Путешествие в молодость, или Время красной морошки
Шрифт:
— Он икры не ест, — с едва скрытым презрением усмехнулся Андреи.
— Как не ест? — продолжал удивляться Мордиров.
— Да не может такого быть! — решительно произнесла Наташа, накладывая себе икру столовой ложкой.
— Просто не хочу, — тихо сказал Токо и хлебнул горячего чаю.
— Он вегетарианец, — добавил Андрей.
— Это правда? — Мордиров посмотрел на мальчика и улыбнулся. — Вы, конечно, шутите!
— Но вот смотрите — икру не ест, — продолжал Андрей. — Видеть не может, как ловят рыбу или стреляют уток…
— При чем тут вегетарианство? — Пожал плечами Мордиров, — Кстати, я тоже не люблю жадного бездумного рыболовства, бессмысленной стрельбы по всему, что летит… Тундра должна оставаться такой же прекрасной, какой она была испокон веков… Правда, Наташа?
Девушка благодарно посмотрела на Мордирова. Она улыбалась, и прилипшие к уголкам рта икринки были такого же кровавого цвета, как и ее губная помада.
— Просто мальчик любит родную тундру — и это хорошо, это надо только приветствовать!
Токо не верил своим ушам. Неужели это говорит Мордиров, тот самый человек, который проектирует уничтожение тундровых озер и предполагает засеять их мамонтовой травой?
Мордиров с девушкой закончили завтрак и отошли к вездеходу. Они о чем-то спорили, склонившись над развернутой на капоте картой, и Токо собрался уже уходить, как его окликнули:
— Подойди-ка сюда, мальчик!
Мордиров разгладил рукой карту и спросил:
— Узнаешь?
Токо кивнул. Карта с удивительной точностью изображала местность вокруг озера. Все, даже самые малые, самые крохотные речки были обозначены на ней, все озерца и бочажки, небольшие возвышения и холмы.
— Мы хотим проехать во-от сюда, — Мордиров ткнул по направлению к Большой реке, — Дорогу знаешь?
Токо, пожалуй, получше карты знал окрестные места. И дорога для вездехода к Большой реке была ему хорошо известна.
— Но мне надо предупредить дома.
— Мы проедем мимо вашего стойбища, — сказал Мордиров. — А через три часа вернемся обратно и доставим тебя в целости и сохранности.
Какой же мальчишка не согласится прокатиться ни вездеходе, даже но тем местам, которые исхожены вдоль и поперек собственными ногами? Да еще и на переднем сиденье, рядом с водителем!
Токо поднялся на вездеход и, чувствуя, как сжимается и сладко замирает сердце, показал рукой вперед: вот так.
Возле яранги на минуту остановились, и Токо торопливо сообщил матери, что едет к Большой реке.
— Хорошо, скажу отцу по радио, — обещала мама.
Токо бегом вернулся к вездеходу и занял свое штурманское место. Он мысленно назвал это место так, потому что с едва скрываемым удовольствием и гордостью показывал послушному водителю, куда поворачивать, как обходить каменные осыпи, остерегаться осклизлых, покоящихся на глине берегов, объезжать глубокие, с виду безобидные бочажки.
Примерно через час езды вдали показалось оленье стадо, Токо намеренно выбрал дорогу так, чтобы она прошла мимо. Правда, было небольшое опасение, что стадо успеет укочевать, но, к счастью, оно задержалось в распадке. Отчасти это объяснилось пасмурной и сырой породой, когда оленей не донимали гнус и оводы.
Предупрежденный женой, Папо стоял на пригорке и ждал приближающийся вездеход.
Токо показал водителю на отца и прокричал в ухо, сквозь грохот двигателя:
— Это мой отец!
Вездеход замер, и из глубины кузова послышался голос Мордирова:
— В чем дело?
— Оленеводы! — ответил водитель. — Толин отец.
Токо уже выбрался из своего глубокого сиденья, перепрыгнул через влажные, блестевшие от мокрой тундры траки. Висевший над кузовом брезент откинулся, и на землю выбрались Мордиров с Наташей. Они вместе с Токо подошли к Папо, и Мордиров громко и весело назвал себя, поразив оленевода не меньше, чем его сына.
— Мордиров? — переспросил Папо. — Тот самый?
— Извините, что вы имеете в виду? — несколько смущенно произнес Мордиров, — Вам знакомо мое имя?
— Знакомо, — многозначительно сказал Папо. — Куда направляетесь?
Вопрос был задан деловито и даже с подчеркнутой озабоченностью. Но Токо догадался, что отец поступил так, чтобы не затевать неприятного разговора.
— Да вот хотим проехать к Большой реке и в помощь взяли вашего сына, — ответил Мордиров, — Вы не возражаете?
— А чего возражать? — ответил Папо, — Токо уже взрослый, тундру знает отлично. Чем не проводник? Пусть едет.
— Ну вот и хорошо! — обрадовался Мордиров и повернулся к водителю. — Тогда в путь!
Токо и Папо обменялись взглядами, и мальчик побежал к вездеходу, чтобы занять в нем свое штурманское место.
Савелий Мордиров был родом из Ленинграда. Закончил там Горный институт и попросился в Магаданскую область. Ознакомившись на месте с геологическими и другими проблемами, он понял, что опоздал: на дальнем северо-востоке все самые знаменитые и громкие открытия уже были сделаны. Добывалось золото, вольфрам, олово, ртуть, уголь, завершались работы по предварительной разведке нефти и газа.
Много лет назад, пролетая на тихоходном и низколетящем самолете Ил-14 над Чукоткой, любуясь зеленой тундрой, испещренной блестящими, отражающими солнечный блеск полярного дня озерцами, Савелий Мордиров заметил, что некоторые зеленые острова как бы повторяют круглые очертания мелких водоемов. Сначала ему показалось, что это просто вымирающие, заросшие озера. Некоторые и были таковыми, как выяснилось при полевых исследованиях, но попадались и те, где на сухом дне росли такие прекрасные травы, что хоть сегодня посылай туда косарей или выпускай стадо коров. Вспомнились бесконечные жалобы хозяйственников на недостаток зеленых кормов для увеличивающегося на северо-востоке молочного стада. Горнякам по нормам, основанным на медицинских рекомендациях, для полноценного питания требовалось свежее коровье молоко, сметана, сливки, творог. Эти же продукты необходимы были и для детских садов и школ. В северные районы Колымы, на Чукотку завозилось огромное количество прессованного сена и концентрированных кормов. А зимой нередко случалось так, что сено доставляли на больших транспортных самолетах.