Путь двенадцати
Шрифт:
Ольга, бесцеремонно вырвавшая книгу из моих рук, продолжила свои рассуждения вслух. Вся эта ситуация уже начала меня бесить, в частности из-за ее ответов, порождающих все новые и новые вопросы.
– Поразительно! Обложка книги и даже страницы – все сделано из кожи, но КАК сделано! Если приглядеться… Господи! Даже толщина страничек одинаковая! Это шедевр! Вы знали, что со временем кожа ссыхается, деформируется и трескается? А тут каждый лист подогнан идеально, словно из бумаги! И цвет страниц одинаковый, и на срезе тоже! Нет слов! Я никогда не слышала о подобных технологиях! Даже не представляю, как и чью кожу можно обработать до такого состояния? – Было интересно ее послушать, но этот бесконечный восторг, когда он уже закончится? Я мысленно с ней соглашался, ведь, действительно, не открыв книгу, никогда не догадаешься, что все настолько необычное. Или даже слишком?
Иногда со мной случается такое, что я спиной чувствую проблемы. И вот сейчас, по ощущениям, мое кресло из состояния удобное превратилось в стоматологическое. Даже света от ярких ламп внезапно стало мало. Да что за злые тучи заслонили мое солнце? Я еще раз прокрутил в голове события последних пяти минут. Столько вопросов… Например, из чьей кожи сделана книга? Интересно – это останется без ответа? Хоть бы да… Ольга продолжала свой монолог, хотя ее уже никто не слушал. Даже Петр Александрович уже очень давно погрузился в свои собственные раздумья. Так! А чего я собственно испугался?
Я молча встал и забрал книгу. Ольга попыталась возмутиться моему резкому действию, однако я поднял ладонь вверх и заставил ее замолчать. Наступила абсолютная тишина. Книгу получил я – значит, мне и читать.
Первая страница оказалась чистой. Я перелистнул дальше. Книга отозвалась неприятным звуком, совершенно не похожим на обычный шелест переворачиваемых страниц. Этот звук напоминал тихий писк вперемешку со скрипом. По спине побежали мурашки.
На следующей странице ровно посередине было всего несколько строчек, написанных от руки. Начертание букв чем-то напоминало готическое письмо. Буквы то ли красно-бурого, то ли грязно-зеленого цвета различались плохо. Я вгляделся в текст. Оказалось, написано по-русски, однако слова читались с огромным трудом. Я громко выдохнул и стал читать вслух.
Не видевший – узрит, не слышавший – услышит, непонимающий – поймет. Я – Рей Керрен. Я тот, кто первый путь прошел! Путь двенадцати Богов, Богов истинно существующих, реальных и абсолютных. Тех, кто даровал двенадцать троп, двенадцать путей, двенадцать испытаний и столько же наград. Пройди по всем и в конце станешь ты прошедшим, и получишь все, о чем не смел мечтать. Читаешь дальше – значит, смелый ты. Коль смел – значит, силен. А если сила есть – иди! Вот твоя дорога! Но даже если ты силен и оступился только раз – ты будешь мертв! А коль вступил, идешь ты до конца, докуда хватит сил, – сойти не сможешь ты! Таков единственный закон двенадцати путей.
Как только я закончил читать, свет снова погас. Ольга испуганно вскрикнула. Я попытался отъехать на кресле назад, одновременно с этим брезгливо швырнув книгу. Раздался грохот. Затем дали свет. Я огляделся. Ольга вцепилась в спинку кресла, слегка приоткрыв рот. Я умудрился отъехать в кресле почти на метр. А вот Петр Александрович остался на прежнем месте и отстраненно смотрел мимо нас. Я несколько раз моргнул и стал искать книгу. Она аккуратно лежала на столе – ровно посередине.
************
Мой день не задался с самого начала. Возможно, это такое стечение обстоятельств или же судьба в очередной раз решила, что спокойной жизни студентки пора окончиться. Во всяком случае, назвать мое утро удачным или добрым язык не поворачивался.
Мои злоключения начались с того, что на телефоне непонятно как сбилось время, причем ровно на один час назад. В результате, вместо того, чтобы встать на полчаса раньше, я встала на полчаса позже. И на первую пару физкультуры пришлось спешить, хотя еще вчера в планы входило сделать утром аккуратный маникюр. А теперь все на бегу, ну что за невезение! Смотрю на ногти, и плакать хочется, выглядят, как будто я их обгрызла!
Затем пришлось вернуться в комнату за моими конспектами – вспомнила только на первом этаже, что сегодня, кроме физкультуры, есть и другие занятия. В результате в спортзал пришла за минуту до начала и переодевалась в панике. Опоздать на физкультуру – значит подписать себе смертный приговор в виде суровых пяти километров бега. К этим порядкам нас приучили сразу. Физрук Анна Владимировна была старой женщиной советской закалки, гонявшей всех и за все. Увидит курение – пять километров, услышит ругательства – пять километров. Наказывать она любила, даже специальную тетрадку завела для «виновных». Куда, кстати сказать, меня уже два раза записывали. Мы все просто волком выли, но на пары приходили вовремя, никогда не прогуливали и вели себя словно на приеме у президента. Расслабиться с Анной Владимировной оказалось невозможным никому.
Вообще, роль студентки давалась мне с огромным трудом. Последние два месяца жизни – это череда бед, переживаний и постоянного стресса.
При поступлении перепутали оценки, из-за этого пришлось долго обивать порог ректора института. Однако сдаваться я не собиралась! Институт для меня был лучиком надежды на новую жизнь. Я решила, что хватит быть невзрачной пустышкой. И справедливость восторжествовала, правда, цена вопроса – это трата огромного количества времени, нервов и слез. Последнего больше всего – впрочем, мне не привыкать.
В нашей группе я из кожи вон лезла, чтобы завоевать свое место. С первого дня – ярая активистка, отличница в учебе, во всем первая. Меня даже старостой группы назначили. Жаль, настоящих подруг это не прибавило. Даже плакать приходится лишь по ночам и в компании любимого плюшевого зайца – подарка папы на мое пятилетие.
Всю жизнь я прожила с родителями в маленькой деревне. А теперь оказалась в большом городе, опьяненная свободой! В первые дни радость вызывала даже маленькая комнатка в общежитии. Правда, и там я оказалась одна, никого не подселили. Девчонки из моей группы предпочитали съемные квартиры. Я снова выделялась, а так хотелось быть, как они. Однако даже сходить со всеми в кино мне не по карману. Деньгами родители особо помочь не могли, а крутиться самой, чтобы себя обеспечить, я еще не научилась. Поэтому в последние несколько дней все мои помыслы только о поиске подработки. Мама всегда говорила, что только в работе человек может найти свое счастье.
Сколько себя помню, самое сложное – это принять какое-либо решение. И даже сейчас, находясь в поисках, меня буквально разрывают сомнения. Одна знакомая предлагала идти официанткой, мол, выгляжу я неплохо, всегда буду с чаевыми. Что-то в ее словах есть. Из зеркала на меня действительно смотрит вполне симпатичная девушка: худенькая и довольно высокая – метр семьдесят пять. Хотя лет до пятнадцати меня и ростом обделили, и фигура была совсем не женственной. Однако гормоны своё дело сделали, и сейчас выгляжу вполне ничего. А главное мое достоинство – глаза! На свету они ярко-голубые, а в темноте – холодного серого цвета. Они отлично сочетаются с длинными русыми волосами. Нанести легкие румяна, подвести губы нежно-розовым цветом – и «красотка» может выйти в свет. И именно это меня и смущало. Вдруг кто-нибудь начнёт приставать, а я этого не терплю. Да и пары придется пропускать, а еще я сама могу так накосячить…