Путешествие от края до края

Сиераминатана

Орфео прикрыл глаза и прислонился к скале, но тут же вздрогнул и отошёл от ледяного камня. Это было странно. Солнце почти весь день освещало эту сторону, но почему-то не нагрело скалу.

Стихийник вытащил из-за пояса тонкую длинную кисть и быстро прочертил на камне руны опознания, вливая свои силы в рисунок. Знаки слабо засветились, а затем, вспыхнув, погасли.

Цокнув языком, маг принялся вычерчивать более сложную вязь, которая повторила судьбу предыдущей. Неудачи только раззадорили Орфео. Вновь и вновь он чертил руны, не обращая

внимания на Хардеба, который уже приготовил ужин и чуть притушил костер, чтобы лечь спать.

Когда загорелись первые звёзды, руническая вязь, вспыхнув, загорелась ярче и стала перестраиваться, выдавая подробный отчет о месте стоянки.

Орфео оглянулся на спящего ученика и приступил к взлому. Простейшие не дали результата, зато первая же сложная вязь рассыпала заклинание стазиса, открывая следующий слой защиты.

Стихийник азартно улыбнулся и вытащил шкатулку с зельями из сумки.

Выпив слабо мерцающее восстановительное, Орфео вынул из пазов три склянки, и, выплеснув суп из своей миски, принялся смешивать зелья кистью.

Затем, поднявшись на ноги, Де Лука начал чертить довольно большую пентаграмму с множеством мелких рун. Зелья, смешанные в одно, чуть булькали в миске, но едва касались камня — застывали серебряным узором.

Когда последняя руна была начерчена, рисунок вспыхнул ослепительным, в ночной темноте, светом, разрушая сразу два защитных круга.

— Что ты делаешь? — настороженный голос Хардеба заставил Орфео раздражённо передёрнуть плечами.

— Взламываю древнюю могилу мага, — сквозь зубы процедил стихийник. — Раньше с ними хоронили мощные артефакты, а от такого подарка судьбы отказываться нельзя.

— Там может быть страж, — боевик поднялся на ноги в поисках своего снаряжения.

— Вот ты и пойдёшь первым, когда я открою, — фыркнул Орфео. — Зелье берсеркера только не забудь.

— Сам знаю, — хмыкнул Хардеб, уже утянутый в защитный костюм и проверяющий надёжность креплений кинжалов. — Открывай.

Стихийник принялся за работу. Вновь проверка, и тут же находится слабая точка из-за разрушения камня. Точный удар по нити, и последняя, третья, преграда осыпается пылью, открывая проход в скале.

Боевик перекинул сделанный факел Орфео и первым шагнул в зияющую темноту склепа.

Пахло гнилью и затхлостью. Серые стены из грубо обтёсанного камня были чуть влажные от близости моря, но пол — совершенно сух. Тоннель шёл под наклоном и вёл куда-то вниз.

Могильный холод не приносил никаких неудобств после зелья берсеркера. Он ощущался лишь прохладой, которая приятно освежала.

Зрачок расширился, закрыв собой радужку и позволив видеть даже в малейшем отблеске огня. Слух стал много острее, и теперь можно было услышать даже могильную сороконожку, перебирающую своими лапками по камню, спасаясь от губительного тепла.

Закрыв на секунду глаза, Хардеб выдохнул и встряхнул руками, сбрасывая слабую печать в проход.

Та не пролетела и метра, когда её с двух сторон пронзили копья, моментально

выдвинувшиеся из стен, и так же быстро спрятавшиеся.

Боевик сплёл пальцы и через несколько секунд отправил в путь целую связку печатей. Семерых постигла та же участь, а восемь остались целы, плывя дальше до тех пор, пока тяжёлая плита не прижала их к полу, разрывая на части.

— Первая ловушка реагирует на всё живое, а вторая — на магическое, — пояснил Хардеб, прикидывая, как бы обезвредить сразу обе, и при этом не пострадать. Чутьё подсказывало нужный узор, который боевик тут же стал чертить на стене, совсем близко от первой ловушки. — Но мы оба живые и оба маги, поэтому нужно найти деактиватор.

— Обычно могилы запирают так, чтобы туда не возвращаться, — тихо произнёс Орфео, покорно держащий факел и наблюдающий за стараниями ученика, — но если ты прав, то я советую осмотреть потолок.

Хардеб тут же вскинул голову оглядывая отшлифованный камень с фресками, рассказывающими жизнь древнего мага, покоившегося здесь.

Если верить выбитым картинам, маг был почти равен по силе аватару Нодмису, богу войн и дуэлей. Вся его жизнь — сплошное сражение. Даже Смерть настигла его в бою с горным великаном, вызвавшего лавину. Одно не понятно: зачем тащить труп как минимум две декады, чтобы похоронить у моря. Желание покойного?

В свете факела сверкнул драгоценный камень, от которого тянулись магические нити к ловушкам. Судя по всему, именно он удерживал их и заставлял реагировать на движение и магию.

Кинжал со свистом рассёк воздух и с хрустом вонзился в опал. Нити вспыхнули алым светом и рассыпались пылью, а опал вывалился из ниши прямо к ногам путников, в последний раз блеснув точёными гранями.

Вновь печати плывут по коридору, но в этот раз их путь ничем не нарушаем. Хардеб кивнул и быстрым шагом преодолел довольно длинный наклонный коридор, чтобы замереть у арки.

— Орфео, напомни, что значат эти две руны, — боевик поочередно ткнул пальцем в загогулины на проёме и отступил.

Стихийник поднёс факел и очертил им круг.

— За аркой находится страж из серого мира. Не мёртвый, и не живой. Он спит, но, если его разбудить, он нападёт на всякого вошедшего.

Хардеб улыбнулся и первым скользнул за арку, сбрасывая печати огня с рук и поджигая факелы, расположенные в стенах винтовой лестницы.

— Придётся спускаться, видимо, страж внизу.

Орфео дёрнул плечом и поспешил за учеником. Деревянные ступени нещадно скрипели, отдаваясь эхом со всех сторон. Вскоре к треску дерева прибавилось еле слышное шуршание. Казалось, где-то скребутся грызуны.

Стихийник резко дёрнул Хардеба за шиворот и закрыл ему рот ладонью, замирая на месте.

Шорох, изначально казавшийся мышиным, на самом деле больше напоминал шуршание сыплющегося песка. Еле заметный цокот множества острых когтей, добавляли скрежета.

Факелы чуть колыхнулись, и шорох усилился. Теперь он шёл откуда-то сверху.