Путешествие в каменный век. Среди племен Новой Гвинеи

Фалк-Рённе Арни

— Конечно, я как раз и собираюсь добраться туда на пироге.

Беркли долго качает головой и снова подбадривает себя глотком рома, на сей раз неразбавленного.

— Ну, ну, только не говори потом, что тебя не предостерегали!

Беркли содержит змеиную ферму неподалеку от Кэрнса, на полуострове Кейп-Йорк, где выращивает тайпанов. Каждые две недели он «доит» их, то есть сцеживает яд, необходимый для производства вакцины против змеиных укусов. Время от времени он отправляется, на шхуне «Сонгтон» или каком-либо другом судне с острова Четверга, чтобы отловить на мелких островках новых змей для своей фермы, поскольку тайпаны плохо размножаются в неволе. Стоит нам бросить якорь у какого-нибудь пустынного островка,

как Беркли отправляется в заросли со своими палками и пузырьками для яда. А вечером мы встречаемся на палубе шхуны и разыгрываем очередную партию в шахматы. Правда, игру то и дело приходится прерывать, ибо Беркли должен присматривать за своими питомцами, проявляющими признаки беспокойства. Пойманных змей он содержит в завязанных мешках в трюме на задней палубе, от которого нашу каюту отделяет лишь тонкая перегородка. Меня он решительно заверяет, что тайпану никогда не выползти из мешка и не пробраться в нашу каюту через одну из многочисленных щелей.

— Откуда у тебя такая уверенность?

— Как только тайпан оказывается за пределами кустарника или высокой травы, — говорит Беркли, — он лежит совершенно неподвижно, чтобы в случае самообороны предпринять стремительный рывок вперед.

Я искренне надеюсь, что так оно и есть, и прошу только внимательно проверить, всех ли тайпанов он после кормежки снова поместил в мешки. В нашей маленькой каюте достаточно хлопот с тараканами, и если придется еще опасаться ядовитых змей, то вряд ли можно будет рассчитывать на сон.

В один из дней я вместе с Беркли высаживаюсь на каком-то новом островке. На одной из полян он наметил окружность диаметром в три-четыре метра и в ее пределах вырвал всю высокую траву, а оставшуюся примял так, что получился небольшой красивый газон.

— Острова в Торресовом проливе — раздолье для змей, — поясняет он. — Тут водятся сотни тайпанов, и нет нужды забираться за ними в глубь зарослей, как приходится делать на Кейп-Йорке. Для охотника на змей здесь сущий рай.

— Но ведь охота на змей обходится дорого, тебе приходится арендовать шхуну.

— Это вполне окупается. Не забывай, что тайпан — одна из опаснейших змей на свете. Если человеку, которого она укусила, тут же не ввести противоядие, в течение нескольких минут неизбежно наступит смерть. Еще сравнительно недавно медицина не располагала сколько-нибудь эффективным средством — просто не было отловлено достаточного количества тайпанов, чтобы получить это средство. Австралийский институт вакцины в Мельбурне периодически помещал объявления о том, что ищет людей, которые взялись бы за отлов тайпанов и получение от них яда для производства сыворотки. Но, как ты сам понимаешь, охотников нашлось немного. Двое добровольцев отказались от такой работы, как только узнали, что ни одно страховое общество не согласится застраховать ловца змей, если он сам не будет ежегодно вносить сумму, равную одной четверти страхового полиса.

Сегодня, однако, имеется сыворотка против яда тайпана, поскольку еще несколько человек помимо меня зарабатывают себе на жизнь отловом тайпанов и получением их яда. Мне платят сто двадцать австралийских фунтов за каждый грамм высушенного змеиного яда, но на это уходит четыре-пять «доек», а от каждой змеи можно получить яд раз в две недели. Сейчас у меня на ферме восемнадцать тайпанов, это, насколько мне известно, самая большая коллекция в мире. Одна из змей дала приплод в неволе, и я многого жду от своих дорогих малюток, когда они подрастут. Но получить от них яд смогу не скоро, года через четыре.

— Насколько силен яд тайпанов?

— Яда одной взрослой змеи достаточно, чтобы убить двести овец. Для сравнения могу сказать, что от яда кобры погибнут лишь тридцать четыре овцы, так что можешь себе представить, насколько опасен тайпан! На Кейп-Йорке и в северной части Квинсленда до сих

пир водится много тайпанов. У меня есть договоренность с местными жителями: я плачу им десять австралийских фунтов за каждую змею, которую они мне покажут, ну а ловлю этих змей, конечно, я сам. Так что, как понимаешь, наша поездка по таким необитаемым островкам, которые кишмя кишат ядовитыми змеями, для меня тоже неплохая возможность заработать деньги.

Говоря это, Беркли готовил орудия лова. Мешок из плотной парусины, куда сразу помещают змею, прежде чем ее пересадят в другой мешок, побольше, он положил под кустом на краю вытоптанного зеленого круга. На конце длинной палки укреплена небольшая петля из тонкой стальной проволоки. От петли к другому концу палки протянут шнур: дернув за него, ловец затягивает петлю. Сам Беркли безоружен, если не считать ножа длиной с полметра, который он кладет под куст рядом с мешком.

Начинает накрапывать дождь. Беркли посматривает на облака:

— Теперь они скоро начнут выползать из кустов. После дождя тайпаны любят погреться на солнышке… Осталось ждать совсем немного, солнце вот-вот появится из-за тучи!

— А наши голоса они не слышат?

— Сразу видно, что ты никудышный зоолог: змеи глухи. Не следует только шевелиться, это может их напугать.

Беркли делает глоток из фляжки, которую достал из кармана, и осторожно направляется к зарослям. Я было собрался заметить, что он, видно, выпил для храбрости, но все дальнейшее произошло настолько быстро, что я и рта не успел раскрыть. Беркли бросается в высокую траву и ударяет длинной палкой по земле; в то же мгновение из зарослей появляется почти метровый тайпан и, извиваясь, ползет в мою сторону. Я вскакиваю и отбегаю на несколько шагов. Однако Беркли заставляет змею вползти в вытоптанный круг, и начинается удивительный танец змеи и человека. Хотя змея, очевидно, чувствует, что не может двигаться свободно, она отнюдь не собирается лежать неподвижно, а извивается и выворачивается, в то время как Беркли, танцуя на цыпочках, пытается накинуть ей петлю на шею. Это, однако, не так-то просто, и человек и змея долго исполняют свой фантастический танец на маленькой сцене, словно специально построенной для этого необыкновенного спектакля. Всякий раз, когда тайпан пытается выползти из круга, Беркли останавливает его палкой. Тогда змея поворачивается и с шипением ползет на человека. Тот отскакивает в сторону, снова держа наготове петлю. Этот маневр повторяется раз десять, пока наконец Беркли не набрасывает петлю на голову змеи. Он тут же ее затягивает, но не настолько, чтобы задушить змею, которая раскрывает пасть и обнажает ядовитые зубы.

— Мешок… быстро! Маленький, парусиновый! — кричит Беркли.

Я держу грубый мешок в вытянутых руках, стараясь держаться подальше от страшного существа. Но опасность миновала, Беркли надежно держит свою добычу. Схватив ее сзади за голову, он так крепко сдавил затылочную часть указательным и большим пальцами правой руки, что змея находится как в тисках. Чуть запыхавшись, Беркли говорит, что у себя дома, в Австралии, он обычно «выдаивает» яд лишь после возвращения на ферму, но здесь, когда неделями приходится бывать в пути, вынужден делать это сразу, а капсулы с ядом хранит на льду.

Некоторое время он не выпускает мешка из руки, но, как он замечает, змее требуется время, чтобы «остыть». Я усаживаюсь рядом с ним на траве. Беркли весь дрожит от возбуждения, и ему требуется снова пропустить глоток рома, чтобы успокоиться. Лишь после этого он решает, что пора приступать к делу. Вытянув вперед пальцы, он обращается ко мне:

— Ну как, по-твоему, я успокоился?

В самом деле, возбуждение как рукой сняло: видно, ром и впрямь его успокоил.

— Возьми-ка баночку с пергаментной крышкой у меня в сумке, — говорит он, — и подойди поближе, иначе ничего не увидишь.