Пустой мир. Кровь и честь

thelordofthedark

Беженцы из разграбленных поселений, выжившие или просто согнанные с привычных мест налетчиками, теперь отправлялись к стенам колонии, надеясь хотя бы там найти защиту и прибежище, в чем сами колонисты старались не отказывать, заодно используя появившуюся возможность включить в свое общество как можно больше местных. Условие для вхождения в состав колонии на правах равноправного члена общества было только одно – полностью отказаться от старой жизни и принять тот образ жизни, что вели сами колонисты. Большинство соглашалось, а если же нет, то им предлагали два пути. Первый – развернуться и идти своей дорогой, а второй, более либеральный, поселиться рядом, привыкая к новому устрою и позднее изменить свое решение, если такое желание возникнет.

Для беженцев реставрировали несколько ближайших к порту жилых небоскребов, соединив их единой инфраструктурой и отгородив высокими бетонными стенами от остального района. Этот комплекс на планах колонии получил

название «Прототип один», на котором Эдвард и ставил свой пока что самый грандиозный эксперимент по перевоспитанию местного населения в добропорядочных и верных подданных Тристанского бароната. Вокруг него, как ни удивительно, очень быстро стали оседать и многие другие местные, пока что еще не принявшие решения ни окончательно отказаться от старого образа жизни, ни напрямую обратится за поддержкой к колонистам. В первую очередь, это были торговцы, терявшие старые связи и решившие возместить понесенные убытки с помощью колонии и ее новых граждан, разбившие в старом помещении театрального зала целый рынок, пользовавшийся спросом не только у местных, но и у солдат и матросов колонистов, не видевших ничего плохого в том, чтобы закупать там свежие продукты, вместо консервов и сухих пайков, выдававшихся на корабельных кухнях. Первоначально возникли большие проблемы в качестве выбора средства обмена, местные использовали небольшие кусочки золота и серебра как альтернативу монетам, но почему-то не имевшие ни определенного стандарта или веса, из-за чего многие хитрили, либо кроша имевшиеся у себя кусочки на более мелкие, либо намерено споря по поводу их веса и размеров, что казалось Эдварду чрезмерно забавным. И все же, такое положение дел было отличной идеей по поводу того, как довольно сильно изменить ситуацию на острове в свою пользу. Окончательно разобравшись, что на самом деле все споры по поводу веса используемого кусочка металла не имеют под собой никакого серьезного обоснования и договориться можно лишь только в каждом конкретном случае отдельно, Эдвард решил стандартизировать этот рынок и ввести в оборот ликвидную валюту, какую подделать или изменить уже невозможно, и если она получит спрос, то тогда рынок всего острова коренным образом изменится.

Для оплаты труда наемных рабочих из местных, вместо тех же кусочков металла или натуральной продукции, стали печатать небольшие пластинки с гербом Рейнсвальда из золота, серебра или платины, имевшие разный номинал и разную стоимость, на них можно было покупать вещи и продукты в нескольких открывшихся на территории колонии и «Прототипа» магазинчиках, чем сначала ввели аборигенов в состояние ступора, не сразу сообразивших, почему такие пластинки нельзя, например, разделить, смять или переплавить, чтобы использовать как-то иначе. Такими же пластинками стали пользоваться и солдаты, торгующиеся с купцами и посещавшими рынок. Оставалось только ждать, когда до местных уже дойдет, что этими пластинками можно пользоваться и для торговли друг с другом, после чего начнется привязка всего внутреннего рынка острова к колонии.

После окончания первой недели, что минула с момента разгрома стойбища, к союзу с колонией присоединилось несколько мелких и три особо крупных поселения аборигенов, из-за чего пришлось еще больше распылять имевшие в распоряжении вооруженные силы, обеспечивая новым подданным поддержку и защиту, и что самое главное, подтверждая свое постоянное присутствие там для последующего усиления уже после того, как явится «Сакрал». Эдвард все больше начинал чувствовать нужду в нем, ресурсы и возможности экспедиции подходили к концу, а регулярного снабжения так и не было, только отдельные корабли, прибывающие из Тристана или Карии. Несколько легче стало, когда подошла эскадра, присланная Рокфором, как он и обещал, но полностью воспользоваться сейчас их возможностями Эдвард не мог, ожидая нападения Вассария, оставив корабли на ближних подступах к острову, возле одного из имевшихся спутников. Достаточно большого, чтобы там могли встать на прикол боевые корабли, находясь в состоянии боевой готовности к тому моменту, когда дежурившая на дальней орбите «Чаша боли» не подаст сигнал о приближении вражеского флота. Хорошо только, что корабли привезли дополнительную строительную технику, материалы и дронов, оказавших неоценимую помощь колонистам в строительстве и расширении подконтрольных территорий.

Еще через несколько дней прибыли корабли Тристанского бароната, и капитан флагмана передал Эдварду видеосообщение, записанное графом Фларским. Сообщение предназначалось для конфиденциального просмотра и не являлось официальным, где на видеозаписи граф сидел в полевом мундире без опознавательных знаков, с сигарой и чашкой кофе в руках. Поздравив с успешным основанием первоначальной базы, он выразил так же свое убеждение, что даже такая активная деятельность, предпринятая столь неожиданно, не повлияет на сроки свадьбы, и брак с дочерью барона Карийского не будет перенесен на более позднее время. Поскольку все же видеосообщение было не самым надежным и доверенным средством

доставки информации, граф не стал распыляться по поводу своих дальнейших планов, сообщив только о том, что сейчас ему постепенно удается завоевывать доверие остезейских банков, которые все же опасаются за свои средства, вложенные в «Сакрал» и будущую колонию. Конечно, банкиры убеждены, что их поддержка одного из его соперников на престол никак не скажется на их дальнейшей деятельности и уже существующих вкладах и инвестициях, если граф все же займет престол. На этих словах Делай фыркнул от смеха, но все же, их доверие к собственному претенденту становится все меньше и меньше, Вассарий все меньше и меньше становится похож на того, кому в будущем суждено сесть на престол Рейнсвальда, но вот Гористарский ставленник становится все активнее.

Основной смысл, содержавшийся в сообщении, заключался в том, если отбросить всю остальную словесную шелуху, что Эдварду необходимо как можно быстрее самому вернуться на Рейнсвальд, для того, чтобы лично рассказать о достигнутых успехах, поскольку ничего достоверно неизвестно, зато уже вокруг колонии на Аверии роится огромное множество слухов, и их количество только увеличивается с каждым днем. Правильно сыграв на этом атмосфере домыслов и сплетен его соперники могут сильно покачнуть пока еще растущие котировки, пусть и их прирост уже начал снижаться из-за отсутствия достоверных сведений.

И с другой стороны, теперь у Аверии уже стояла целая эскадра, с натяжкой способная называться флотом охранения, хорошо подготовленная и обеспеченная, имевшихся собственных корабельных запасов у экипажа, взятых на несколько месяцев автономного путешествия, должно хватить, чтобы держать ее в боевой готовности круглые сутки, даже не спуская с орбиты. Однако для матросов и солдат подобное постоянное ожидание, запертое в тесном бронированном корпусе корабля, может сказаться достаточно пагубно. И Эдвард установил дежурства, по которым хотя бы раз в пятнадцать дней каждый из кораблей опускался к причалам, и команда имела возможность размять ноги и погулять под открытым небом, что сказывалось на их боевом духе самым лучшим образом. К тому же они знакомились с местными и экипажами других кораблей, что могло только пригодиться в предстоящем бою.

Нападение Вассария отобьют, если он все же решится напасть, тристанский барон был уверен в этом, оставался открытым только вопрос, какой именно ценой это все будет сделано, не будут ли похоронены под развалинами труды многих дней и бессонных ночей всего лишь за несколько минут ожесточенного боя, кипящего на дальней орбите? На этот вопрос барон не мог точно ответить, как не мог и сейчас покинуть Аверию, поскольку нападения можно ожидать в любой момент. Рокфор действительно имел своего человека на Самрийских верфях, но ничего положительно пока там не было. Вассарий наращивал количество кораблей самого разного класса, не гнушаясь помощью пиратов и наемников, и каждый день новые корабли, не зарегистрированные в Рейнсвальдском королевстве, подходили к причалам, где стояла эта наемная эскадра. Большинство из этих кораблей, конечно, слабы по сравнению с линейными судами Тристанского и Карийского флотов, больше напоминая то, как выглядели «Чаша боли» или «Матерь грехов», когда Эдвард обнаружил их на Аверии, но все же в прямом столкновении имели шансы перетянуть чашу весов на свою сторону, взяв не качеством, так количеством.

С другой же стороны, с каждым новым кораблем, становившимся на прикол у Самрии, время возможного нападения только приближалось. Команды требовали оплаты, жалование выплачивалось с того самого момента, как они поступали под руководство Вассария, и им регулярно требовалось снабжение и продовольствие. И все это тяжким грузом ложилось на плечи претендента на престол, как и его казны соответственно. Вечно подобное продолжаться не могло, его расходы не могут расти постоянно, и в какой-то момент станут слишком большими, и тогда будет нанесен удар. Именно его Эдвард и боялся пропустить, пока будет находиться на Рейнсвальде, но и предложение графа Фларского было вполне разумным, чтобы просто так от него отказываться.

– Северед, друг мой, - в один из дней нашел Эдвард капитана корсаров на пристани, где тот сейчас занимался руководством над общей реконструкцией причала. Ответственное задание, от которого барон не стал бы отрывать, если бы не изменившиеся обстоятельства, требующие и участия этого человека так же, - Как продвигаются работы? – спросил с ходу, выйдя из броневика и вставая рядом с широким столом, где сейчас разложена целая охапка планов и схем, со стороны непосвященного наблюдателя похожие на настоящие лабиринты без входа и выхода. Корсар не был таким человеком, чтобы отдаленно наблюдать за своими подчиненными, расположившись в удобстве и давая лишь дополнительные указания, ему просто необходимо находится в самом центре действа, лично контролируя каждый момент, потому следом за ним весь штаб по реставрации двигался по пристани к самым ответственным участкам работ, вызывая тихое бешенство техников, вынужденных каждые несколько часов монтировать всю аппаратуру заново.