Путь бесконечный, друг милосердный, сердце мое
Шрифт:
– Да, действительно, – тяжело вздохнула Тесса и подняла руку, чтобы подозвать официанта.
Коринт поднял голову, посмотрел на Этьена, скупо улыбнулся ему и покосился на Тессу. Та с решительным видом изучала меню, затем жарко обсуждала с Сильвией калории в десертах. Этьен, убедившись, что дамы не обращают внимания ни на что, помимо карт продуктов, многообещающе улыбнулся Коринту. Тот поправил очки – почти незаметные стекла с тонкими золотыми дужками, провел пальцами по уголкам рта, быстро облизал губы. На секунду дольше положенного задержал на Этьене взгляд. Уткнулся в комм.
– Так вот. Вернемся к делу. Дейкстра решительно настроен против всех компаний,
– Какой ужас, – флегматично отозвался Этьен. На свирепый взгляд Тессы он изобразил удивление: – Но твоя обожаемая «Эмни-Терра» ведь и является таковой.
Тесса отложила вилочку. Наклонилась вперед.
– Когда мы говорим об «Эмни-Терре», мы говорим в первую очередь об «Астерре». Я люблю мою страну и мой континент, но я люблю и мою компанию. Я предана ей. Потому что именно моя компания поверила в меня и дала мне шанс. Примерно как твой первый любовник поверил в тебя и поставил во главе твоей первой службы.
Она откинулась на спинку кресла. Коринт покосился на нее.
– Тесса, дорогая, я восхищен спецслужбами «Астерры». Надо же. Никогда не думал, что моя унылая личная жизнь может привлечь интерес такой колоссальной организации, – сухо ответил Этьен. – Впрочем, вернемся к твоим опасениям. Политика Лиги не определялась и никогда не будет определяться настроениями одной личности. Видишь ли, я, как и ты, почти уверен, что Дейкстра будет следующим Генсекретарем Лиги, но точно также я уверен, что не он будет определять ее политику. Хм, вернее, это диалектическое единство. В Лиге сильны именно такие настроения, и ее Генсеком станет, скорее всего, человек, им вернее всего соответствующий. И он будет определять ее настроения. Возможно, с Дейкстра что-то случится, не приведи Всевышний, – он нарисовал на груди над сердцем крохотный крестик, – и тогда это место займет другой человек. Который, скорее всего, будет следовать по этому же пути. И так далее. Но я не понимаю твоего беспокойства. «Эмни-Терра» является и считается африканской компанией, и баста.
– Есть более африканские компании, Этьен.
– Есть, – с готовностью согласился тот.
– Есть национальные компании.
– Есть.
Тесса уперлась локтем в стол и наставила на него указательный палец.
– И мне очень хочется начать сотрудничество с ними. Очень тесное сотрудничество.
– Мы говорим…
– О Нигерии. До сих пор оно было успешно, но с каждым годом все менее успешно. Пока у нас получается преуменьшать значение некоторых регионов и бассейнов, чтобы вести разрабоку. Но меня не устраивает статус «Эмни-Терры» в их отношении. Я хочу официальный статус и гарантии сотрудничества национального правительства, ратифицированные Лигой. И я очень хочу от тебя совета, как это получить.
Она смотрела на него, не мигая. Крокодилы тоже смотрят, не мигая, подумалось Этьену.
– Я проверю, что можно сделать, – тихо ответил Этьен, заставляя себя выдерживать ее взгляд.
– Не «можно», Этьен. За «можно» я могу обратиться к гадалке в нищем квартале. Мне нужно «я сделаю». Я могу на тебя рассчитывать? – радостно улыбнулась Тесса.
Этьен хмыкнул, пожал плечами, кивнул головой.
Около полуночи он шел к двери своей квартиры. Стоял у нее, пригубливал вино, ждал Коринта, поднимавшегося в лифте.
Тот вошел неторопливо, улыбаясь довольно, был полувозбужден.
– Мамуля была особенно сурова с тобой сегодня, – произнес он.
– Как только ты не кончил прямо там, рядом с ней, – хмыкнул Этьен и отставил бокал. Дверь закрылась, Коринт сделал один шаг навстречу ему; Этьен бережно снял очки с его носа, обхватил голову ладонями, поцеловал. – До чего тебе нравится, когда она возит меня мордой по асфальту, – пробормотал он.
Коринт ухмылялся, расстегивал свою рубашку.
– Я обожаю, как ты возишь меня мордой по простыням после мамулиных экзерсисов. Гадкий, гадкий Этьен, – ухмылялся он.
– Рад услужить, – тихо засмеялся Этьен. – Но когда-нибудь я соберусь и выпорю тебя по твоей прелестной поджарой заднице так, что ты четыре недели не сможешь сидеть в мамулином присутствии.
Коринт предвкушающе засмеялся.
Едва ли Этьен Симайди Танья собрался бы с духом и совершил такой решительный поступок. Скорее уж Коринт его выпорет.
Но через пару часов Этьен сидел на кровати, Коринт лежал и лениво потягивался.
– Так чего там с Тессой случилось, что она была столь сурова? – полюбопытствовал Этьен.
– Кроме поездки в Лондон к самому главному «Астерранину»? – вяло отозвался Коринт. Приподнявшись на локте, он заглянул Этьену в лицо. – Он ей неслабо хвост накрутил. Они хотят сохранить статус-кво в Африке, а с Дейкстра это невозможно. Переговоры с ним лопнули, как мыльный пузырь. Нигерия тянет до выборов. Пока работы там ведутся, но на основании сомнительной лицензии. Иными словами, под мамулей раскаляется трон. Если ей не удастся эта комбинация, то о местечке в Лондоне можно будет забыть.
Этьен задумчиво покачал головой и погладил его по плечу. Его рука задержалась на спине Коринта, Этьен нагнулся, чтобы поцеловать его.
– Интересно, а что ты расскажешь Тессе? – неожиданно спросил он. Коринт весело рассмеялся.
– Ничего, за что тебе следует опасаться, дорогой, – беспечно отозвался он.
========== Часть 8 ==========
После категорического «нет» Берт все ждал, что Горрен прикажет: «Отправляться! И не сметь противоречить!». Такая решительность с его стороны не удивила бы: Горрен был способен на очень жесткие разговоры, это с Бертом он прикидывался ангелом. С крашеными волосами, черт побери. Берт не мог не ухмыляться гнустно, когда думал об этом: до чего странные формы может принимать тщеславие в разных людях. Сибе Винк, лейтенант, с которым он познакомился и время от времени приглашал посидеть в баре, – тот носил перстень с печаткой. Младший сын двоюродного племянника какого-то королька из Западной Африки, не хрен собачий. Когда Сибе сообщил ему, Берт уставился на него круглыми глазами.
– И что? – растерянно спросил он. – То есть здорово, конечно, я говорю с особой королевской крови. Но, Сибе, при всем уважении к твоей родословной, я не очень хорошо понимаю, что это может значить.
Сибе Винк выглядел оскорбленным. И это шло ему, стервецу. Нижняя часть его лица отчетливо утяжелялась, ноздри изгибались очень эффектно и характерно-крупные губы становились особенно рельефными, соблазнительно, вызывающе выпуклыми.
Берт закатил глаза.
– Ты забываешь, что я из Европы, – меланхолично сообщил он. – При желании я могу рассказать о моем родстве до третьего колена, а если заплатить бабки знающим людям, так они раскопают сведения о предках аж до семнадцатого века. Но это не значит практически ничего. Даже если вдруг выяснится, что я сын или там внук какого-нибудь великого герцога, я не смогу воспользоваться этим знанием. Никак. Собственно, даже для шантажа. Поэтому сделай скидку на мое воспитание и объясни, отчего это такое великое дело – твое родство с провинциальным корольком.