Путь к солнцу
Шрифт:
Зал суда, как и все здание в целом, знавал лучшие времена. Деревянная отделка залоснилась и поцарапалась, краска на стенах выцвела и местами облупилась. Окна были высокие, арочные, в готическом стиле, забранные решетками, чтобы внутрь не залетали птицы. К потолку были прикреплены восемь вентиляторов; они работали на самой высокой скорости, отчего в зале стоял несмолкаемый гул.
Наконец выступавший в данный момент адвокат закончил опрос свидетелей. Легким взмахом руки судья приказал им удалиться и повернулся к следующему из ожидающих своей очереди адвокатов. После еще двух слушаний Эдриен поймал взгляд Томаса и чуть заметно кивнул. Он и государственный обвинитель поднялись; защита заняла свое место на возвышении.
Обвинитель начала свою речь. Она призвала суд отклонить прошение об освобождении под залог Сухира, Сумиры и Прасада. Она указала, что Ахалья является несовершеннолетней и что, кроме того, три девушки из борделя Сухира, уже достигшие совершеннолетия, попросили помощи у Комитета по защите прав ребенка. Эдриен время от времени подсказывал обвинителю кое-какие детали, и она озвучивала их судье.
Когда она закончила, судья обратился к адвокату обвиняемых. Это был низенький полноватый мужчина с густыми черными волосами. Он начал с того, что рейд был несправедливым и нечестным, упомянул вмешательство «империалистов из Соединенных Штатов, отстаивающих свои интересы», и некомпетентность полиции Нагпады. Затем обратил внимание суда на то, что возраст ни одной из девушек не был официально проверен и что Ахалья является несовершеннолетней только с ее слов. Также адвокат настаивал на том, что признание Сухира относительно продажи Зиты было сделано им под давлением. Ему удалось сплести настоящую сеть из сомнений, завуалированных обвинений и ядовитых намеков — язык у адвоката Сухира был подвешен действительно хорошо, так что к концу речи судья поглядывал на обвинителя с заметным недовольством.
Сердце Томаса упало. Было ясно, что Сухир выйдет на свободу.
Так и случилось. Судья назначил залог в десять тысяч рупий за Сухира и по пять тысяч рупий за Сумиру и Прасада.
Эдриен покачал головой и сделал Томасу знак выйти в коридор. Они встали у открытого окна.
— Залог будет выплачен сегодня днем, — сказал Эдриен и криво усмехнулся. — Этот судья — один из самых отвратительных. Он никогда не слушает государственных обвинителей.
— Что будет дальше? — спросил Томас.
Эдриен посмотрел в окно. Мимо пролетела стайка голубей.
— Мы будем настаивать на том, чтобы дело было рассмотрено как можно скорее. И постараемся, чтобы показания Ахальи были приняты в качестве доказательной базы.
— Сколько времени это продлится?
Эдриен пожал плечами:
— С таким адвокатом — возможно, месяцы.
В субботу утром Томас и Динеш завтракали на террасе, глядя на серо-синий океан. После встречи с Прийей в Висячем саду Томас рассказал другу правду о смерти Мохини и о том, что жена уехала от него в Бомбей. Динеш выслушал его со своей обычной невозмутимостью, а потом тепло обнял. От извинений Томаса он просто отмахнулся.
— Теперь я понимаю, почему за всю осень ты ни разу не написал мне, — сказал Динеш.
— Я был как в тумане, — согласился Томас. На этом тема была закрыта.
На столе стояло блюдо с фруктами. Томас взял гроздь винограда, отщипнул одну ягодку, отправил в рот и задумчиво прожевал. Когда же Прийя напишет ему? И напишет ли вообще? Прошло уже три с половиной дня, а она так и не дала о себе знать. Томас начинал беспокоиться. Прийя обрисовала ситуацию максимально точно — все сложно. Нельзя было отменить прошлое, нельзя было стереть боль, и Прийя хотела заслужить прощение отца. Кроме того, мешала еще и его ложь. Томас не собирался оставаться в Индии больше года и не собирался отказываться от своей карьерной мечты, но он заставил Прийю поверить в обратное. И еще была Тера.
— Что ты собираешься делать сегодня? — спросил Динеш.
— Может быть, посижу немного на набережной, почитаю. А потом — не знаю.
Динеш внимательно посмотрел на него:
— Она так и не ответила, да?
Томас покачал головой.
— Не расстраивайся. Она же сказала, что ей нужно подумать. Я уверен, она просто занята.
Томас хотел что-то ответить, но услышал, как зазвонил Black-Berry. Телефон лежал в кухне, на барной стойке. Он быстро встал и бросился внутрь. На экране высветился номер Прийи. Томас почувствовал, как в груди у него мгновенно потеплело.
— Это Прийя, — сказал он.
Динеш поднял вверх большой палец.
Томас поднес телефон к уху:
— Алло?
— Томас, — сказала Прийя. Повисла пауза. Она заговорила снова, очень быстро, так, что слова сталкивались друг с другом: — Я подумала, как и обещала. Я хочу увидеться с тобой еще раз.
Он улыбнулся. Прийя волновалась, только когда речь шла о чем-либо действительно важном.
— Хорошо. Когда и где?
Она вздохнула.
— Моя вторая двоюродная сестра завтра выходит замуж. Церемония менди будет проводиться сегодня вечером, в доме деда. Отец будет в праздничном настроении. И вокруг будет много людей, так что ему придется быть с тобой вежливым.
Томас закрыл глаза.
— Ты уверена, что это хорошая идея?
Он был счастлив, что Прийя захотела встретиться с ним еще раз, но идея предстать перед глазами ее отца и, возможно, вступить с ним в конфликт, да еще в присутствии всей семьи, испугала его не на шутку.
— Ты что, передумал?
— Нет-нет. Просто… не важно. Расскажи мне, как туда добраться.
— Давай встретимся у входа в Прийядаршини-парк в пять тридцать. Таксисты у Черчгейт-стейшн знают, где это.
— Что мне надеть?
— Ты привез с собой костюм?
— Только один.
— Одного достаточно. И… Томас…
— Да?
— Захвати с собой свое чувство юмора. Оно тебе понадобится.
Он приехал в Прийядаршини-парк на пять минут раньше назначенного времени и тут же позвонил Прийе. Она взяла трубку после первого же гудка. По тону было слышно, что она все еще нервничает.
— Стой на месте. Я сейчас подойду.
Солнце уже начинало садиться, и небо на горизонте было окрашено розовым. Прийя появилась через минуту. Томас стоял у обочины. Она вылезла из кабинки рикши и направилась к нему. На ней был сальвар камиз цвета тропического моря. Вырез платья был довольно глубоким, но не открывал ничего лишнего, выгодно оттеняя ее кожу цвета миндаля. Косметики на ее лице почти не было; Прийя не нуждалась в макияже.
Не дойдя до него пяти футов, она остановилась и застенчиво, как школьница, улыбнулась. Точно так же она посмотрела на него в самый первый раз, когда они встретились.
— Тебе нравится мой наряд? — спросила она. — На Западе мне не приходилось носить такое.
— Мы много потеряли, — ответил Томас.
— Хорошо выглядишь, — заметила Прийя.
— В костюме я чувствую себя как покойник, — сказал он.
Прийя засмеялась.
— Не слишком формально?
— В самый раз. Будешь чувствовать себя как дома. В моей семье полно «слишком формальных» людей.