Путь на Балканы
Шрифт:
Даже обычно сдержанный Гаршин развеселился едва ли не до слез, а Николаша просто катался по земле от полного красок солдатского рассказа.
— Ладно, пора нам, — поднялся Будищев, — счастливо оставаться, не поминайте лихом.
— Кстати, — подвинулся к нему немного успокоившийся Штерн, — вы колбасу тем же самым кинжалом резали?
— В смысле?
— Ну, которым вы кинули в турка?
— Блин, Коля, ну кого ты слушаешь? Их человек восемь было, напоролись случайно в лесу. Троих мы успели подстрелить, остальные действительно дали деру, бросив пару вьючных лошадей с припасами. А вообще, тот, конечно, у меня другого нет.
— Что?!
— Ха-ха-ха, —
— Ну, знаешь!
— На, дарю, — протянул ему оружие Будищев, — а то ты так на него смотрел.
— Спасибо, но как же ты?
— Да я себе поменьше нашел, — успокоил его приятель. — Этим рубиться хорошо, а я в такой блудняк не полезу.
Краткая стоянка вскоре сменилась новыми маршами. Противоречивые сведения о неприятеле, поступавшие со всех сторон, заставляли русское командование отчаянно маневрировать, стараясь поспеть всюду. Однако, кроме мелких отрядов башибузуков, снующих то там, то там, противника нигде не было. Наконец, получив приказ от командования, войска двинулись к своей главной цели — Рущуку.
12 июля Болховский и Нежинский полки вступили в деревню Соленик. В отличие от многих других, встреченных ими на пути, эта была совершенно разграблена турками при отступлении. Жители ее большей частью разбежались, скотину грабители угнали с собой, не забыв и про другие припасы. Немногие уцелевшие дома стояли заколоченными.
Обозы, как обычно, отстали, и солдаты уже третий день были даже без сухарей. Командовавший бригадой генерал Тихменев, устав ругаться с интендантами, приказал солдатам убирать брошенные поля. Слава богу, деревенская мельница не была разрушена противником, и можно было смолоть муку и испечь хлеб. Вчерашние крестьяне с охотой взялись за привычный для них труд, и работа закипела.
В этих заботах незаметно миновало два дня, когда, наконец, были получены известия о приближении неприятеля. Принес их командир охотничьего отряда подпоручик Линдфорс, несколько раз сталкивавшийся вместе со своими людьми с легкой турецкой кавалерией.
— Вы вполне уверены в своих сведениях? — спросил, нахмурившись, Тихменев.
— Совершенно, ваше превосходительство! Их пехота стоит в лагере между деревнями Езерджи и Турлак, а иррегулярная кавалерия кружит вокруг нас.
— Ну, положим, конные банды башибузуков тут действительно встречаются, — недоверчиво протянул генерал, — наши казачки из дивизии князя Манвелова с ними регулярно переведываются, но пехота…
— Если вам недостаточно моего слова, — запальчиво заявил подпоручик, — то может быть, вы допросите пленного?
— Вы взяли пленного? — брови генерала взлетели вверх, — что же вы прежде молчали, ну-ка давайте его сюда!
Через минуту в палатку генерала двое солдат втащили связанного турка. Лишенный возможности сопротивляться, он, тем не менее, яростно сверкал глазами и всем своим видом демонстрировал непокорность.
— Не балуй, ирод! — выругался один из конвоиров, когда тот попытался дернуться и тут же опасливо покосился на начальство.
Второй же, не стал тратить время на уговоры и ловко ударил пленного коленом по ноге. Не ожидавший такой подлости аскер охнул и едва не упал на колени перед своими врагами, удерживаемый лишь крепкими руками русских солдат.
— Ишь каков, — покачал головой Тихменев, — ну-ка, кликните, переводчика.
Через минуту тот явился, и начался допрос, не принесший, впрочем, особого результата. На вопросы турок отвечал крайне неохотно и часто ругался, угрожая гяурам гневом Аллаха. Но как
48
Табор — батальон. Основной тактической единицей в османской армии был именно батальон.
— И как вам только удалось эдакого удальца захватить? — поинтересовался генерал у Линдфорса.
— На всякого турецкого удальца, ваше превосходительство, найдется наш! — не без изящества отвечал ему подпоручик, показывая на конвоиров. — Вот эти молодцы его и спеленали.
— И впрямь — молодцы! — сдержанно похвалил командир бригады, — как фамилии?
— Рядовой Будищев, — отрапортовал высокий.
— Рядовой Шматов, — ответил второй, едва достающий первому до плеча.
— Ишь ты, как ведро и кружка, — изволил пошутить его превосходительство. — Благодарю за службу!
— Рады стараться, ваше превосходительство!
— Ну ладно, тащите его отсюда, а то запах от него какой-то…
— Так он до ветру пошел, — охотно пояснил низкорослый солдат. — Тут мы его, значит, и скрутили!
— Так вы что его, вместе с дерьмом сюда притащили? — выпучил глаза Тихменев. — Черт знает что такое! Убрать!
— Есть!
— Не прикажете ли представить к наградам? — осторожно спросил генерала начальник штаба, когда пленного увели.
— Кого?
— Подпоручику клюкву, а рядовых к крестам [49] …
49
Клюква — Орден святой Анны четвертого класса, первая боевая награда офицера. Носился на темляке холодного оружия. Крест — Знак отличия ордена святого Георгия. Солдатская награда.
— Пока не за что! Невелика доблесть одного засранца вдвоем скрутить. Впрочем, Линдфорсу занесите это дело в формуляр и отметьте в приказе. В следующий раз получит и за былое. А нижних чинов пусть поощрит своей властью. И вот что еще… раз уж есть кавалерия, так пусть она в разведке и отдувается. Передайте Буссе, чтобы пока охотников попридержал. И пошлите кого с разъездом, проверить данные. Да хоть этого генштабиста, как его…
— Слушаюсь!
Наступление на Езерджи возглавил недавно прибывший начальник кавалерии 13 корпуса генерал-адъютант граф Воронцов-Дашков. По его приказу вперед двинулся Ахтырский гусарский полк, три сотни восьмого донского казачьего и два орудия из конной батареи.
Однако из-за пересеченной местности русская конница была вынуждена идти узкой колонной и, не дойдя до турецкого укрепленного лагеря четырех с половиной верст, попала под ожесточенный обстрел. Русская артиллерия пробовала отвечать, но ее пушкам, стоявшим в отличие от противника в низине, не хватало дальности. Все это кончилось тем, что ахтырцы с казаками бодро отступили и около четырех часов пополудни встретились с медленно двигавшейся по Соленикскому ущелью пехотой Тихменева.
Через полчаса после соединения авангард русских вошел в соприкосновение с противником и начался бой. Согласно диспозиции, Нежинский полк, прибывший к месту сражения почти в полном составе, должен был обойти турецкие позиции справа, а четырем ротам болховцев предстояла "честь" идти во фронтальную атаку, чтобы связать их главные силы боем.