого
– Да.
– Не божественное ли чудо, когда двум садистам наедине в комнате удается договориться, правда?
– спросил он.
– Меньше теологических рассуждений, больше стриптиза.
– Может, я и вовсе не хочу этот рождественский подарок.
– Бамби, я знаю какой ты не скромный. Я видела тебя голым.
– Тогда ситуация была другой. Я пытался доказать свою точку зрения.
– И ты определенно ее доказал.
Магдалена рассмеялась самым низким, гортанным смехом, тем, которым она убеждала богатых мужчин залезать в их кошельки. Прошлым летом ее любовник Алессандро взял ее, девочек и Маркуса провести ленивый денек на солнце на своей яхте. Антония, Бьянка и Катерина ночью накануне сговорились, решив, как можно больше дразнить и мучить Маркуса во время поездки. Симпатичного девятнадцатилетнего иезуита? Новую зверушку Магдалены? Как можно устоять? Как только они бросили якорь в нескольких километрах от берега в глубоких синих водах Тирренского моря, три девушки расставили свои шезлонги и, сняв верхнюю часть бикини, начали дразнить его – «Марко, нанеси масло мне на спину... Марко, намажь мне грудь маслом... Марко, расскажи нам все об Иисусе...»
Они все смотрели на него, ожидая, осмелится ли он отказать или сделает это. Все они были, по меньшей мере, лет на пять его старше, все трое красивые, с садистскими наклонностями и очень хорошо натренированные проститутки. И ее девочки были более чем уверены, что своими обнаженными грудями и беспрестанным флиртом шокируют его. В ответ на их просьбы, он просто ответил «секундочку», затем разделся до последней нитки, аккуратно сложил одежду и затем нырнул с борта яхты в воду. Пять минут спустя, мокрый и обнаженный, он забрался по лестнице, обмотал полотенце вокруг бедер и покорно нанес масло для загара на спину каждой неожиданно подавленной работницы Магдалены. Ее девушки были наполовину обнажены. Он был полностью голым и при этом пристыдил их бесстыдство. Больше он не был «Марко» или «зверушкой Магды». После того дня он стал «Синьор».
– Я жду, - сказала Магдалена.
– Ты все еще в рубашке.
– Вы хотя бы намекнуть можете, зачем мне снимать рубашку?
– спросил он.
– Видел, что вы можете делать с клеймом. Не хочу объяснять фаллической формы ожог третьей степени школьной медсестре.
– У меня нет намерения клеймить тебя. Не сегодня.
– Это связано с кровопусканием?
– Все связано с кровопусканием, если в этом участвуем мы с тобой.
Он все еще не предпринимал никаких шагов, чтобы раздеться. Вздохнув, Магдалена покинула комфорт своей большой кровати и подошла к нему.
– Вот. Я помогу.
Сначала она сняла его жакет и повесила его на угол своей ширмы. Потом расстегнула верхнюю пуговицу его рубашки и ждала, что он что-то скажет. Он молчал.
– Не в твоем стиле стесняться, - сказала она.
– Ты знаешь, что у тебя потрясающее тело, хотя на мой вкус немного худоват.
– Моя сдержанность не проявляет ни трусости, ни скромности. Сегодня я чувствую себя уязвимым, и я бы предпочел, чтобы вы не пользовались моим нынешним состоянием.
Магдалена рассмеялась ему в лицо. Громко.