Путь Черной молнии
Шрифт:
Вот как можно им верить? Людям добро делаешь, а они тебя же потом подставляют. А может правда, перейти на другую работу или вернуться к родителям в Латвию? Так что же все-таки Алексей там задумал?"
Прибыв из городского аэропорта на Главный вокзал, она села в подошедший трамвай. Настроение было хорошее, светило солнышко. Люди, одетые по-летнему легко были заняты поездками в воскресный день. Сойдя на остановке магазин "Синтетика", Инна прошла мимо небольшой высотки в свой двор, и уже направилась к подъезду, как на глаза ей попался парень, с виду крепкий и вполне симпатичный. Инна прошла мимо лавочки и, поднявшись на крыльцо, резко обернулась. Парень пристально смотрел ей вслед. Она открыла дверь и когда поднялась на лифте на свой этаж, то услышала внизу, как хлопнула входная дверь. Зашла в квартиру, и только собиралась открыть форточки для проветривания, как в прихожей зазвенел звонок. Она открыла дверь. За порогом стоял тот самый парень, которого она заметила на лавочке.
– Добрый день,- обратился он вежливо, - Вас Инессой зовут?
– Да, а Вы собственно кто? Я не встречала Вас раньше.
– Инесса Петровна,- обратился официально парень,- меня попросили передать Вам письмо.
– Письмо?- удивилась она,- от кого?
– И, тут же спохватившись, открыла дверь шире,- да Вы проходите, что мы с Вами на пороге стоим.
Она закрыла дверь и пригласила его пройти в зал и сесть на диван.
– Хотите чай? Я сейчас поставлю.
– Нет-нет, Инесса Петровна, я собственно ненадолго.
Гость как-то замялся, и не спеша полез рукой в левый нутренной карман пиджака. Он достал свернутый вдвое конверт и, протянув его Инне, печально произнес:
– Он просил передать Вам письмо, если...
– Крутов не договорил и встал с дивана.
Инна, сдвинув брови, спросила:
– Что это все значит? И кто это - он?
– Алексей Дронов.
Теперь брови Инны медленно поползли вверх.
– Алексей?! Странно,- но уловив тревожное состояние гостя и, присев на стул возле стола, спросила,- с ним что-то случилось?
Крутов молча кивнул и направился к двери.
– Куда же Вы, а чай?
– Инесса Петровна, я думаю, что Вам сейчас лучше побыть одной,- и Сергей, кивнув головой на прощание, покинул квартиру.
Ничего не понимая, но чувствуя, как к сердцу подкрадывается холодок, Инна разорвала конверт и вынула листок от школьной тетради, исписанный мелким, ровным подчерком:
"Дорогая Инна, соберись пожалуйста с духом. Если ты сейчас читаешь это письмо - значит, меня уже нет. Когда ты вернешься на работу, то обязательно узнаешь, что в колонии что-то случилось. Я еще сам ничего не знаю, но, предполагая, какие могут быть события, прошу тебя: выслушай меня и прости, - Инна остановила чтение, еще раз прочла сначала, и только сейчас до нее дошло, что случилось что-то ужасное, - Я мог бы не писать тебе это письмо и все остальное, в нашей жизни прошло бы обыденно. Инна, поверь, правда, не хотел писать, но не смог удержаться. Я вот над чем подумал: мы когда-нибудь с тобой все равно встретимся и о многом поговорим. Ты интересная женщина, к тому же добрая и отзывчивая. Придешь с отпуска, меня в колонии уже не будет. Не огорчайся - мне свою судьбу не изменить, а тебе я хочу пожелать, найти свое счастье. Я понимаю, кто я такой, чтобы тебе советовать, но если захочешь прислушаться, то скажу: уходи с этой работы, ничего хорошего там ты не найдешь, кроме подлости, интриг и предательства. Знаю, что скажешь, что кто-то должен выполнять свою работу здесь. Но только не с твоим характером, тобой всегда будут пользоваться, не все зэки и вольнонаемные могут называться людьми.
Будь счастлива Инна! Не слушай тех, кто будет лить на меня помои, я знаю - ты умная и имеешь свою точку зрения.
Прощай. С глубоким уважением и симпатией - Алексей.
PS: Я не забуду ту ночь до конца своей жизни. Я тебя люблю!
Дочитав письмо, она еще какое-то время обдумывала, а затем быстро встала и подошла к телефону. Набрала домашний номер Громова.
– Слушаю, Громов у телефона.
– Громов, здравствуй - это Инна. Узнал?
– Привет Инна. А ты где?
– Я только что прилетела, у родителей гостила в Латвии.
– Так ты ничего не знаешь...
– Громов, чего я не знаю?
– Даже не представляю с чего начать, все вести очень и очень мрачные, особенно последняя.
– Говори.
– Ефремова убили.
– Как?!!
– Подробностей не знаю, но позвонили его жене с милиции и сказали, чтобы в больницу, где его оперировали, приехала на опознание.
– Так подожди, давай по - порядку. Кого оперировали, Ефремова?
– Ах, да, Инна, ты же ничего не знаешь. В колонии две недели назад заключенные взбунтовались, и при подавлении беспорядков ранили Ефремова, и теперь в больнице сказали, что его задушили.
– Боже мой! Какой ужас! Что там за бунт?
– Страшный Инна, страшный. Есть жертвы.
– Со стороны администрации кто-нибудь пострадал?
– Брагину сильно досталось, да одну женщину учительницу изнасиловали сволочи, а вот среди военнослужащих есть убитые.
– Господи, да что же это такое?! Почему заключенные бунт подняли?
– Блатные сволочи стали свои права качать и многих мужиков подбили на бунт, но им тоже досталось, считай половину главарей уничтожили.
У Инессы еще сильнее заколотилось сердце, весть о смерти Ефремова потрясла ее, но о другом человеке ей хотелось узнать поскорее, язык не поворачивался спросить Громова, открыто.
– Громов, так кого обвиняют в ранении Ефремова?
– спросила она с осторожностью.
– Наверно ты о нем слышала - это Дронов, - на другом конце провода молчали, и Громов забеспокоился,- Инна, ты почему молчишь? Алё, ты меня слышишь?
– Слышу, я завтра приеду на работу.
– Сереброва отстранили, Кузнецова тоже. Кое-кто из наших подал на увольнение. Я сейчас возглавляю отдел оперчасти. Инна, мне с тобой поговорить нужно - это касается Ефремова и осужденного Дронова. Приезжай.
– Хорошо, до завтра.
Инна положила трубку.
"Какой ужас! Вот теперь все прояснилось, почему Алексей просил меня уехать из города. Господи, что же они там натворили? Зачем?! С ума можно сойти от таких новостей",- внутри поднялась волна недоумения, следом душа закипела от негодования,- как он мог так поступить со мной? Строил свои мерзкие планы, а мне объяснял, какой он хороший. Как же все это подло и омерзительно!"
Инна скомкала в руке письмо, и в сердцах швырнула в дальний угол комнаты. Упала на диван и, уткнувшись в подушку, зашлась беззвучным плачем.
После того, как она успокоилась, к сердцу подступила жалость, но не к Ефремову потянулись сразу мысли, а к Алексею. Инна поднялась с дивана, прошла в угол комнаты и подняла письмо. Разгладила бережно его рукой и еще раз прочла.
"Поеду завтра на работу, может узнаю подробности всего этого ужаса. Никитке нужно как-то мягче сообщить о смерти отца, хоть их отношения не были хорошими, но все равно, будет справедливо предупредить его.
Подследственных заключенных, которым было предъявлено обвинение в организации и участии в бунте, насчитывалось тридцать восемь человек. Из них, как организаторов, обвинили девять заключенных, в том числе: Воробьева, Зельдмана, Глазунова, Ирощенко, Сибирского, Матвеева.