Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое
Шрифт:
Он сказал:
– С тобой хочет поговорить майор Ниссен. Ты его еще не знаешь, но солдаты, которые забирали нас из джунглей, очень его уважают. Майор Ниссен хочет спросить тебя кое о чем и обсудить пару вещей. Я тоже буду там.
Почти ожидаемо Иге спросил:
– Меня будут арестовывать?
– Нет. Тебя будут спрашивать, а потом нужно обсудить, что делать дальше. Тебе нужно в школу. Одежда нужна. Найти родителей. Ну что, пойдем? – Амор похлопал Эше по руке и сказал: – Когда твой приятель проснется, его тоже спросят обо всем этом.
Иге смотрел на него исподлобья. Амор встал, тихо приказал:
– Пойдем.
Иге
– Вы правда будете там?
– Обязательно. Если, конечно, ты этого хочешь. Если ты скажешь, что хочешь говорить с майором Ниссеном наедине, я подожду тебя в соседней комнате.
– Я хочу, – решительно ответил Иге и посмотрел на него исподлобья.
– Вот и хорошо.
Амор протянул ему руку. Иге нерешительно взял ее; пожав, Амор обнадежился, ощутив ответное движение пальцев.
Иге невзлюбил майора Ниссена – это ощущалось в его позе, в ненавидящих взглядах, которыми мальчик его одаривал, в том, как он ответил на приветствие. Но ответил. Амор предполагал, что эта реакция была связана с цветом кожи майора, с его размерами: как бы бурно Иге не рос в переходный возраст, едва ли он достигнет хотя бы метра семидесяти; его окружали невысокие, возможно, щуплые люди – если взрослые, или совсем мелкие дети. В майоре Ниссене было под метр девяносто. Он был устрашающе большим; но у него все-таки был опыт обращения с похожими детьми, и помимо Амора в его кабинете присутствовал чернокожий офицер в лигейской форме, представившийся майором Кваси, и на него Иге смотрел со сравнительно большей приязнью.
Майор Ниссен пригласил их за стол, предложил кофе или чая. Лейтенант посмотрел на Амора, словно ждал от него решения.
– Охотно. Я выпью кофе. Иге, а ты? Чай или кофе? – спросил Амор.
– Кофе, – буркнул Иге, не поднимая головы.
Майор Ниссен поставил перед ними чашки, пододвинул вазочки с конфетами и печеньем. Иге смотрел на них круглыми глазами – и не брал, хотя лейтенант Кваси предложил, хотя Амор сказал: «Попробуй, вкусно же». И снова взгляд лейтенанта Амору, словно попытка сообщить что-то. Наверное, что Иге подозревал, что в печенье или конфеты они спрятали яд. Амор брал печенье, ел сам, после этого угощал Иге. Кажется, действовало. Иге откусывал медленно, почти благоговейно, жевал бережно и очень долго, прежде чем проглотить. За чашку он брался дрожащими руками; майор Ниссен и лейтенант Кваси делали вид, что полностью увлечены беседой о сильных дождях в соседней провинции – чтобы не смущать Иге.
Майор отодвинул стул чуть назад, предоставляя право Кваси вести допрос. И тот начал: как зовут, сколько лет, дата и место рождения. Иге не знал своей фамилии, помнил, что мать звали Ана-Дария, отца Фолами, кажется, даты рождения своей он не знал совершенно, но помнил место. Называл деревню, и Ниссен с Кваси искали ее на карте. Кваси обернулся к Иге, спросил:
– Хочешь посмотреть? Мы – здесь. Твоя деревня – здесь или здесь… или эта. У них почти одинаковые имена. Помнишь имя старосты?
Иге подошел к интерактивной карте на стене, смотрел на нее огромными глазами, открыв в удивлении рот.
– У нашего учителя был телевизор, – тихо сказал он.
– У вас была школа?
– Нет, только учитель. Он был старый. Я к нему ходил. Наверное, целый год. Или больше. У него был дом и там комната, и мы там сидели и
Лейтенант Кваси посмотрел на Амора и задал Иге еще один вопрос:
– А церковь в вашей деревне была? Или священник?
– Не, не было. Отец священник был, но приезжал совсем мало, редко-редко.
Майор Ниссен подумал и предположил:
– Наверное, ты жил здесь, или здесь. А мы – тут. – Он тыкал пальцем в карту, и эти места загорались на ней зеленым. – Далековато. Что такое карта, знаешь?
– Да, – огрызнулся Иге и отвернулся. – У нашего сэра майора была карта. Он даже учил меня немного перемещаться в соответствии с ней.
У майора Ниссена вздулись желваки на челюсти, в глазах засветилось что-то до такой степени нехорошее, что Амор стал чуть ближе к Иге, опасаясь, что гнев майора будет направлен именно на мальчика.
– У сэра самозванца даже карта была, – процедил Кваси, глядя на карту.
Амор положил Иге руку на плечо и привлек к себе. Тот уткнулся лицом ему в бок.
– Давайте вернемся за стол, – произнес Кваси; майор Ниссен взял себя в руки и отступил от Амора и мальчика. – Еще кофе, Иге? Со сливками, с сахаром, хочешь?
Иге пожал плечами.
– Можно, – глухо отозвался он.
Кваси спрашивал, знает ли Иге грамоту, может ли написать свое имя. Он подсовывал мальчику лист бумаги и просил вывести его. Иге старался – Амор следил за ним; буквы выходили корявыми, Иге держал карандаш очень крепко, почти до судороги, давил на бумагу с такой силой, что чуть ли не прорывал ее. Но был доволен собой.
– Отлично! – похвалил Амор, и лейтенант Кваси согласился с ним. Иге пожал плечами, словно говорил: да ничего особенного. Но был польщен.
Затем они спрашивали, как Иге попал к этому «сэру майору». Его имени Иге не знал, сказал, что сначала в их деревне был взрыв, затем пожар, он прятался за домами, и его нашли, когда он проголодался и решил поискать еду. Ему предложили: либо его убьют, либо он станет солдатом. «Ты хочешь быть солдатом?» – спросил сэр майор. Иге не хотел, но у сэра майора был хлыст, и он ударил им Иге.
– Вот, тут. – Иге оттянул ворот майки и показал: – Вот тут было больно, и кровь тоже была.
Хлыст, очевидно, рассек кожу, оставил рубец. Причем неоднократно. Амор отставил чашку, сунул руку в карман, нащупал четки. Иге продолжал рассказывать, что ему было страшно, и в деревне почти никого знакомых не осталось, он видел, что заборы были много где повалены, как будто по ним на машинах проехали. И сэр майор и его рота были тоже на машинах, одна даже въехала в стену дома. У Иге была мать, а отца забрали в армию – кажется, так говорила мать. Но он ее больше не видел. Потом его еще раз ударили хлыстом, чтобы он шевелился и быстрей забирался в машину, и даже не позволили узнать, что с матерью. Он хотел спросить сэра майора, но тот не ответил, только сказал, что не обязан помнить всех баб изо всех клоповьих нор. Они долго ехали: «долго-долго, ночь, потом где-то стояли, потом еще ехали, долго-долго», сначала к закату, потом от заката на север, и снова на закат. Потом шел дождь, и они прятались в лесу. Там была полянка, и на этой полянке они ставили палатки. Но туда можно было только старшим, например, Ндиди. Сэр майор называл его сержантом, и Ндиди учил их ходить строем. А собирать и разбирать автомат учил сэр майор, но у них было только два, и оба у взрослых.