Путь Дракона
Шрифт:
"Значит Иссандриану достанутся рога," — сказал король Симеон, и затем прокричал еще раз, — "Иссандриан!"
Все остальные подняли кулаки и мечи и, ухмыляясь, начали выкрикивать имя победителя. Зверя подадут на следующий день, оленину приготовили в доме Доусона и Иссандриану достанется почетное место. Эта мысль была ему словно кость в горле.
"Ты в порядке?" — спросил король, достаточно тихо, чтобы никто больше не услышал.
"Да, Ваше Высочество", — ответил Доусон. "Я в порядке."
Час спустя они ехали обратно к дому, Фелдин Маас ехал рядом с ним. После падения Ванаи и поражения Максианского подкрепления, Доусон делал вид, что новости из Вольных городов ничего для него не значат, но весь этот фарс его сильно раздражал.
"Лорд Каллиан," — сказал Маас. "У меня есть кое что для вас."
Он бросил Доусону ветку. Нет, не ветку. Это был обломок рога, красный от крови убитых псов.
"Небольшая награда лучше, чем никакой, а?" — усмехаясь, произнес Маас, затем пришпорил коня и умчался вперед.
"Небольшая награда", — с горечью сказал Доусон и вместе с его дыханием слова испарились белым туманом.
На обратном пути вместо крупных пушистых хлопьев снег стал сыпать мелкими колючими песчинками, низкие облака рассеялись и на востоке снова стали видны горы. В воздухе запахло дымом, а на юге показались закрученные спиралями башни Остерлингский падей. Стены из гранита и драконового нефрита сияли на солнце, а венки, украшающие бойницы, создавали такое впечатление, словно сами здания отдавали дань великолепию момента.
Будучи хозяином Доусон должен был следить за приготовлением оленя. И хотя это означало не больше, чем просто проторчать полчаса на кухне с веселым видом, его разум протестовал. Он не мог найти в себе силы спуститься вниз, в беспорядочную суету, которую создавали слуги и собаки. Он поднялся по белым каменным ступеням рядом с печами и встал на площадке над разделочными столами. Вдоль стены остывали пироги и буханки хлеба, древняя старуха втыкала павлиньи перья в кусок свинины, так чтобы он напоминал птицу и поливала его сиропом, пока он не заблестел как стекло. Запах печеного изюма и курицы наполнил горячий воздух. Охотники принесли тушу и четыре молодых человека занялись приготовлением мяса, натирая его солью, мятными листьями и маслом, отделяя внутренности, оставшиеся после разделки. Доусон с хмурым видом наблюдал за происходящим. Раньше это был благородный олень, и посмотрите что стало с ним сейчас…
"Муж мой?"
Позади него стояла Клара, с приятным выражением лица, появлявшегося у нее при первых признаках усталости. Ее глаза блестели, ямочки на щеках казались чуть глубже чем обычно. Это заметил бы только тот, кто провел всю жизнь наблюдая за ней. Он оставил двор ради возможности смотреть в ее глаза.
"Жена," — сказал он.
"Можем мы?", — спросила она, делая шаг к заднему коридору. Его губы сжались от недовольства. Но не ею, а очередной домашней катастрофой, которая требовала сейчас его присутствия. Он кивнул и последовал за ней в тень и относительную уединенность. Но незнакомы голос заставил его остановиться.
"Сэр! Вы уронили вот это, милорд."
Один из охотников стоял на лестнице. Молодой мужчина с широким подбородком и открытым лицом, одетый в ливрею Каллиамов. Он протянул обломок потемневшего от крови рога. Слуга, окликнувший барона Каллиама, словно ребенка потерявшего игрушку.
Доусон почувствовал как лицо его наливается кровью, а руки сжимаются в кулаки.
"Как твое имя," — сказал он, и охотник побледнел от звука его голоса.
"Винсен, сэр. Винсен Коу."
"Ты больше не мой слуга, Винсен Коу. Забирай свои вещи и покинь мой дом до темноты."
"Но милорд?"
"Ты хочешь чтобы тебя вдобавок еще и высекли, мальчишка?" — закричал Доусон. Никто на кухне не издавал ни звука, лишь изредка бросали на них беглые взгляды.
"Нет, милорд," — сказал охотник.
Доусон повернулся и пошел по темному коридору, Клара рядом с ним. Она не упрекала его. В полумраке лестницы она наклонилась и прошептала ему в ухо.
"Симеон потребовал горячую ванну по приезде и вместо того, чтобы выгонять всех из голубых комнат, я приказала слугам приготовить дом Андра. Тот, что в восточном крыле. Там намного приятнее и вдобавок есть эти умные маленькие трубки, которые не дают воде остыть."
"Хорошо," — сказал Доусон.
"Я приказала, чтобы не впускали никого кроме тебя, разумеется. Потому что я знаю, что ты захочешь поговорить с ним наедине."
"Я не могу мешать, когда король принимает ванну," — сказал Доусон.
"Конечно можешь, дорогой. Просто скажи ему, что я забыла тебя предупредить. Я несколько раз упомянула, что это твое любимое место отдыха после охоты, поэтому все будет выглядеть правдоподобно. Если, конечно, он не спросит слуг и те не расскажут ему, что на самом деле ты предпочитаешь голубые комнаты. Но подобное любопытство было бы грубым с его стороны, а Симеон никогда не позволял себе ничего подобного, как ты думаешь?"
Доусон почувствовал, как с плеч его упала тяжесть о которой он и не подозревал.
"Чем я заслужил столь идеальную жену, как ты?"
"Тебе просто повезло," — сказала она и легкая улыбка промелькнула на ее изящном лице. "Теперь иди, пока он все еще принимает ванну. А я займусь этим беднягой охотником, которого ты только что выставил. Им действительно следует знать, что не стоит обращаться к тебе когда ты не в духе."
Дом Андра располагался в стенах поместья, рядом с часовней и тем самым в отдалении от основных зданий. Синнайский поэт, чье имя он носит, жил там когда в Остелнигских падях правил король почитавший искусство малых рас, а Антея была всего лишь именем для небольшой ветви знати, живших в полднях пути к северу. Ни одна из поэм Андра не сохранилась в веках. Единственное, что он оставил миру — это маленький дом, который носил его имя и слова, высеченные перед входом — DRACANI SANT DRACAS — чье значение было также забыто.
Король Симеон лежал в ванне из обработанной бронзы в форме огромной руки Дартинайца, длинные пальцы согнуты и из них льется горячая вода поступающая из труб скрытых под ванной. Каменная чаша с мылом находится на полке на большом пальце. А витражное стекло делает теплый воздух золотым и зеленым. Слуги стоят у задней стены с мягкими полотенцами, чтобы высушить короля и острыми мечами, чтобы защитить его. Король поднял голову, когда Доусон вошел в комнату.
"Простите меня, сир," — сказал Доусон. "Я не знал, что вы здесь."