Путешествие на Запад

Курбатов Семён Александрович

Женщина прижалась к нему. — Всё закончилось.

— Закончилось. — Его лицо напряглось. — Да. Всё закончилось.

Холька погладила его.

Они все поели. Холька попыталась накормить Люциуса, но тот отстранил её. — Не нужно. — Он обратился к культистам. — Оставьте нас.

Культисты, поклонившись, ушли.

Энрик хотел последовать их примеру, но печаль, которая была в голосе Люциуса, заставила его остаться. Осталась и Холька. Какое то время они лежали рядом. Холька обнимала его руку.

— Ты совершила ошибку.

— Быть может. Но

ты мог бы предупредить, что так будет. Мы думали, что ты перенесёшься туда.

Некоторое время Люциус помолчал. — Я тоже так думал. Всё и вправду пошло не по плану. — Он повернулся к ней и тоже лёг на бок. Его глаза сощурились.

— Но это не давало тебе права вмешиваться. Если бы я уничтожил все вокруг ради этого — пусть будет так.

— А ты не думал, какой вред ты мог нанести миру? Вред нам?

Он внимательно смотрел на неё. — Пострадают только те, кто не достоин жить. А те, кто достоин, выживут. Но благодаря тебе этого не случиться.

— Благодаря нам. Мы все помогли тебе.

— Вы нарушили пророчество, лишили меня навсегда моего друга. Холька, я не оставлю этого так.

Глядя на её печальное лицо, он несколько смягчился. — Я знаю, что ты хотела, как лучше. Но этим нельзя оправдать ошибки.

— Это не ошибка.

— Это ты так считаешь. Но мир не ограничивается тобой.

Холька вздохнула и медленно провела рукой по его выжженной щеке. — Ты больше не слышишь его?

Он закрыла глаза и кивнул. — Я не слышу. Ничего не слышу. Будь бы проклята. Будьте прокляты вы все!

Он взяла его руками за лицо, повернула на себя. Он не сопротивлялся. — Ты станешь сильным, обещаю тебе. Но не такими опасными способами. Я помогу тебе.

— Я и так это сделаю. С тобой или без тебя.

Она обняла его. Он никак не реагировал.

Энрик, будучи уже сытым и более бодрым тихо вышел и отправился искать Кириана. Настоятель лежал в комнате, где до этого жили Люциус и Холька. Увидев Энрика, он поднялся на логте и прижал руку к ране. — Жив, герой! — Он улыбнулся. — Как там мессия и его подруга?

— Они очнулись и они живы. Но Люциус, похоже, несчастен.

Кириан тоже помрачнел. — Он стремился к этому моменту всю жизнь. В пророчестве было сказано, что он обретёт силу от демона и с её помощью истребит всех грешников. Но теперь он, похоже, лишился всей силы.

— То есть мы смогли предотвратить пророчество?

— Похоже, что так. Но в этом нет ни твоей, ни чьей либо ещё вины. Мы все действовали, как считали лучше. И возможно, именно благодаря тебе мессия всё ещё жив. Неужели тебе не было страшно в миг, когда ты бросился в огонь?

Энрик вспомнил этот момент и у его побежали мурашки по спине. Сейчас он уже не представлял, как мог решиться побежать прямо в пламя.

— Страшно.

— И всё-таки ты побежал. Воистину, ты достоин быть с мессией.

— А ты не злишься, что я помешал ему вознестись?

Кириан задумался. — Должен. Но думается мне, что ты хотел ему только блага. Признаться, я в тот момент думал так же, как ты. Только у меня не хватило

смелости, а у тебя хватило.

Энрику стало неудобно от таких слов и пожелав Кириану выздоровления, он вернулся наверх.

Последующие несколько дней всем становилось лучше.

Люциус, едва встав на ноги, уходил за хутор, где сидел у деревьев в одиночестве. Он был глубоко задумчивым, мало его и пил. Холька ела больше, но постоянно следовала за ним, пыталась его утешать. Поначалу он не обращал на неё внимания, но вскоре начал класть ей голову на руки и позволять гладить себя.

— Как вы с этим живёте? — Спросил он. — С этой пустотой в голове?

— У нас есть свои мысли. — Ответила Холька. — Да, они только наши. Зато, их никто не заглушает.

Он кивнул. — Да, может он был не лучшим собеседником.

— Но временами единственным?

Люциус вновь кивнул. — Друг, который не оставит никогда.

— Он ведь был твоим узником. Разве это дружба?

Он улыбнулся. — Это сложно объяснить. Особенно тому, кто с этим не жил. Но да. Думая, это можно назвать дружбой. Было.

Она аккуратно взяла его за голову и с нежностью и властью не терпящей возражения матери прижала её груди.

— Ты не сможешь его заменить, Холя.

— Я и не пытаюсь. Я никогда не предлагала тебе то же, что и он.

— И я переживу без этого.

— И я буду с тобой. Я всегда буду с тобой, Люциус. Даже если ты станешь полнейшим ничтожеством. Даже если ты будешь беспомощным.

Люциус расслабился в её объятиях. В какой-то момент по его щеке потекла слеза. Он уткнулся лицом в неё и тихо заплакал.

При взгляде на них, Энрику одновременно становилось грустно и радостно.

Они оба выглядели истощёнными, даже жалкими, по сравнению с тем днём, когда Энрик впервые увидел их. Но вместе с тем они впервые за долгое время не испытывали никакой тревоги, будто в этом мире уже не было ничего, что могло бы им повредить. Впрочем, постепенно они приходили в себя. Холька помогала культистам по хозяйству и тренировалась с мечом. Энрик заметил, что её движения, после превращения в человека, стали менее точными и лёгкими. Ей явно стало сложнее обращаться с большим мечом, но тренировка всё равно играла свою роль и она быстро возвращала ударам былую грацию. Одежда её, по большей части, сгорела, как и одежда Люциуса. Культисты дали им серую простую одежду, в которую они переоделись из лохмотий.

Одежда Энрика пострадала меньше и он сам себе быстро её зашил, использовав для этого остатки одежды рыцарей. Теперь его кофта и штаны имели на себе множество заплаток разных цветов.

Люциус пытался несколько раз применить магию, но теперь у него ничего не получалось.

— Надо будет купить книгу.

— Вы можете взять у меня. — Напомнил Энрик.

Люциус покачал головой. — Она — твоя. Я найду себе новую.

Так прошло около недели. Недели, настолько спокойно, что Энрику стало даже скучно. Впрочем, она закончилась вовремя, так как рыцари тоже не собирались сидеть на месте.