Пустой мир. Кровь и честь
Шрифт:
Чем глубже спускаешься, тем больше коридоров и проходов открываются взору исследователя, где на нижних уровнях искусственных тоннелей уже проходит разветвленная система метрополитена, частично разрушенная, с глубоко залегающими станциями, часть из которых была так же завалена и уже не имела собственных выходов на поверхность. В последние годы агонизирующей на Аверии цивилизации там, судя по оставшимся следам, устраивались лагеря для выживших, большая часть которых, к сожалению, там и осталась. Некоторые станции, буквально замурованные из-за обрушений тоннелей, были сплошь усеяны костями, белевшими в свете фонарей заходивших туда команд.
Еще ниже уже располагались технические тоннели, канализация и коммуникации, разветвленная сеть коридоров, переходов, сервисных соединений и небольших залов, имевших, чаще всего, сразу несколько выходов в другие системы.
Хотя, конечно, страшнее всего оказались те существа, которые жили в этой тьме, и чем глубже проникали команды исследователей, тем более жуткими и опасными становились нападающие на них твари. В сплетении тоннелей метрополитена и скоростной доставки разведчикам, например, приходилась сталкиваться с одичавшими тварями, после препарирования трупов которых оказалось, что это тоже мутировавшая ветвь человечества. Потомки тех выживших, что смогли приспособиться к узким тоннелям, отсутствию света и постоянной борьбе за выживание, где единственной пищей оказались другие существа, точно так же охотящиеся друг на друга. Ловкие, быстрые, способные с одинаковой легкостью передвигаться по стенам, потолку и полу, цепляясь за малейшие трещины и выступы, но абсолютно лишившиеся разума, только первичные животные инстинкты, что хоть как-то еще поддерживали их стремление выживать. Стетфорд даже поймал одного живьем, отмыл, накормил и переодел, из-за чего тот стал даже больше походить на человека, если бы не серая пупырчатая кожа, слишком длинные пальцы и лишенные зрачков глаза. Ничего с ним не получилось, даже ментальное сканирование не выявило никаких признаков разума, после чего тварь пристрелили из жалости.
И все же там, дальше, во тьме глубоких тоннелей было что-то еще, что-то куда более страшное, чем человекоподобные мутанты и дикие твари, не имевшие названия и никогда не выходящие на свет. Эдвард даже сам чувствовал это, идя по подземным переходам, порой едва успевая заметить краем глаза какие-то движения в странных и искривленных тенях, рожденные лучами фонарей отряда, но каждый раз, когда поворачивали голову, чтобы рассмотреть получше, уже ничего не было, только пустые стены и коридоры.
– Нуль-реактор должен быть где-то в этих катакомбах, - сказал Эдвард, повторив фразу капитана корсаров, возвращаяь из воспоминаний к реальности, - но чтобы взять его под контроль, потребуется что-то большее, чем просто несколько отрядов пехоты, - он вернулся к своей тарелке, но вольный торговец все же спросил.
– Что же там такое, если даже герой Таркийской провинции не имеет особого желания туда спускаться?
– торговец аккуратно избежал слова «боится», но, кажется, именно оно и имелось в виду в этой фразе.
– Там смерть, - сказал Эдвард прямо, ничуть не смутившись. Он никогда не испытывал никакого смущения от собственного страха, поскольку после того, что произошло в той провинции, познал эту эмоцию во всей ее глубине. Бояться было нормально, как раз ненормальным является отсутствие боязни, ведь страх это нормальная защитная реакция собственного сознания, удерживающая тебя от слишком бездумных поступков. Вопрос лишь в том, сможешь ли взять под контроль собственные чувства, либо же они поглотят напуганную душу, заставив бежать, спасая собственную жизнь. Инстинкт самосохранения тоже никто не отменял, и нужна действительно стальная сила воли, чтобы, игнорируя
– Там смерть, - повторил барон, заметив, что вольные торговцы замолчали, с удивлением посмотрев на него, - Что-то, что я пока не могу объяснить или дать хоть сколько-то правдоподобного предположения. Там, после того, как оттуда ушли люди, поселилось нечто, что боится лишь только света. И я не имею ни малейшего желания сталкиваться с этим до тех пор, пока не буду уверен, что смогу с ним совладать. Сейчас я в этом не уверен, а потому пусть пока нуль-реактор находится вне моей досягаемости, его время еще придет.
– Странно слышать от вас подобное, - заметил Сэвер, - После того, что рассказывали о ваших подвигах в Таркии… Я думал, что вы броситесь туда очертя голову… Вы же поступаете несколько более… - он замолчал, пытаясь подобрать наиболее подходящий синоним слова «трусливо», но такой, чтобы не оскорбить хозяина.
– Расчетливо? – помог ему Эдвард, хотя это было и не совсем то, что должно прозвучать, - В Таркийской провинции все было совсем по-другому… Там не было выбора, приходилось действовать здесь и сейчас, чтобы получить хотя бы призрачный шанс на спасение. Здесь же я могу просчитать каждый свой и ответный ход, и не хочу понапрасну жертвовать людьми, все равно от этого ничего не изменится, - он улыбнулся, - Да, я боюсь того, что там внизу, но не вижу в этом ничего постыдного. Каждому из нас когда-нибудь приходилось бояться, но опрометчивые поступки я все же делать не буду лишь из одного только желания доказать собственную смелость.
– Что ж, это вполне разумно, - кивнул капитан вольных торговцев, согласившись, - Немало хороших людей погибло из-за собственной гордости, и потакать ей, действительно, весьма опасное занятие. В таком случае не смею вас торопить в данном начинании… - фактически на этом основной разговор и закончился, дальше уже пошел практически обмен последними новостями и слухами о политике Рейнсвальда, Гильдии и окружающих их территорий. Особенно ничего не изменилось, как и всегда, все вращалось вокруг власти и денежных средств. О том, что готовилось на родине Эдварда и что могло случиться после смерти нынешнего короля, вольным торговцам было известно лишь в общих чертах, особенно глубоко в это не вникали, хотя, казалось бы, постоянное представительство Гильдии в столице никуда не делось. Ситуация, что может привести к полноценной гражданской войне, стоит лишь хотя бы одной из сторон весов покачнуться в ту или другую сторону, не могла не навредить торговле, а сам Рейнсвальд играл далеко не последнюю роль в уже сложившихся экономических связях сектора. Кроме того, происходящее на нем могло отразиться и на всем состоянии миров Цитадели, а это бы сказалось уже не только на секторе, но и в соседних секторах.
Вольные торговцы, к слову, тоже рассказали немало интересного, связанного с тем, что происходило в других частях Известного Пространства. Особенно сильно политикой, к тому же не связанной с его баронатом и Рейнсвальдом, Эдвард никогда не увлекался, углубляясь в нее ровно настолько, насколько было необходимо, но полученные новости его немало удивили и даже расстроили. В Известном Пространстве полыхали войны, могущественная Империя Дарриаев все же нарушила подписанный договор о вечном мире с Союзом Вольных Миров и повела полномасштабное наступление на их территории, где боевые действия раскинулись на необозримом пространстве в несколько десятков парсеков, втягивая в себя мелкие государства, анклавы и вольные колонии. Империя давно пережила пик своей эпохи, но мучительно отказываясь от этого, развертывая все новые и новые войны в бесплодных попытках вернуть быстро исчезающее могущество. Вполне может оказаться и так, что эта война станет для нее последней, и, не выдержав такого напряжения сил и ресурсов, империя просто развалиться на части, утянув с собой и Союз, который никогда не отличался надежностью внутренних связей, чем-то напоминая Цитадель, объединяясь только перед лицом внешней опасности, и то каждый из членов старался минимизировать собственный риски и подставить под удар сначала своих союзников.