Путь к Зеленому Огню
Шрифт:
Населявшие Монастырь не представляли из себя какого-то единого племени, они стекались сюда из разных мест. Преимущественно мужчины, обитатели проводили время во всеобразных воинских тренировках и шаманских практиках, стараясь достичь такой степени подготовки, чтобы сражаться со смертоносцами на равных. Полученные знания и умения проверялись практикой во время многочисленных вылазок и набегов.
Удача далеко не всегда сопутствовала монахам, часто их группы навсегда пропадали, не оставляя после себя никаких следов. Иногда позже удавалось узнать о судьбе бойцов, которая неминуемо оказывалась поистине ужасной.
Но попадались в этой летописи и славные страницы, рассказывающие об удачных нападениях, после которых в Монастырь попадали различные трофеи, как правило - части тела смертоносцев. Куда впоследствии делись все эти клыки, лапы и семенники, летопись умалчивала.
С наибольшим вниманием путешественники отнеслись к одному из эпизодов, повествующему о доставке в крепость плененного смертоносца. Судьба несчастного была незавидна с самого начала: потеряв в бою всех своих товарищей, он был схвачен при помощи обыкновенной паутины, которой монахи сумели опутать восьмилапого. Частично из соображений безопасности, частично - для удобства транспортировки ему ампутировали все конечности и удалили клыки, чтобы уже в таком виде привезти в Монастырь.
Можно только догадываться, что чувствовал при этом совершенно обездвиженный смертоносец. Жестокость этого рассказа настолько поразила Элоиз, что она не пожелала читать дальше и отправилась в сад. Однако заинтригованные степняки потребовали, чтобы Питти дочитал им вслух все до конца.
Шаман и сам увлекся этим повествованием, сделав для себя неожиданное открытие: смертоносцы, как выяснили монахи, не терпят долгого пребывания вне ментального поля своих собратьев, и способны не помешаться при этом лишь самые сильные экземпляры. Вот когда Питти преисполнился к Анзе, ученому из Ута, еще большего уважения.
Попавшийся в плен смертоносец тоже был сильным, мощным в воздействии экземпляром, что и позволило ему пережить все муки. Впрочем, для того лишь, чтобы вытерпеть еще худшие. Проведя с пауком необходимый цикл тренировок для молодых бойцов, монахи торжественно казнили его на том самом месте, где ныне находился змеиный город.
Казнь описывалась особенно подробно: сначала восьмилапому удалили все многочисленные глаза, затем вложили туда горячие угли, потом акуратно сняли с головогруди хитиновый покров и снова прижигали, прикладывая кусочки панциря обратно поверх углей, потом вспороли брюшину и прижигали кишечник, затем добрались до остальных внутренностей и снова прижигали, прижигали, прижигали... Никто не удивился, когда выяснилось, что закончилось все сожжением, на этот раз полным, останков все еще живого смертоносца. Казнь продолжалась сутки напролет при стечении всех обитателей Монастыря, и все они слышали мощнейшие импульсы боли, испускаемые пауком. Рассказ заканчивался утверждением, что зрители были в неописуемом восторге.
– Если бы это был Анза, я убил бы их всех до одного...
– мрачно проговорил Питти, закончив чтение.
– И я еще сделаю это с проклятыми горцами.
– Ты же сам оправдывал людскую жестокость, помнишь?
– заметил шаману Клас.
– "Слабый имеет свои права" - разве не ты так говорил?
– Я, - покорно согласился Питти.
– Наверное, я больше не слабый. "Можешь убить меня, если хочешь, можешь служить мне, если хочешь" - так говорил Стэфи, это ты тоже должен был запомнить... Я теперь больше согласен с малышом, чем с тем глупым шаманом из Леса.
– Я не малыш, - насупился Стэфи.
– я Повелитель змей.
– Высокомерие? Это что-то новенькое из мира людей, дружок, - усмехнулся шаман
Начитавшись, все вместе отправились в сад, показанный змеями Элоиз. По дороге Клас и Питти обсуждали, в каком порядке могут быть спрятаны плиты с летописями в здании Монастыря. Оба они склонялись к мысли, что наиболее интересные фрагменты скорее всего находятся все же в подвале. Встал вопрос о факелах, но ни тот ни другой никогда не имели с ними дела.
Элоиз занималась сбором фруктов. Здесь росли яблоки и груши, персики, многие виды ягод. Девушка вспомнила, как в детстве мечтала иметь свой садик, и об этом ее желании знало только одно живое существо на свете. Но Анза мертв и никогда не узнает, что ее мечта сбылась.
– Я должна уйти, Клас уже знает об этом, - такими словами встретила она мужчин.
– Пожалуйста, не надо меня отговаривать. Я хочу еще вернуться сюда, но у меня есть цель. Это долг перед Анзой.
– Нет, мы не можем тебя отпустить!..
– начал было Эль, но Питти мягко положил руку ему на плечо.
– Что за долг, рыженькая? Может быть, мы отдадим его все вместе?
– Нет, - упрямо тряхнула волосами Элоиз.
– Вы мне не поможете. Все очень просто: когда-то Анза подобрал меня и вырастил, сделав из меня образованного и сильного человека, кое-что понимающего в этом мире. Он вложил в меня сердце смертоносца, которое греет меня и сейчас. Я должна ответить ему тем же.
– Ты хочешь вырастить паука?
– разинул рот веснушчатый охотник.
– Но как?..
– Я сумею. Все что мне нужно - детеныши. Я добуду и принесу сюда нескольких паучат. Здесь, - Элоиз обвела рукой сад.
– Нам никто не сможет помешать. Это ведь неплохо сочетается с твоим планом, не так ли, Питти?
– Змеи говорят, что смогли отвадить от этого места даже пчел, - не к месту похвастался Стэфи своими подданными.
– Да, это сочетается с моим планом...
– глаза у шамана загорелись знакомым лихорадочным блеском.
– Но сможешь ли ты? Есть ли у тебя друзья в городе кроме Анзы?..
– Я смогу, - сжала губы Элоиз.
– Обязательно.
– Я пойду с ней, - сказал вдруг Эль, повернулся и пошел прочь.
Элоиз проводила его глазами, о чем-то подумала и согласно качнула головой. Питти с Класом переглянулись. Им обоим было понятно, что повлиять на решения этих людей они не смогут.
– Мы пойдем завтра утром, - добавила Элоиз и неожиданно погладила Питти по щеке.
– Надеюсь, вы поможете нам покинуть горы?
3
– Вы не заметили?..
– искренне возмутилась девушка, заметив удивление спутников.
– Да у него сопли текли весь вчерашний день! Не может быть и речи о том, чтобы снова тащить его через перевал!
– А меня и не нужно никуда тащить, - огрызался Стэфи, без перерыва шмыгая носом.
– И оставаться со мной никому не нужно. Я могу есть груши, а рядом со змеями мне никто не страшен.