Путешествие от края до края

Сиераминатана

— Так, — тихо прошипел он, — не дёргайся и спокойно ешь. В номере поговорим. И да, советую больше не пить эль.

Ссадив Орфео, он подтолкнул к нему тарелку.

— Ты тоже, Кайсек, не прикасайся к напитку. Запьешь водой, которая у нас с собой.

Подросток настороженно кивнул и принялся быстро доедать свой ужин.

Пирог был аккуратно завёрнут и убран в сумку, а путники поспешили в одну из комнат.

— Орфео, наложи заглушку, — тихо прошептал Хельген, едва закрыв дверь номера.

Де Лука подчинился и опустился

на кровать, впиваясь взглядом в наёмника.

— В эле было отсроченное снотворное. Я нейтрализовал его, подсыпав во все кружки бодрящий порошок, — тихо начал Хельген. — Судя по всему, эта таверна работает на том, что убивает своих постояльцев и забирает их лошадей и все вещи. Тут лес, трупы можно закапывать прямо за оградой. Тропа, пусть и не очень оживленная, но людей бродит достаточно, чтобы не привлечь внимание исчезновениями. Теперь объясни, с чего ты так рванул на кухню.

— Я прекрасно помню, как готовил отец. Эти люди, не смотря на перебор со специями, приготовили так же. Но это невозможно.

— Кайсек, твоя старушка учила распознавать животных заклинанием?

— Конечно, — подросток приосанился, — даже если это уже труп.

— Отлично. Проверь, что за печень использована в пироге. Какого животного.

Подросток пожал плечами и вытащил пирог из сумки. Несколько глубоких вдохов, и он сплёл пальцы, посылая магический импульс. Через пару секунд он подскочил, сбросив еду на пол.

— Что случилось? — Орфео кинулся к позеленевшему брату.

— Это… это… это человеческая, — прошептал парень перед тем, как согнуться в приступе рвоты.

Хельген опёрся ладонью о стену и с трудом удержался от повторения действий подростка. Осознание того, что он наелся человечины, не приносило радости.

— Как? — Орфео обессиленно опустился на кровать, не в состоянии осознать этот факт.

Несколько минут в комнате стояла тишина, прерываемая сдавленными всхлипами Кайсека, а затем стихийник поднялся и подошёл к упавшему пирогу.

— Отец всегда приносил с собой пирог из печени. Это было первым, что я ел в его доме, и поэтому самым любимым. Если всё мясо на нашем столе было человеческим, то он был… каннибалом.

Хельген поднял взгляд на стихийника. Тот беззвучно плакал, не оттирая слёзы, катящиеся по его щекам. Вера в то, что его отец хороший человек, была безнадежно разрушена.

========== Глава двадцать восьмая ==========

Сашил приоткрыл глаза и зажмурился. Солнце было слишком яркое, и он попытался прикрыться ладонью, но вместо руки поднялась лапа. Несколько секунд он смотрел на покрытую кровью шерсть, а затем вскочил.

Только привычное к такому действию тело твари позволило не упасть на пузо. Он был животным, но при этом человеческая сущность спала где-то в глубине, не пытаясь прорваться наружу.

Сашил едва не задохнулся от нахлынувшего на него удивления, смешанного с восторгом. Впервые за тысячелетия он сам чувствовал эмоции, а не пытался

их понять. Дрожь охватила всё тело. Это было восхитительно. Он словно скитался во тьме, а теперь наконец вышел к свету. Альфео будет рад этому.

Мысли о партнёре вызвали щемящее чувство нежности, заставляя подпрыгнуть на месте. Наверное, в исполнении твари это выглядело забавно, но Сашилу не было до этого дела. Он наконец ощутил весь спектр эмоций к своему супругу. Нежность, привязанность, страсть… любовь. Ту самую, о которой он столько читал, пытаясь осознать. Это не нужно понимать, это нужно почувствовать.

Тварь подняла голову и восторженно зарычала в небо.

Рокот эха затих в дали, и Сашил огляделся.

Рядом с ним лежал почти целый труп девушки. Как ни странно, но жертва не вызвала жалости или чего-то подобного. Видимо, эмоции относились только к знакомым людям.

Принюхавшись, Сашил потрусил в сторону дороги. Нужно найти Ачиля, ведь это очень важно для Альфео.

Комната в таверне была очищена от всех следов пребывания в ней, и путники осторожно выбрались на крышу через окно. Нужно было забрать лошадей и тихо вывести их через двор, чтобы хозяева не заметили их ухода.

С этим ловко справился Кайсек. Именно он вскрыл довольно простой замок на конюшне, и вывел их лошадей. Так же он подрезал все подпруги, висящие на стойках. Если будет какая-то погоня, они точно смогут уйти. Заодно подложив колючки под сёдла, Кайсек окончил с пакостями.

Открывший ворота Хельген терпеливо ожидал, когда Орфео закончит зачаровывать петли. Теперь они не только подадут сигнал, но и будут долго сопротивляться открытию. Особенно если их смажут.

Оказавшись на дороге, они некоторое время шли пешком, а затем, быстро оседлали лошадей и поспешили подальше от таверны с их хозяевами.

Только отъехав на милю, они сошли с тропы и углубились в лес.

Хельген кидал быстрые взгляды на бледного Орфео, чьё лицо едва ли не светилось в темноте. Стихийника было искренне жаль. Известие о том, что его отец, ради которого было столько сделано, обычный людоед, выбило его из колеи. Пока не известно, о чём думает Орфео, но он явно хочет убедиться, что это соответствует действительности, и выстроить весь мир заново.

Они остановились под тремя огромными дубами, чьи ветви сплетались в вышине, образовав уютное местечко между своих стволов.

Разложив на более широком проходе костёр, они принялись готовиться к ночлегу. Есть не хотелось даже Кайсеку, который уже отошёл от осознания того, что побывало в его желудке.

Измотанный этим переживанием, он моментально отключился, едва оказался в тепле одеял. Орфео же уселся на свою импровизированную кровать и, казалось, полностью погрузился в себя, смотря на огонь.

Наёмник, который уже не переживал по поводу своего ужина, осторожно опустился рядом и вложил в ладонь стихийника флягу с крепким вином.