«Путь к счастью Эллы и Миши
Шрифт:
– Знаю, но я была пьяна, а он парень устрашающий. Я слегка нервничала и напортачила с ударом, – объясняет она, и во мне вспыхивает гнев. Я не любитель махать кулаками. Конечно, я ввязывался в парочку драк, но единственная серьезная драка у меня была с Грантфордом Дэвисом, который заслужил, чтобы ему надрали задницу.
– Чем хочешь заняться остаток вечера? – Я заправляю прядь ее каштановых волос за ухо.
Она оглядывает пустую кухню.
– Где все?
– Кэролайн ушла с Дином к вам домой. Мама отправилась ужинать, а Томас встречается со своим другом. – Я кладу руки ей на бедра. – А Лила с Итаном вышли за едой.
– Значит,
Я постукиваю пальцем по губе.
– Чем же нам заняться?
– Хммм ... – ее глаза загораются, когда она берет альбом со стойки. – Понятия не имею.
Моя рука вновь ложится на ее талию, ладонь скользит к ее попе и грубо сжимает ее. Она выгибается на встречу мне.
– О, у меня есть парочка идей, начиная с той, где ты раздеваешься.
Элла смеется, а затем внезапно срывается в прихожую по пути бросая альбом на диван.
– Вот что я тебе скажу: разденусь, после того, как ты меня найдешь. – Она улыбается мне, затем разворачивается и исчезает в коридоре.
– О, милашка, – кричу я, огибая стол и мчусь вслед за ней. В доме стоит тишина, я пересекаю гостиную, прохожу мимо дивана, и в открытом альбоме мельком замечаю кусок, над которым она работала. На рисунке изображен я с гитарой в руке и разбросанными вокруг меня музыкальными нотами. Ниже стояла надпись: «Его рот согрел мою душу».
Мое сердце устраивает глупую, очень недостойную мужчины учащённую вещь в груди, но я улыбаюсь и бегу в свою комнату. Проверяю шкаф, под кроватью, прекращаю поиски в моей комнате и следую в мамину комнату. Я везде обыскиваю, но нигде не могу найти, после чего заглядываю в ванную. Так ее не отыскав, я возвращаюсь в гостиную. Только намереваюсь переступить порог кухни, как Элла выскакивает из-за стены прямо передо мной, пугая меня до чертиков. Я прижимаю руку к груди, пытаясь отдышаться, а она смеется и обхватывает меня ногами, всем своим весом наваливаясь на меня и опрокидывает навзничь. Мне удается не удариться головой об пол, но сильно ушибаюсь спиной.
Элла приземляется сверху, ее тело распластывается поверх моей груди, а затем она резко отталкивается и принимает сидячее положение, размещая ноги по обе стороны от меня. Она пристально вглядывается в мое лицо, ее руки опускаются рядом с моей головой, а волосы закрывают наши лица.
– Это за все те разы, когда ты опрокидывал меня на землю, – тяжело дыша, но очень довольная собой, сообщает она.
Я качаю головой и опускаю руки ей на бедра.
– Неужели я ничему тебя не научил? – Одним быстрым движением я переворачиваю нас так, что она оказывается на спине, а я располагаюсь сверху на ней. – В борьбе всегда побеждаю я.
А потом целую ее.
* * *
Спустя пару часов мы валяемся в постели, Элла лежит обнаженная на боку, а наши тела переплетены. Она еще не прочитала ту страницу дневника, а я не собираюсь давить на нее. Вместо этого она достает альбом и делает набросок на чистом листе, пытаясь перенести на бумагу фотографию своей мамы, сидящей на кровати с печальным взглядом. На другой странице альбома рисунок того, что похоже на меня, со словами «Мое все», написанными внизу.
– Над чем именно ты работаешь? – спрашиваю я, проводя пальцем вверх и вниз по ее спине, вызывая каждым своим движением у нее дрожь. – Я знаю, что это твоя мама, – я постукиваю пальцем по своему наброску, –
Карандаш на мгновение перестает двигаться по бумаге.
– Можно я позже объясню? – Она оглядывается через плечо, и прядь волос падает ей на лицо. – Сперва хочу его закончить, а потом все тебе расскажу.
Всё. Что она имеет в виду под «всем»?
– Подсказку дашь?
Она, покусывая губу, изучает меня, а затем снова возвращается к рисунку с изогнутыми линиями и темными тенями.
– Сюжет этого рисунка в нашем прошлом... и будущем.
Нашем будущем. Я удивлен ее открытости и испытываю вину из-за того, что она в последнее время была со мной честна, а я скрываю от нее огромный секрет. Ну, не совсем секрет, но скрываю информацию, переживая из-за ее реакции и страшась, что она отправиться со мной против своего желания. Или откажется уезжать и моей музыкальной мечте придет конец. Но пора перестать избегать приговора, учитывая ее откровенность.
Я еще пару раз провожу пальцем по ее спине, потом обхватываю ее за талию, утыкаюсь лицом в ее шее и заключаю в объятия.
– Я должен тебе кое-что сказать, – начинаю я, ее тело становится жестким, как доска. – Успокойся. Это не плохие известия. Лишь новости... нам нужно принять решение.
Я слышу, как она роняет карандаш на бумагу.
– Ладно. – Ее голос встревожен.
Я целую ее в шею и закрываю глаза.
– На днях мне звонил Майк.
– Да? Чего он хотел? – Она пытается вести себя спокойно, но я вижу, что ей это не удается.
Я открываю глаза и прижимаюсь щекой к ее коже.
– Помнишь я недавно тебе говорил о туре?
– Тур, в который ты очень хотел поехать, но не считал себя достаточно хорошим, чтобы получить приглашение? – Она переворачивается на спину и смотрит на меня. – В тот тур, в котором примут участия группы и певцы, которых ты боготворишь?
– Да, тот самый.
Она молчит.
– Тебя берут?
Я медленно киваю.
– Да.
На ее лице медленно расплывается улыбка.
– Я так рада за тебя. – Она целует меня в губы, вызывая во мне шок и удивление, что я даже не целую ее в ответ. Когда она отстраняется от меня, то выглядит смущенной и изучает мою реакцию. – Что случилось? Почему тебя это не радует?
– Потому что ... – я замолкаю, подыскивая правильные слова. Наконец я принимаю сидячее положение, поднимаю колено и опираюсь на него локтем. – Турне начнется через пару недель и продлится несколько месяцев.
Она садится и прижимает колени к обнаженной груди, делая вид, что все в порядке, но печаль отражается в ее глазах.
– Значит, тебя не будет несколько месяцев?
Я киваю, разглядывая в окне сияние рождественских огней, отражающихся от льда на дом.
– И мне придется отменить наш медовый месяц.
Она сжимает губы, как будто хочет что-то сказать, но пытается сдерживаться. Затем опускает голову на колени.
– Мне нет дела до медового месяца. Я хочу, чтобы ты осуществил свою мечту.
Я на мгновение замолкаю, стараясь уловить ее настроение – ее подлинное настроение, которое она пытается скрыть от меня.
– Милашка, скажи мне, о чем ты думаешь? – спрашиваю я, поскольку в данный момент не очень хорошо ее понимаю.
– Думаю, тебе лучше поехать, – произносит она, поднимая голову. – Я не собираюсь тебя удерживать. Пообещала себе, что никогда этого не сделаю.