Путь Дракона
Шрифт:
Квахуар встал и бросил три мелкие монетки на стол, оплачивая счет. На свету отчетливо стали видны неровности на его бронзовой коже, делая его старше. Этим летом было ее восемнадцатое солнцестояние. И его тридцать пятое.
— Мы торговцы, магистра, — сказал он. — Мне очень жаль, что новости для вас были невеселые, но я не извиняюсь за то, что заключил этот договор для старейшин моего клана. Надеюсь, вечер у вас будет более приятный.
Он отодвинул скамью, дерево заскрежетало по камню, и обошел ее.
— Квахуар, — позвала она резко.
Он остановился.
— Прости, что предала тебя, — сказала она. — Пыталась предать тебя.
— Не за что, — ответил он. — Это игра, в которую мы играем.
Чуть погодя подошла служанка, взяла деньги, забрала кружку Квахуара Ема. Ситрин посмотрела на нее.
— Как обычно?
Ситрин покачала головой. От глотки до живота у нее все словно окаменело. Она подняла руку, удивившись, что мягкий берет все еще на месте. Она сняла его, распустила волосы, и вытащила из них серебряную шпильку с ляпис-лазурью. Казалось, что та светится собственным светом в темноте. Служанка заморгала, глядя на нее.
— Какая прелесть, — сказала она.
— Возьми, — сказала Ситрин. — принеси чего нибудь за нее.
— Магистра?
— Крепленное вино. Деревенское пиво. Все равно. Просто принеси.
Гедер
Верховный жрец Басрахип или, возможно, это был титул, трудно сказать, откинулся на спинку своего стула из кожи и железа. Потер толстыми, мощными пальцами лоб. Свечи вокруг него мигали и шипели, их дым наполнял комнату вонью горелого жира. Гедер облизнул губы.
— Моим первым наставником был Тралгу, — сказал он.
Басрахип поджал губы, внимая Гедеру, и покачал своей крупной головой. Нет. Гедер подавил восторг и попытался вновь.
— Я учился плавать на взморье.
Широкая голова медленно качнулась. Нет.
— Когда я был ребенком, у меня была любимая собака. Натасканная для охоты зверюга по кличке Мо
Первосвященник блаженно улыбнулся. Его зубы казались неестественно большими. Он указал толстым пальцем на грудь Гедера.
— Да, — сказал он.
Гедер хлопнул в ладоши и рассмеялся. Не в первый раз верховный жрец проделывал такое, но каждый раз это поражало. Не имело значения, в чем заключалась ложь, о чем говорил Гедер, какова была его поза или как изменялась тональность голоса, великан знал, что было ложью, а что правдой. Ни разу не ошибся.
— Это что, серьезно богиня позволяет вам проделывать такое, — спросил Гедер. — Спрашиваю, потому, что никогда не сталкивался с упоминанием на это. Я думал, Добрый Раб был одним из созданий Морада таким, как тринадцать рас и драконьи дороги.
— Нет. Мы были здесь еще до драконов. Когда была сплетена великая сеть, а на ней подвешены звезды, богиня уже была. Синир Кушку ее дар верующим. Когда пришло великое разрушение, драконы убоялись ее могущества. Они бились друг с другом, желая дружбы и покровительства Синир Кушку только для себя. Великий Морад строил из себя друга, но богиня знала, что сердце его вероломно. Она привела нас сюда, где
— Я не читал ни о чем подобном, — сказал Гедер.
— Ты сомневаешься в моих словах? — спросил Басрахип низким и мягким голосом, исполненным странных модуляций.
— Ни в коем случае, — сказал Гедер. — Я поражен! Целая до драконья эпоха? Никто не писал ни о чем подобном. Я даже не подозревал о подобном.
За стенами каменной комнатки в небе сверкали звезды и неполная луна освещала каскады скал. В темноте Гедер чуть не наяву увидел, как великий каменный дракон над храмовой стеной шевельнулся, повернув голову. Раздавался хор мириада зеленых сверчков, которыми кишмя кишел храм. Гедер ухмыляясь обхватил ноги руками.
— Словами не могу выразить, как я рад, что отыскал это место, — сказал он.
— Вы уважаемый представитель великого народа, — сказал верховный жрец. — Я польщен, что вы проделали такой путь, чтобы отыскать наш скромный храм.
Гедер в смущении отмахнулся. Большую часть дня он провел объясняя, что, хотя, он и из знати, принц — чересчур высокое звание там, откуда он родом, чтобы именовать им кого ни попадя. Большую часть жизни его называли господином и милордом и, хотя, это и означало то же самое, "уважаемый представитель великого народа" приводило его в смущение.
Барахип встал и потянулся, визгливый голос вдалеке призывал на вечернюю молитву. Гедер ожидал, что Барахип извинится, и поспешит возглавить жрецов в их ритуалах. Вместо этого, он задержался в дверях, тени запали в глазницах при свете свечей.
— Скажите, господин Гедер. Что больше всего вы надеялись здесь найти?
— Ну, мне было интересно, смогу ли я найти горы Синир и какие нибудь первоисточники о Добром Рабе, как тему для спекулятивного эссе.
— Это то, что вы больше всего надеялись найти"?
— Да, — ответил Гедер.
— А сейчас, когда вы это нашли, вы довольны?
— Конечно, — ответил Гедер.
Взгляд великана остановился на нем, и Гедер почувствовал, как его шея и щеки зарделись. Пауза ожидания затянулась, казалось, на пол-дня, после чего Басрахип покачал головой.
— Нет, — сказал он мягко. — Нет, есть кое что еще.
Дни, прошедшие с момента прибытия Гедера в храм, были удивительны, насыщены и похожи на сон. Целых два дня с утра и до ночи он торчал на большой площадке между самим храмом и вратной стеной. С дюжину жрецов в блеклых одеяниях, длинноволосых и, как один бородатых, восседало вокруг, пока он чертил карты и пытался обобщить многовековую историю. Частенько их вопросы заставляли его признавать свое невежество. Как оформились границы между Астерихолдом и Северным Побережьем? Кто притязал на острова к югу от Биранкура и к западу от Лионеи? Почему Первокровные укоренились в Антее, в Синнае, что в Принсип К'Аннальде и в эласайском Тимзинае, тогда как у Тралгу и Дартинайцев определенной родины не было? Почему Тимзиан называют насекомыми, Куртадамцев щелкунами, а Ясуру дешевками? Какие прозвища у Первокровных, и кто их ненавидит?