Пугачев Победитель
Шрифт:
Какие теперь выкупы?! — болезненно поморщил- | I князь. — Может быть, завтра и мы сами рабами V мелкой степной сволочи станем. Пускай берет свою |С( юшку. Я хоть сейчас ей вольную напишу.
Они замолчали. Петр Иванович полулежал в кресле думая о своем. Потом спросил у отца, как здоровье Лг.п'ы. Лицо старого князя потемнело.
Шприхворт отчаивается. Одна надежда на ми- /нм'ть божью. Прошлой ночью ей было совсем плохо...
И это время появился Иванцов и засыпал Петра Имдиовича вопросами. Он ужасался и вновь жадно расспрашивал, поминутно перебивая повествование I и I iji восклицаниями:
– Но как же это так? Сплоховали, что ли? А у нас | \ г улсе говорят, что все погубила измена. Будто какой- I» О.чтальон целиком перешел на сторону Емельки, иоргбив всех своих офицеров, и обратил оружие про-
iiiii своих. с
– Этого не было, то есть не было перехода целого пктнльона на сторону пугачевцев, но многие, бежавшие из Свиньина, утверждают, что все солдаты, завинченные пугачевцами, согласились присягнуть ему. Ди медь так и раньше бывало. Даже гренадеры мос- i..ни кого полка бригадира Карра от присяги Емельке IIк yi юнились. Чему же удивляться?
Кроме того, говорят, появилась какая-то домо-
Жанна д'Арк, которая, будто бы прорвав-
сквозь подходивших к Свиньину мятежников
• риском для собственной жизни, предупредила Павла (^рпенича Потемкина о готовящемся нападении, а по- Iмм приняла участие в сражении и проявила чудеса «риПрости.
lb'гр Иванович рассмеялся:
Это наша-то Ксюшка, которую сманил Юрочка Чп iMi'B, попадает в спасительницы армии? Все это hi inp, Михаил Михайлович, но Ксюшка, бывшая наша
Ни швейка, действительно партизанствует, и очень
•и ivpuo.
Простая деревенская девка?
Наша крепостная. Отец хочет дать ей вольную™
Жаль-жаль! — покачал головой натур-философ.— Впрочем, ведь и французская героиня была не из дворянок, а простая пастушка из Дом-Рэми. Будучи во Франции, я имел удовольствие посетить сие место. Однако, полагаю, что у французских женщин иной характер, наши едва ли способны на столь героические действия. Но, между прочим, здесь уже поговари вают о необходимости создания дамского батальона, который примет участие в защите Казани от поганца Емельки и его оборванцев. Некоторые дамы уже запи сываются.
Готов биться о заклад,— вмешался старый князь,— что эта затея пришла в голову Курловской Анне Игнатьевне!
Изволили угадать, ваше сиятельство. Анна Игнатьевна уже успела представиться в полном вооружении генералу фон Брандту.
Что же?! Ей это, пожалуй, к лицу... Драчунья она! Даже с мужем разошлась из-за рукоприкладства, то есть, собственно говоря, не она с ним рассталась, а он от нее сбежал. Ведь она его форменным образом била.
Ну, затею с женской дружиной я бы не одобрил,— задумчиво вымолвил Петр Иванович.— Не это нужно... А если Анна Игнатьевна сможет, пусть берется и за ружье. Такое время.»
История нас учит,— наставительно произнес натур-философ,— что во дни междоусобных распрей или великих войн и женщины способны приходить в весьма воинственное настроение. Когда польский король Стефан Баторий осадил Псков, многие псковитянки приняли весьма ревностное участие в защите родного города.
Полчаса спустя к беседовавшим присоединился Шприхворт, который приехал к больной КНЛЖН6 Агате. Он сообщил, что пугачевцы, задержавшиеся в Свиньи
Н< после разгрома отряда Потемкина, по какой-то еще и. итвестной причине собрались и ушли из Свиньина пи восток. Ушли так поспешно, что даже не все ш пятые у Потемкина пушки увезли с собой и не всех Пленных увели. Человек до полутораста солдат, пря- пшшихся по огородам и погребам, после ухода пуга- чгицев вышли из своих убежищ, откопали два орудия in под обломков колокольни и пришли в Казань. По их словам, в Свиньине осталось еще три совершенно in порченные пушки. Значит, пугачевцы захватили тплько двенадцать орудий, да и на эти у них зарядов очень мало.
– Ну, радоваться особенно нечему,—сказал Петр Иванович.— У них и своя артиллерия уже достаточна сильна Десятью или двенадцатью пушками больше — 1>нтница не столь велика. А вот ежели они отступили, Ti> 'то, конечно, нам сильно на руку. Авось начальство •ик-пользуется этим временем и успеет сделать, что надо, для защиты Казани.
К вечеру уже успевший отоспаться и прийти в себя ми'юдой князь Курганов отправился на поиски Левшина и Лихачева. Лихачева он не нашел, но с Левши- м ы м встретился у подъезда губернаторского дома. П'.гмистр шел в местные драгунские казармы к своим су с ирам, которые временно там разместились, и пред- |" кил Петру Ивановичу сопровождать его. По пути | нязь изложил Левшину свое желание поступить и левшинский отряд.
Взять—возьму,— ответил Левшин,— но помни, князь, дело не шуточное. Это не в бирюльки играть. Я на тебя буду смотреть решительно так же, как на Любого другого рядового. Даже больше, на первых Пирах, извини, ты для меня ниже того же Митрохина, in творя уже о Сорокине.
Ничего! Я понимаю. Наконец, если Лихачев мог Пить тебе полезным...
С Лихачевым мне-таки пришлось порядочно почудиться,— признался Левшин.—Я не сумел сразу от-
носиться к нему надлежащим образом, потому что не верил в твердость его намерений и думал, что это ему скоро надоест и он от меня отстанет. Но теперь из него действительно начинает делаться порядочный партизан, и мне было бы жалко с ним расстаться. Но ты новый человек. Я к тебе по долгу совести буду должен применить все правила, выработанные опытом с тем же Лихачевым. Смотри сам, идти или нет.
Иду!
Выдержишь ли?
Клянусь тебе, что выдержу!
Еще раз, смотри, говорю! Может статься и так, что пребывание в моем отряде станет для тебя невыносимым, но покинуть его не будет возможности.
Не маленький, понимаю...
Понимаешь ли, голубчик? Вот, послушай, в каких передрягах приходится бывать нам, партизанам. Три недели назад, после одной стычки у нас на руках оказались двое раненых, а нам приходилось утекать. Раненые стесняли. Ну, и вот мы, было, решили прикончить их. Понимаешь? Своих же собственных товарищей.
Не может быть!
В партизанской войне все может быть, голубчик!
И вы их., убили?
К счастью, нет. Совершенно случайно нашлась возможность сдать их на руки к верным людям. Но ведь это было счастливой случайностью, а могло выйти иначе...
Петр Иванович сцепил зубы, потом вымолвил решительно:
Назвался груздем — полезай в кузов. Я твердо решил, а там будь, что будет. Я твой, на жизнь и на смерть!
На жизнь и на смерть! — подтвердил Левшин.
Они добрались до драгунской казармы, где у ворот