Путешествие по долине реки Усури. Том I.
Шрифт:
За Улусу-Модоном, вниз по течению, горы постепенно уходят внутрь страны, и по обоим берегам Амура являются высокие сухие луга, которые, около устья реки Зеи, пролегая между Амуром и горами, уходящими вдаль или совершенно исчезающими из глаз, переходят в необозримые луговые степи. В таком местоположении, в нескольких верстах выше устья Зеи, лежит вновь построенный город Благовещенск, место пребывания губернатора и центр управления Амурской Области. Мы прибыли туда 18 мая и нашли там жизнь, полную движения и деятельности, которая вся была устремлена на постройку разного рода домов для жилья. В следующий день мы довольно рано достигли манджурского города Айгуна, в котором я остановился на несколько часов с целью хорошенько запастись некоторыми припасами, необходимыми для предстоявшего пути. Еще недавно, за несколько лет пред сим, манджурским начальством было строго воспрещено всем русским не только вступать в торговлю, но и входить в самый город; а теперь, с одной стороны, благодаря заключенному айгунскому трактату, а с другой, общему требованию всех жителей — дозволить им вступить с русскими в меновую торговлю, и город и лавки тамошних купцов доступны для каждого. Иохасин и Юнгсин самые богатые купеческие дома в Айгуне, ведущие более других своих соотечественников торговлю с русскими купцами и Амурскою компаниею в Благовещенске; у Юнгсина я сделал закупки всех нужных припасов: пшеничной муки, круп, водки и пр., заплатив русскою серебряною монетою. Серебряная и медная монета (в особенности же старые барнаульские пятаки), конечно, лучшие деньги для торговли с китайскими купцами, хотя в последнее время, вследствие ли частых торговых сношений, или же вследствие недостатка в звонкой монете, китайцы ознакомились и с нашими ассигнациями, которые, однако ж, ходят у них только в половинной цене против серебра. Но, несмотря на это, у некоторых китайцев набираются бумажные деньги на значительную сумму. Они их выменивают обратно другим русским купцам на звонкую монету с чрезвычайною выгодою для последних. При погоде, большею частью благоприятной для нашего плавания, за исключением нескольких дождей, несмотря на сильные противные ветры, обыкновенно дующие в это время года с востока, мы вскоре оставили позади нас все пространство до устья Буреи и 23 мая прибыли в живописную казацкую станицу Скобельсина. По тому пространству, которое мы прошли, широко раскинулась по обоим берегам Амура пространная луговая степь, далеко, на самом горизонте, окаймленная горами. Густой пласт ее черноземной почвы покрыт роскошною травою и красивыми рондами лиственных дерев. За рядом деревень, тянущихся в 30 верстах ниже Айгуна на правом берегу Амура, поселения становятся реже и реже, а вместе с ними прекращаются и обработанные поля, принадлежащие китайцам и манджурам. Ближе к устью Буреи, вместо деревень, можно встретить только одинокие жилища или юрты бирарских тунгусов, занимающихся здесь особенно рыбною ловлею и охотою за зверьми, хотя они также занимаются скотоводством и огородничеством. Все это пространство и далее ниже устья Буреи до предгорий Хингана составляет часть Амура, наиболее удобную для обработки, и жители весьма больших здешних станиц, в короткое время их пребывания
27-го мая мы прошли большую казацкую станицу Пашкова, которая прежде называлась Хинганским пикетом; она лежит на луговой степи, тянущейся у подошвы предгория Хинганских гор и отлого спускающейся к Амуру. Еще засветло мы достигли до входа пролома, сделанного в горах течением Амура, здесь быстрота его достигала невероятной степени, особенно в тех местах, где он стремился между двумя обрывистыми скалами. Это обстоятельство, благоприятное для нашего плавания, вместе с прекращением ветров, дало нам возможность в два дня пройти все это пространство и оставить горы далеко за нами; но 29 мая мы снова пред собою увидели обширную луговую степь, тянущуюся на восток от юго-восточного склона Хинганских гор. Она носит на себе тот же характер, который мы заметили, говоря о луговой степи, лежащей на запад от хребта, и представляет до самого устья Сунгари необозримую луговую степь, прерываемую только цепью холмов, тянущихся в отдалении от берега. На этой равнине по обеим сторонам Амура необозримо тянутся луга, покрытые высокою травою и одинокими дубовыми и вязовыми рощами, а между ними стелятся низменности с лагунами и озерами; вся эта страна, до переселения сюда русских, была необитаема, несмотря на то, что трудно найти землю более удобную для обработки. Здесь прежде появлялись только кочующие семейства бирарских тунгусов, и гольде с берегов Сунгари временно поселялись здесь, преимущественно на лето, для рыбной ловли. Только со времени появления здесь русских поселений эти места заняты под обработку и хотя теперь здесь все еще только несколько деревень, но можно, без сомнения, полагать, что весьма скоро здесь разовьется многолюдное население, потому что если даже поселенцы займут все пространство земли вдоль берега Амура, то все еще останется удобнейшей для обработки земли на многие сотни верст внутрь области и весьма выгодные для поселений местоположения. Река Сунгари соединяется с Амуром, протекая между двумя казацкими станицами, Дежневой и Михайло-Семеновской, и принимает здесь, при впадении в него, такие широкие размеры, что образует обширный архипелаг островов; она здесь невольно вызывает удивление путешественника необозримостью своей водной поверхности, представляющейся морем; в особенности же овладевает вами это очарование, когда при сильном ветре вся поверхность покроется огромными волнами. Говоря об этом месте, я считаю долгом обратить внимание путешественников на то, что они легко могут здесь подвергнуться большой опасности — от внезапно подымающихся ветров — как это случилось и со мною, когда меня неожиданно захватил сильный шквал и я на моих малых лодках едва-едва мог спастись, попавши на одну из песчаных отмелей, после долгих и чрезвычайных усилий. Далее, за устьем Сунгари, мы шли по руслу, разделенному на бесчисленное множество речных рукавов, и, пройдя между группами островов, достигли, наконец, предгория Кырма, замыкающего долину реки Усури на западной ее стороне — и здесь, 5 июня, я уже ступил на рубеж области, которую мне назначено было исследовать. У Кырма Амур делится на 2 рукава, из которых один, идущий вправо от главного русла, ведет к реке Усури. Хотя отсюда до горного хребта Хёхцыр, примыкающего к устью Усури, всего около 30 верст и мы легко могли видеть его невооруженным глазом, однако мы не могли прибыть туда ранее 9-го июня, потому что нам препятствовали сильные и продолжительные ветры. Но, с другой стороны, эта задержка на нашем пути не была бесполезна, потому что на островах устья и на береговой низменности, между мысом Кырма и устьем Усури, а также и на бесчисленных лугах, нашлось многое, что следовало собрать и осмотреть. Употребив 11 дней на исследование интересного во всех отношениях хребта Хёхцыр, на собирание разных замечательных предметов на островах устья и в окрестностях его, особенно на довольно далекую экскурсию в Хабаровку, я, между прочим, приготовлялся также и к дальнейшему пути, и, наконец, пустился плыть вверх по Усури; так как мне предстояло весьма далекое плавание все против течения, то я нанял еще трех человек; теперь в экипаже моих обеих лодок, весьма небольших и сильно нагруженных, находилось 7 человек, число довольно малое для скорого движения лодок против течения, особенно если еще исключить 2 человек, исправлявших должность рулевого. При других обстоятельствах и в другое время года это число прислуги оказалось бы даже слишком малым, но в это время года, когда вода в Усури стояла очень низко, а, следовательно, и самое течение не могло быть слишком значительно, и для такого плавания, как мое, оно было весьма достаточно. Так как главная цель возложенных на меня обязанностей заставляла меня исследовать страну в качестве естествоиспытателя, то я должен был останавливаться при каждой местности, представлявшей интерес в каком-нибудь отношении, и не мог подвигаться вперед более 15 или 20 верст в сутки; сверх того, мне нужно было выходить на берег, чтобы делать метеорологические наблюдения, к которым я приступал с возможною точностью в одни и те же часы дня.
Плывущим по Усури против ее течения прежде всего представляются на правом берегу гряды Хёхцырских гор, которые вскоре уходят внутрь страны и уступают место широким равнинам, пересекаемым в некоторых местах цепями холмов, которые примыкают к самой реке; между тем как на левом берегу одна такая равнина занимает огромное пространство. Природа в этих местностях уже давно кипела жизнью, в особенности же растительное царство и насекомые представляли много замечательного, требовавшего занятий; я с большою охотою предавался там исследованиям по части естественной истории, часто прибегая к экскурсиям, а мой спутник, г. Брылкин, в тоже время посвящал себя работам по части этнографии. Мы старались находить себе пристанище (для ночлегов) преимущественно у прибрежных обитателей и тем охотнее оставались у них некоторое время, что это было для г. Брылкина единственным средством к изучению языка, нравов и образа жизни их. Но сношения с туземцами не были бесполезны и для меня: я собирал у них сведения о стране, в которую вступал, с целью разузнать предварительно вообще о местных животных и их географическом распределении, и в частности о тех животных, которые составляют предмет охоты в этой стране. Чтобы достигнуть этой цели, нам часто приходилось отыскивать здешних обитателей на побочных рукавах реки, потому что они ведут полукочевую жизнь, занимаясь только рыболовством и оставляя к лету свои постоянные жилища, чтобы отыскать удобнейшие для ловли места, где они живут уже в юртах, наскоро сложенных и покрытых лишь берестою; там они проводят все время в рыбной ловле, удовлетворяющей их ежедневные нужды и только осенью приготовляют запасы к зиме. Я не буду здесь подробно распространяться об этом малочисленном тунгусском племени, потому что не имею намерения касаться предметов этнографии, а упомяну только об имени этого племени, потому что оно часто будет встречаться в последующих описаниях моего путешествия. Все путешественники, до сих пор дававшие нам сведения об Усури, называют эту отрасль тунгуского племени, так же как и прибрежных обитателей ниже устья Усури, по Амуру, одним именем — Гольде. Это имя было, конечно, известно всем здешним тунгусам и они даже отзывались, если кто называл их этим именем; но, после многих расспросов, я положительно узнал, что они принадлежат к отрасли тунгусов — Ходзенам [1] , обитающим по Амуру выше устья Усури. Сами между собою они никогда не называют себя иначе, и потому, в моих последующих описаниях, я буду упоминать о них только под именем Ходзенов. Имя же Гольде, как они мне единогласно утверждали, им известно только потому, что их так называли русские, которые бывали в их стране.
1
Путешествие на Амур, стр. 159.
Чтобы ознакомиться с образом жизни китайцев, для этого нет надобности подыматься далеко вверх против ее течения, потому что они, хотя редко, но встречаются и ближе; однако же первые жилища китайцев находятся только близ местечка Хайцо. Китайцы, обитающие в странах среднего и нижнего течения Усури, большею частью купцы и ведут с ходзенами меновую торговлю, покупая у них драгоценные меха. До сих пор они были в этой стране единственными покупателями, которым охотники сбывали свои товары по весьма низкой цене, произвольно установленной китайцами; вот почему ходзены очень бедны, и, оставаясь постоянно в долгу у китайцев, так долго находятся в зависимости от них. Эта рабская зависимость ходзенов от китайцев прекратится вместе с поселением здесь русских и лишь только установятся частые торговые сношения. Но можно ожидать еще большего, вследствие причин, о которых мы говорили выше, потому что ходзены смотрят на русских, как на своих освободителей и весьма рады их приходу, так как манджурское господство до сих пор было для них тяжелым гнетом, главною причиною их уныния и их бедственного положения. Каждый год во всех местечках по Усури несколько раз появлялись манджурские власти, чтобы собирать в них дань, и пред ними все склонялось и трепетало, как раб пред своим господином. При этом взимании дани, которое, конечно, идет от правительства, китайские чиновники гораздо более думают о своей пользе, и их беззаконные притеснения для бедных ходзенов тем более обременительны, что они почти каждый раз сопровождаются страшными телесными наказаниями и истязаниями. С того времени (1858 г.), как русские поселились в окрестностях устья Усури и с поселения их по самой реке в 1859 году, уже переменились отношения туземцев к китайцам и становится заметною их привязанность к русским. Они делом и словом помогают русским в незнакомой им стране и уже успели многое перенять от них и в частых сношениях несколько выучились русскому языку — даже охотно меняют свой образ одежды на русский. Нельзя сомневаться, что впоследствии, от этого влияния русских на ходзенов, русский элемент все более и более будет вкореняться в них, но остается только желать, чтобы со стороны наших поселенцев эта привязанность была оценена, и чтобы со стороны русского правительства взяты были надлежащие меры для прочного присоединения этого племени к России.
Многие места правого берега Усури кипели жизнью; в особенности на местах, назначенных для новых переселенцев, все было в движении и занято постройкою необходимых для первого обзаведения изб и зданий, которые строились солдатами линейного батальона из Хабаровки и большею частью из осинника, потому что собственно здесь, на берегах Усури, нет хорошего строевого леса, а хвойный или красный лес растет большею частью выше в горах. Но на следующее время поселенцы будут вывозить зимою необходимый им строевой лес из гор на санях, и это весьма облегчит им перевозку его.
Прежде чем достигнуть устья р. Нора (47°21'2'' с. ш.), одного из наибольших левых притоков р. Усури, надо пройти целый ряд скалистых выступов долины, которые туземцами называются Нюрце. После исключительно необозримых лугов и после монотонности произведений растительного царства, которые мы встречали в этих местах, скалы были для нас предметами новыми, в высокой степени интересными. 28 июня, пройдя расстояние 125 верст, мы достигли устья р. Нор, которое я принимаю за границу между нижним и средним течением Усури. В этом месте выдвигается к реке невысокая цепь холмов и здесь, наконец, изменяется и левый берег Усури, который с самого устья был плоский. Отсюда далее мы уже находились в области среднего течения Усури, самой интересной из всех местностей по течению реки. Эту часть течения можно охарактеризовать тем, что на правом берегу довольно часто, одни за другими, тянутся ряды гор и цепи холмов, то вблизи, то в некотором отдалении от берега, образуя на нем мысы, которые встречаются довольно часто; характер их растительности определится, если скажем, что все они роскошно покрыты густыми лесами, на них произрастают почти все породы лиственных дерев, какие только до сих пор известны во всей амурской стране; во многих местах непроходимая чаща подлеска густо обвита вьющимися растениями и почва покрыта непрерывным ковром роскошной зелени. Этому богатству растительного царства соответствует естественно и великое разнообразие здешней фауны вообще, в особенности же в мире насекомых. И потому, отыскав подобные места, мы не спешили оставлять их, пока они представляли нам какой-нибудь интерес, обещая внести свою долю в мои коллекции. Здесь, днем, мы занимались зоологическими и ботаническими экскурсиями, сушили растения, снимали кожи с убитых животных и приводили в порядок наши журналы, а в сумерки начинали ловить разные породы ночных мотыльков, что продолжалось иногда до глубокой ночи. Эти последние коллекции собирались обыкновенно в лиственных лесах и при большом огне, на который бабочки и мотыльки слетались во множестве. На этой местности Усури собраны самые лучшие и самые редкие вещи моей энтомологической коллекции, в которой находится так много новых видов и пород южных стран, известных нам только по образцам, до сих пор вывозившимся из Японии и Китая. Не менее велико в этих лесах и разнообразие царства пернатых и животных млекопитающих: следы их в лесах видны по всем направлениям и встречаются на каждом шагу. Нередко случается наткнуться на медведя или кабана, и одинокий пешеход легко может подвергнуться большой опасности от встречи с тигром в этих лесах, где они появляются весьма часто. Разнообразию лесной флоры соответствует и богатство растительности на здешних лугах, которые тянутся по берегу реки и у подошвы холмов; новых луговых растений здесь гораздо более, нежели где-либо в местах, виденных нами прежде. Но всего более я был поражен роскошностию растений на озерах, которые встречаются здесь во множестве. Мне часто случалось видеть, что вся поверхность многих из них была покрыта растениями Nelumbium и Euryale, великолепием и яркостью красок превосходящими все другие цветы, растущие по берегам Усури. Но при всем этом должно сказать, что в горах, которые тянутся в некотором отдалении от речного берега, встречается растительность, если не столь пышная, то более разнообразная в известных отношениях, да и самый рост деревьев гораздо сильнее, в особенности же в боковых долинах, как в местах более защищенных от ветра. Кроме хвойного леса встречаются здесь и другие виды деревьев, не растущих по берегам реки, и потому я всегда старался углубляться внутрь страны, как можно далее от берега и взбираться на горы; но это, к сожалению, не всегда было возможно, потому что часто было сопряжено с величайшею трудностью и с потерею времени, а я постоянно должен был иметь в виду предстоявший мне длинный путь. Наконец, мы оставили за собою пространство среднего течения Усури и — довольно счастливо, потому что, за исключением
Манджурские чиновники вышли к нам навстречу, пригласили к себе, угостили нас и вообще оказали нам весьма дружеский прием, хотя всем здесь известно, что манджурам вовсе неприятно взятие русскими области реки Усури и их переселения в эти страны. Прежде чем отправиться обратно, мы взаимно разменялись подарками с нашими хозяевами, о которых я скажу, что они, как и вообще все чиновники китайского правительства, старались превзойти себя в дипломатических тонкостях и в вежливости.
В следующий день (15-го июля) мы проплыли по устью реки Имы (45°58'55'' с. ш.), составляющей здесь новую естественную границу, так что все течение Усури вверх от этого места я принимаю за верхнее течение. Я основываюсь на том, что, начиная от устья ее, на правом берегу Усури еще тянутся ряды высот по направлению к реке, где они образуют мысы и откуда уходят на далекое пространство обратно внутрь страны; отсюда по обоим берегам реки тянутся низменные и обширные луговые степи, среди которых протекают реки Мурен и Сунгачи и лежит огромное озеро Кенгка. Эти луговые степи со своими одинокими кущами дерев или же с сплошными лесами, состоящими из дуба, черной березы и осины, с бесчисленными озерами на лугах их, покрытых высокою травою, носят на себе, по крайней мере по наружному виду, тот же характер, как и у луговых степей, лежащих ниже их по течению, разве только с тою разницею, что луговая флора, по мере удаления к югу вплоть до озера Кенгка, состоит из более редких южных форм. Хотя многие из этих лугов подвержены наводнениям, однако здесь есть много мест, годных для поселений, и некоторые из них уже заняты; здесь же мы прошли последнюю из устроенных в нынешнем году станиц — Буссеву, по числу 23-ю, и отстоящую от устья почти на 300 верст, так что, судя по этому, можно сказать, что для первого начала здесь населено довольно большое пространство и без особенно больших промежутков. Наше плавание по этой части течения Усури стало снова гораздо затруднительнее: берега заросли ивами, которые мешали нам тянуться бичевой и мы должны были снова грести против течения. Чем далее плыли мы вверх по течению Усури, тем чаще встречались нам поселения китайцев, которые здесь обитают не столько уже для торговли с ходзенами или для занятия огородничеством, сколько, главным образом, для того, чтобы закупать находимый здесь в изобилии корень растения жень-шень, весьма ценимый в Китае. За этим растением они ежегодно приезжают сюда и далее, несколько к югу, в гористые местности, где жень-шень растет еще в большем количестве; первого торговца, закупающего этот драгоценный корень, мы встретили еще на левом берегу Усури, несколько выше устья р. Дамгу, в небольшой деревне того же имени. Это был довольно образованный человек [2] и очень расположенный к русским. Родом из Гирина, он уже с давних пор постоянно живет здесь и разбогател, торгуя этим растением. Так как в короткое время до нас он уже успел сделать некоторые успехи в русском языке, то и мог нам подробно рассказать о способах отыскивания корня, его приготовлении и самом употреблении; это он делал с большою готовностью и точностью, и так как он много путешествовал по всей этой стране и хорошо с нею ознакомился, то я получил от него много весьма занимательных сведений; я нарочно провел у него несколько дней с этою целью; мы расстались с ним не ранее 25-го июля, получив в подарок различные породы овощей, которые разводятся здесь в большом количестве, и пустились в дальнейший путь. Вскоре после отъезда я достиг устья реки Сунгачи, вливающейся здесь в Усури и соединяющей с нею большое озеро Кенгка. Здесь мне пришлось сделать выбор между двумя путями: плыть вверх по течению Усури или совершить поездку к озеру Кенгка. Хотя оба пути обещали мне много занимательного, но я решился на последний, основываясь на причинах, которые я постараюсь изложить здесь. У этого огромного бассейна северо-восточной Манджурии, судя по его географическому положению на юге и по очертанию его берегов, я ожидал найти богатство и разнообразие в произведениях растительного царства и в фауне, и потому старался достигнуть его как можно скорее, чтобы еще успеть захватить здесь хоть часть летних растений и насекомых. Вторая, не менее основательная, причина состояла в том, что, отправляясь из устья Усури, я взял с собою провизии всего на 2 месяца, желая этим облегчить движение вверх по течению, и принял меры, чтобы получить остальную часть запасов для моего обратного пути на военном посте озера Кенгка. Таким образом, предоставив себе пройти остальную часть верхнего течения Усури на обратном пути из этого озера, я вышел из Усури и пустился вверх по Сунгачи. Эта небольшая река со всеми своими излучинами от устья ее до истока из озера, протекая всего около 180 верст, представляет однако же плавателям, идущим вверх против ее течения, некоторые немалые затруднения своими бесконечными извилинами, которых нельзя избежать, но которым остается только рабски следовать. Сверх того, на каждом шагу встречаются берега, поросшие ивами, и, следовательно, почти постоянно должно было идти на веслах. Хотя, к нашему счастью, вода в Сунгачи в это время года стояла невысоко, а потому течение ее было довольно медленно, однако ж это пространство, пройденное нами, было одно из самых затруднительных, и я сам часто должен был браться за руль, чтобы хотя несколько облегчать тем людей, истощенных продолжительным дневным жаром, и, заменяя одного другим, давать им несколько отдохнуть. Все это пространство до озера, как мы видели выше, носит характер луговой степи: оно состоит из необозримых лугов, местами подверженных наводнению, на которых в разных местах встречаются рощи и леса весьма разнообразных лиственных деревьев, манящие к себе путешественника и естествоиспытателя своею богатою и разнообразною растительностью. Мне весьма легко было посвятить особенное внимание исследованию этих местностей, щедро наделенных также озерами, потому что лодки мои, следуя частым извилинам, иногда после плавания, продолжавшегося несколько часов, возвращались почти на то же место, где я их оставлял, и давали мне таким образом возможность оставаться там все это время на экскурсии. После семидневного плавания, когда я был уже на половине пути, я весьма обрадовался, встретив здесь астронома г. Гамова, который, успев проехать почти по всей Усури, оканчивал свое предприятие и возвращался обратно к ее устью. Его дружеской обязательности я весьма одолжен за полную готовность, выраженную им, уступить мне своего переводчика, молодого ходзена, который был весьма силен в русском языке и следовательно, оставаясь при мне, был мне весьма полезен и даже необходим, потому что, хотя я и приобрел от частых сношений с туземцами некоторые познания в их языке, но мне не всегда удавалось хорошо понять их и объясниться, а это весьма естественно должно было оставлять пробелы в моих исследованиях. Через это приобретение я теперь был в состоянии при моих сношениях с жителями страны получать от них правильные и подробные сведения об образе их охоты за зверями, рыбной ловле, географическом районе пород разных животных и растений и многих других предметах. 8-го августа мы, наконец, достигли цели нашего плавания по этим местам и добрались до истока реки Сунгачи. Перед нами простиралось бесконечное пространство вод озера Кенгка, на горизонте которого, с запада, всплывали какие-то синевшие горы. В день нашего прибытия озеро было в сильном волнении; с глухим шумом разбивало оно свои волны о плоские берега, и было для нас, утомленных уже однообразием степей реки Сунгачи, приятною и величественною картиною. По прибытии моем сюда, я прежде всего должен был воспользоваться ясными днями, которые теперь наступили, чтобы обсушить снова мои коллекции, отсыревшие во время дождливых дней, так что в это время в первые дни мы делали только небольшие экскурсии в ближайшие окрестности, хотя занимались также и охотою, и в особенности рыбною ловлею; последняя доставила нам богатую добычу, потому что, как раз в это время мечут икру некоторые виды карпов (Cyprinus) и сомов (Bagrus), которые стекались к истоку Сунгачи в огромных массах. Мы долгое время любовались гладкою поверхностью этой реки, в тысяче мест взрываемою беспрерывными всплесками выпрыгивавших из воды рыб. Мы их ловили самыми легкими способами — на удочку, и даже просто руками, и многие из пойманных нами сомов были замечательной величины. 11-го августа я приготовил одну маленькую лодку к довольно дальней экскурсии на озеро Кенгка и поехал вправо от истока Сунгачи, с целью пробраться вдоль восточного берега его, как можно будет далее. Эту поездку по озеру на небольшой лодке можно было совершить не иначе, как держась постоянно в виду берегов, чтобы, на случай опасности от бури, тотчас можно было пристать к ним. Но, к несчастью, я вскоре должен был прекратить эту поездку по причине внезапной болезни, настигнувшей меня здесь, и немедленно отправиться обратно, чтобы воспользоваться медицинскими средствами, которые я оставил на нашей стоянке; однако 14 августа я уже настолько оправился, что мог предпринять вторичную и более дальнюю поездку. На этот раз я присоединился к г. Леонтьеву, офицеру, командующему караульными постами, учрежденными на Сунгачи и у озера Кенгка, который отправлялся по озеру к северному его берегу. С этою целью был снаряжен большой бот с экипажем в 10 человек, и мы пустились в путь при ясной погоде по совершенно гладкой поверхности озера, взяв курс к северному берегу его, где лежит небольшое озеро Ац-Кенгка, отделяющееся от первого только узкою полосою земли. Но хотя эта местность лежит всего на 25 верст расстояния, если считать по прямому направлению от истока Сунгачи, однако, так как, по случаю поднявшегося ветра, мы должны были пристать к берегу, то и не могли прибыть к посту, учрежденному в нынешнем году на северном берегу озера Кенгка, прежде 16-го августа.
2
Имя его — Венгкуй.
Я провел два дня на этом, самом дальнем, пункте моего путешествия и посвятил особенное внимание тщательному исследованию этих мест, совершенно различных от остальных частей области реки Усури по своим климатическим условиям и по свойству почвы, и имел достаточно времени и возможности самому убедиться в том, что этот огромный бассейн действительно представляет весьма много нового и занимательного для естествоиспытателя. Хотя я и ознакомился только с небольшою частью озера, да и притом находился здесь во время года довольно позднее для ботанических экскурсий, однако же перед моими глазами было множество новых и чрезвычайно интересных предметов, которые убедили меня, что эта страна есть одна из самых занимательных, а потому и не могу довольно рекомендовать ее будущим исследователям-специалистам; к сожалению, позднее время года принудило меня покинуть эти страны после пребывания, продолжавшегося всего несколько дней, и спешить в обратный путь: таким образом, 19 августа я уже был на месте моей стоянки, а в следующий день, запасшись провизией, пустился обратно к устью Сунгачи, не исследуя более этих пройденных местностей. Я считал мои прежние тщательные изыскания достаточными, и потому имел в виду только как бы скорее добраться до Усури. Но небольшое несчастье, постигшее меня вскоре после моего обратного отъезда, замедлило на некоторое время приведение этого намерения в исполнение: в ночь с 20 на 21 августа в лодке, в которой лежала вся провизия, оказалась такая сильная течь, что вскоре лодка до половины залилась водою и весь мой запас сухарей так подмок, что стал негоден к употреблению, и потому я решился провести в находившемся поблизости русском посте несколько дней, пока успеют заново перепечь в хлеб и пересушить всю подмоченную массу сухарей. 28 августа я уже снова находился на нижнем течении Сунгачи и того же дня достиг реки Усури. До входа в устье Сунгачи, за несколько верст до него, я заметил, что быстрота ее течения вдруг заметно уменьшилась; это обстоятельство объяснилось только в самом устье ее, в котором берега ее были широко и на далекое расстояние залиты водою, так что от этого не только задерживалось ее течение, но и самое устье ее наполнялось массою занесенных из Усури деревьев и пней. Хотя теперь мне показалось гораздо более затруднительным плавание по Усури вверх против течения, однако же я не хотел оставить предположенный ранее план, а, напротив, решился привести его в исполнение по мере сил и возможности.
Вначале наше плавание против течения хотя и было трудно, но, по крайней мере, возможно, потому что быстрота воды не достигла еще высшей степени и можно было тащить наши лодки бичевою. Но с каждым днем течение усиливалось от напора вод, которые затопили береговые луга и острова, поросшие ивами, и местами залили эти деревья до самых верхушек. По реке неслись огромные массы карчей и смытых водою деревьев, которые подвергали наши малые лодки опасности, а низменные, затопленные берега лишали всякой возможности идти бичевою, так что весьма большие пространства против течения должно было идти на веслах, с большим трудом и весьма медленно подвигаясь вперед. Но, наконец, и это сделалось невозможным, несмотря на то, что я сам постоянно работал веслами. И действительно, мы не были в состоянии подвигаться вперед: двое из моих людей страдали ревматизмом, а третий топором повредил себе руку. Это заставило меня оставить Усури на некоторое время и предпринять поездку внутрь страны, в надежде, что может быть в это время вода в Усури спадет, и мне снова возможно будет продолжать исполнение моего плана. Близ урочища Чаимтунг я вошел в озеро, на несколько верст вдающееся извилинами внутрь страны в виде залива и доходящее до самой подошвы цепи холмов того же имени, с целью узнать геогностический состав их, сделать изыскания для их флоры и произвести барометрические измерения их высот. 4 сентября я окончил здесь мои занятия и вернулся снова на Усури, но, к сожалению, я и этот раз убедился, что вода все еще была на прибыли, и что нельзя было и думать о дальнейшем плавании против течения. Таким образом, эти обстоятельства совершенно уничтожили мои надежды и виды на плавание далее вверх против течения Усури и я должен был думать о возвратном пути, чтобы к концу этого же месяца попасть в Хабаровку, в которой к тому времени ожидали пароход, отправлявшийся вверх по Амуру. Поэтому я решился возвратиться по следам моего прежнего путешествия, имея целью основательнее и полнее исследовать пройденную уже часть Усури и получить о ней еще более точные понятия в естественно-историческом и географическом отношениях.
5 сентября мы уже снова были в деревне Дамгу, у нашего знакомого китайца Венгкуй, и должны были, по случаю сильной бури и огромных волн, поднявшихся на реке, пробыть у него несколько дней. Сильное возвышение воды в Усури было очень продолжительно, а стоявшая уже в продолжение нескольких дней бурная погода была для здешних бедных жителей большою помехою, потому что при таких условиях нельзя было и думать о рыбной ловле с помощью тех простых снарядов, которыми они производят ее; а между тем в это время года рыбная ловля составляет их единственное средство пропитания. В таких затруднительных обстоятельствах они чаще обыкновенного посещают своих друзей-китайцев, которые щедро снабжают их зерновым хлебом и разного рода овощами, под условием скорой уплаты. Теперь они также стеклись сюда во множестве и это меня очень обрадовало, как благоприятное средство, за небольшие подарки, сделанные с целью приобрести доверие ходзенов, получить от них полезные сведения. От них и от китайца Венгкуй я собрал и теперь очень много драгоценных материалов и, между прочим, полные сведения о китайских способах и приемах для разведения огородов и об уходе за ними, потому что и у него был большой огород, в котором теперь зрели всевозможные овощи, арбузы, дыни и пр.