Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
– Считала, да. Но что может заставить охотников по всей Кайетте сорваться вот так, вдруг, не предупредив – кроме такой добычи… Думаю, у них свои легенды. И они относятся к ним куда серьёзнее.
– Ну да, а возможность стать королём над охотниками – нехило радует их сердечки. Потому и уходят одни. Не хотят делиться славой, стало быть? Вот только если посмотреть на то, чем заканчивается – пока что выигрывает эта тварь, чем бы она ни была. Да, занятная теория, узнать бы поподробнее, хотя… может статься… Знаю я тут одного человечка…
Лайл потирает переносицу, перекидывает
– В общем, может, вариант и есть… но дело может затянуться денька на два-три – пока по связям пройду, найду, кого следует, потом сведут с кем нужно. Местность не слишком надёжная, зато если уж выгорит – сможем разжиться хорошими сведениями.
Палец у него так и остаётся уткнутым в Велейсу Пиратскую. Гроски следует взглядом за Гриз и очень удивляется пальцу: чего это он сюда влез?
– Заодно, может, и про пересредников что-нибудь да выяснится: зацепки от тех ребят вели примерно в этом же направлении. Раз с вызовами пока тишина – я бы попробовал.
– Если это опасно…
– Хе. Один раз живём. Как подстраховку прихвачу с собой нашего любителя бабочек – если, конечно, тебе он не нужен позарез на территории.
«Позарез как не нужен», – очень точное определение. Только вот это Гриз несколько часов назад настаивала на том, чтобы за пересредниками шли двое, а Лайл отмахивался: «А что, неужели никому в Кайетте не требуется мгновенная кончина? Да я сам договорюсь, а Нэйш мог бы пока съездить в лечебку, полечить головушку».
– А вы с ним разве не…
– Не больше обычного – в том смысле, что он и так дальше некуда пристукнутый. Весна на него, что ли, действует? Но там, куда я собираюсь, пригодится что-нибудь с Печатью Щита, костюмчиком за пару сотен золотниц и взглядом типа «Эй, я тут чемпион по долбанутости». Обещаю вернуть в целости – правда, может, какое-то время он или я не будем на связь выходить. Ну так как?
– Езжай. Если что-то вдруг узнаешь – выходи на связь немедленно. Спасибо.
– Рановато благодарить, – в пальцах Гроски выплясывает плетёный мешочек, перевитый узором из трав – амулет… нет, оберег. И узор-то знакомый. – Кто там знает, может, и не выгорит. Ладно, стало быть, с утра пораньше выеду, до «встряски» – ничего? Нашего бахнутого предупрежу сам.
Она кивает – хорошо, конечно, доброй ночи. И уже когда он встаёт, кивает на вышитый мешочек.
– «Милость Перекрестницы»?
– А? Аманда дала – сказала, что раскинула на меня картишки и это мне вроде как пригодится. Может, начну ловить в живот меньше ножичков. Ха. А что?
Ничего – кроме того, что «Милость Перекрестницы» нойя вьют для тех, кто стоит на распутье, колеблется… Да ещё кое-чего.
– А ты знаешь, что по обычаям нойя за оберег нужно отдариваться? Иначе через три дня он потеряет силу.
Судя по ошеломлённому выражению лица – не знал или забыл. И Аманда не сказала, и это тоже странно – подарки в духе «догадайся сам» нойя делают, если хотят проверить человека или его чувства к себе.
– Вир побери… чем отдариваться-то? Может, у старого Тодда успею…
– Не деньгами и не купленным. То, что смастерил сам или сделал от души. Вырезать что-нибудь, нарвать цветов…
Они смотрят на окно, залитое дождём.
– …слепить грязевика, – продолжает Лайл бодро, – или составить букет из перьев, выдернутых из задниц фениксов? Мел не одобрит. И какая жалость, что я оставил где-то в Вейгорд-тене свои спицы и набор для вышивания.
– Можешь сделать ей бутерброд или спеть песню – главное, чтобы от души…
Лайл фыркает. Прячет «Милость Перекрестницы» в нагрудный карман и направляется к лестнице, бросив напоследок:
– Если в ночи будут крики – это я пытаю Яниста поэзией.
– Жестокое сердце, – выдаёт ему вслед Сквор и заливается тоненьким смехом – горевестник быстро пополняет запас фраз…
Сиреневые сумерки за окном тонут в дожде. В Водной Чаше на столе – неспокойное море. Стоило сказать Лайлу или нет? Не надо, пусть узнает сам…
У нойя сотни оберегов, тысячи амулетов. Плетёные, вязаные, деревянные, на травах, на магии, на крови. Аманда иногда мастерит от скуки, нашёптывает колдовские слова – раздаривает ковчежникам по праздникам. От дурного глаза, от порчи, от болезни магии, от лихих людей…
«Милость Перекрестницы» она не дарила пока ещё никому.
«Ходящую Перекрёстками не просят о милостях просто так – рассердишь… Просят только для своих – друзей или любимых. Тебе я свила бы такой оберег десяток раз, карменниэ – только вот ты же не боишься перекрёстков. А даже если бы оказалась на распутье… варгам такое не вьют. Считается, что вы уже под высшей милостью, с рождения. И вам не нужны обереги. Ах, как жаль, карменниэ, я свила бы для тебя самый хороший, самый-самый… какой ты хотела бы получить?»
«От дурных предчувствий, – сказала она тогда, потому что недавно пришлось побывать на «лёгких путях», и ладонь отзывалась болезненной памятью. – Есть у вас такие?»
«Таких нет, рассветная. Можно прогнать ложные тревоги и наваждение. Или отпугнуть призраков прошлого. Но будущее не спугнуть, а предчувствия – слишком часто лишь его призраки».
Вода в Сквозной Чаше кажется выплаканными слезами. Сквор вышагивает по газетам с заметками о неудачных охотах – и заводит тихую песню, от которой в сердце что-то обрывается.
Иногда остро хочется, чтобы у тебя был оберег от призраков будущего.
Глава 1
ЛАЙЛ ГРОСКИ
– Что ты делаешь в питомнике, Лайл?
Я как раз раздумывал сразу над несколькими вопросами: куда нас таки несёт, чей это воздушный корабль, что подарить красотке-нойя… и на кой брал я с собой «горевестник» с Пустошей.
Вопрос Нэйша был пожалуй что и лишним.
– Произвожу закупки, нахожу плотников-торговцев-вольерных, ловлю шнырков, стараюсь не попасться на зубок гарпиям-благотворительницам, спасаю свою печень от Лортена… О, точно, ещё выезды с одним устранителем, в оплату предполагаемого долга жизни. Хватит или списочек на полсотни пунктов оформить?