Пустой Трон
Шрифт:
– Дождь, - произнес Кутберт, как будто я сам не видел.
– Наводнение, - проворчал я.
– Видишь? Нам нужен ковчег. Хорьки.
– Хорьки?
– Овец я могу понять: Ною было не сложно найти парочку овец или коров, но как ему удалось убедить двух хорьков взойти на ковчег?
– Думаешь, это произошло на самом деле?
– рассмеялся я.
– Эта история с потопом?
– Конечно же, господин. Это была кара Господня грешному миру.
Я смотрел на ливень.
– Тогда кто-то очень сильно нагрешил, чтобы вызвать этот дождь, - беспечно ответил я.
– Это не ты, господин, - преданно ответил Кутберт.
– Для разнообразия, - ответил я, всё еще улыбаясь. И отец Кутберт был прав - нам нужен был ковчег. Мне следовало бы послать Осферта с семьями и всеми пожитками к Темезу, чтобы найти корабль, а мы бы присоединились к нему. Путешествие к Честеру отняло бы кучу времени, но оказавшись в море, мы были бы в безопасности от преследования. А еще лучше было бы держать корабль на Сэферне, к югу от Глевекестра, но после моей схватки с Кнутом я стал слишком слаб, чтобы даже подумать о таких вещах.
– Значит мы просто продолжим двигаться вперед, господин?
– спросил Кутберт, своим тоном подразумевая, что последнее, чего бы он хотел, так это еще один день тяжелой поездки сквозь ливень.
– Я не уверен, что мы сможем, - сказал я, и спустя пару мгновений зашлепал по мокрой траве и поднялся на низкий вал, чтобы увидеть, что форт теперь почти превратился в остров. В полумраке рассвета я видел лишь воду. Реки вышли из берегов, а дождь по-прежнему лил. Я смотрел, как медленно светало, и услышал мяукающий звук и, обернувшись, увидел, что отец Кутберт последовал за мной и теперь заплутал, стоя по щиколотку в воде и тыкая вокруг длинным посохом, который использовал, чтобы найти дорогу.
– Что ты делаешь?
– спросил я.
– Ты не видишь, так зачем же пошел сюда?
– Я не знаю, - печально ответил он.
Я забрал его на потрепанный непогодой крепостной вал.
– Да и смотреть тут не на что, только потоп.
Кутберт оперся на посох, пустые глазницы глядели на север.
– Ты когда-нибудь слышал о святом Логине?
– Никогда.
– Иногда его еще зовут Лонгином, - добавил он, как будто это могло освежить мне память.
– Что же он сделал? Проповедовал хорькам?
– Насколько я знаю, нет, господин, хотя возможно. Это был слепой солдат, что вонзил копьё в бок Господа нашего, когда тот висел на кресте.
– Почему слепому солдату дали копьё?
– обернулся я к Кутберту.
– Не знаю. Так уж вышло.
– Продолжай, - поощрил я. Мне были скучны рассказы о святых: как они вешали плащи на солнечные лучи или воскрешали мертвых, или превращали мел в сыр. Я бы поверил в эту чепуху, если бы увидел хотя бы одно из этих чудес, но потворствовал отцу Кутберту. Я любил его.
– Он не был христианином, - сказал священник, - но когда ударил копьём, немного крови Господа нашего попало ему на лицо, и он прозрел! Исцелился! И стал христианином.
Я улыбнулся, ничего не сказав. Дождь падал вертикально, ни дуновения ветра.
– Логин исцелился, - продолжил отец Кутберт, - но также был проклят. Он ранил нашего Спасителя, и проклятье значило, что он не умрет никогда.
– Вот так проклятье, - прочувственно ответил я.
– Он до сих пор жив, господин, и каждый день получает смертельную рану. Может быть, ты сражался с ним! Может, в тот день ты нанес ему смертельную рану, и каждую ночь он ложится умирать, и копье, которое он применил против Господа нашего, находится рядом и излечивает его.
Я понял, что он рассказывает мне эту историю, потому что хочет помочь. Я молчал, глядя на несколько торчащих над водой кочек. Скот столпился на одном из таких пригорков. К основанию вала прибило утонувшего ягненка, и первые вороны уже рвали его шерсть. Изуродованное лицо отца Кутберта повернулось ко мне. Я знал, что он скажет, но всё равно спросил:
– Так что ты предлагаешь?
– Оружие, что нанесло рану, может и исцелить её, - ответил он.
– Но копьё Логина не ранило его, - указал я.
– Логин ранил сам себя, когда его копьё пронзило бок Христа, господин. Он ранил всех нас. Ранил человечество.
– Запутанная история, - сказал я.
– Стал христианином, но был проклят? Умирает каждый день, и всё же живет? Копье лечит его, хотя и не ранило?
– Господин, - отец Кутберт упрашивал меня, - найди тот меч, что ранил тебя. Он исцелит.
– Ледяная Злоба.
– Он должен существовать!
– О, он существует, - ответил я. Я предполагал, что с поля битвы меч унес один из воинов Кнута.
– Но как я его найду?
– Не знаю, - ответил Кутберт, - я только знаю, что ты должен. Он говорил так искренне, и я знал, что его слова исходят от преданности. Он не первый, кто предположил, что клинок, который меня ранил, может и исцелить, и я в это верил, но как я найду один-единственный меч в целой Британии? Меч Кнута, думал я, находится в руках врага, и этот враг использовал его, чтобы причинять мне боль. Имелись заклинания и заговоры, которые могли это сделать. Это древняя магия, древнее, чем христианское колдовство Кутберта, магия, что вела к истокам времён.
– Я поищу его, друг мой. Теперь иди, нет нужды мокнуть под дождём.
Я отвел его обратно в дом.
А дождь так и не остановился.
Как и враги.
Наводнение загнало нас в ловушку. Телеги, которые Осферт взял в Фагранфорде, не могли проехать дальше, по крайней мере, пока не спадет вода, да и я не хотел от них отказываться. В них загрузили всё наши ценности. Кроме того, даже если мы всё же выберемся на возвышенность, то на открытой местности нас поймают всадники, которые, как я знал, нас ищут. Лучше оставаться в римском форте, где на данный момент мы были в безопасности. Наводнение означало, что к нам можно пробраться только с севера, а обойти с фланга невозможно.