Путешествия Нельсона

Бенашвили Мари

Настало утро понедельника. Свистом Том умудрился поднять детей. Эмми бодро пронеслась вниз по лестнице. Нельсон пока пытался прийти в себя. Он не думал, что утром может быть так тяжело. Просто раньше за время знакомства с Томом они никогда не вставали так рано. И вот Нельсон побрел к столу на завтрак. На кухне хлопотала миссис Томпсон. Это была домработница капитана. Она была в меру доброй, в меру сварливой. А готовила хорошо, правда к уборке капитан чаще не допускал ее. Детей миссис Томпсон любила, но за проделки им доставалось, когда Тома не было дома. В остальное время он либо защищал их, либо ругал хуже миссис Томпсон. А в целом же она была идеальной домработницей. Так вот, миссис Томпсон готовила и все нагружала стол едой. Том уже сидел за столом. В столовую зашла Эмми.

– Доброе утро, папа.

Капитан как-то криво махнул ей. Он и сам ненавидел раннее утро, и весь его вид об этом говорил. Он был взъерошенный до ужаса. Казалось, нельзя было отличить волосы на голове и на бороде. Его глаза слипались и имели мутный цвет с красными прожилками. Капитан то потягивался, то чесался, то жаловался. Большой ребенок, одним словом. Миссис Томпсон то и дело ругала его за что-нибудь. Капитан ничуть не обижался на нее, его это даже забавляло.

– Пожалуйста, мистер Кук, угомонитесь и позавтракайте по-человечески!

– Дорогая миссис Томпсон, вы действительно верите, что человек может угомониться ранним утром понедельника?

– Да, сэр.

– Зря.

Тут к ним присоединился Нельсон. Он в такое время походил на капитана – это все заметили. Завтрак длился недолго, разговаривали мало. А есть, как известно, по утрам не особо охота, даже если готовит миссис Томпсон. После завтрака дети отправились одеваться, и через десять минут Нельсон был готов, а еще через пятнадцать, была готова и Эмми. Эмми выглядела прекрасно. Девочка походила на одну из тех фарфоровых кукол, которые стоят на полочках домов очаровательных платьях, в прочем, как практически все девочки того времени. На ней было ситцевое кремовое платьице с оборками, белые туфельки и небольшая шляпка. Волосы ей помогла уложить миссис Томпсон. Нельсон же выглядел довольно странно. Из одежд ему были предложены всякие костюмчики, которые он не умел носить, а посему ограничился штанами и рубашкой, правда Эмми и миссис Томпсон настояли на шляпе.

Дети уже собирались отправляться, а капитан пока заканчивал одеваться. Он попрощался с ними, выскакивая из-за двери своей комнаты в полу застегнутых вещах, но даже так он выглядел намного лучше, нежели утром.

– Эмми, Нельсон, сегодня вы идете в школы сами. Миссис Томпсон должна сегодня уйти очень рано, поэтому она не сможет вас провести, а я ухожу. Эмми, я надеюсь на тебя – Нельсон еще плохо ориентируется. Ну, все, вам пора – опаздываете!

И они ушли. Дорога была совсем недлинной и несложной, но Нельсону казалось иначе. Этот путь он видел второй раз, и он казался довольно длинным. Он все шел и оглядывался в надежде запомнить места. Он запомнил мясную лавку Джо на окраине, Большую стройку по левой стороне, красивое желтое здание через дорогу и всякие такие мелочи.

– Ты не теряешься тут?

Эмми ему не ответила сразу. Она и так относилась к нему с недоверием и все не решалась поболтать. И хоть в общении с мальчиками у нее не было особых проблем, с этим все было иначе. Он выглядел не так, как все и вел себя соответственно. Впрочем, девочка может так сказать про любого мальчика. Она шла, с опаской поглядывая на спутника, и все ждала реплики. А когда услышала ее, растерялась, чего с ней раньше не бывало.

– Нет, – пробормотала она. – Я тут все знаю.

– Это хорошо, - равнодушно сказал Нельсон, понимая свою незначительность для этой фифы.

Эмми покраснела еще больше и решила больше вообще с ним не говорить. А город все мелькал рядом. Кажется, он бесконечен. Чем дольше идешь – тем больше видишь. Но вот, наконец, на горизонте появилась школа.

Они поспешно зашли. А за дверью были все те же картинки. Ученики самых разных возрастов бродили по коридорам. Из классов выходили учителя. Скоро в школе появился мистер Морис. Весь важный и, как вы помните, вежливый он отправился к своему кабинету, здороваясь при этом со всеми учениками. В том конце коридора Джонни Питерс и Эндрю Холл вот-вот собирались начать драку за набор фантиков от шоколадных конфет, только что вышедших в оборот и возымевших бешеную популярность. В противоположном же углу девочки горячо обсуждали новенькое платье четырнадцатилетней Энн Джонс с голубыми лентами. Еще где-то между ними мальчишки обменивались своими сокровищами, вроде шариков, цветных бумажек или причудливых камней. Хаос царил в каждом уголке. Завидев подружек, Эмми поспешила покинуть Нельсона: она упорхнула болтать с Кэт Никс и Эмили Колл. Нельсон тревожно осматривался. Он так и застыл в дверях, не смея шевельнуться. Казалось, сначала никто не обратил внимания на его появление. Все так же продолжали заниматься своими делами. Но вот проходили минуты, и присутствие Нельсона становилось все более очевидно, его темное пятнышко среди общей серости выдавало себя все ярче. Девочки с известным любопытством осматривали незнакомца и все пытались выманить информацию у Эмми. Однако, как ни странно, она умела держать язык за зубами. Это дало хорошую почву для роста всевозможных слухов и сплетен. Даже и старшие ученицы поддались этому соблазну. Вот уже и мальчики стали коситься на Нельсона. Шумы вокруг росли до тех пор, пока мистер Гербехем не появился в коридоре. Властным голосом он призвал учеников обратиться к знаниям. Увы, пришлось подчиниться. Стоит, однако, заметить, что и после начала уроков обсуждения не угасли.

Дети зашли и расселись. Девочки сидели в отдельном ряду. Два других занимали мальчики. Нельсон уже было хотел сесть к одному, но его к себе позвал учитель. Мистер Гербехем, стоя у своего стола, торжественно объявил нового ученика и изъявил надежду на то, что своим поведением он заслужит уважение товарищей, чего Нельсон, тем не менее, не собирался делать. Ведь если от тебя требуют заслужить одобрительное отношение, а сами настроены враждебно, то нет смысла что-либо доказывать, так он считал.

Нельсон пошел в конец класса. Он хотел сесть рядом с каким-то мальчиком, но тот ясно дал понять, что не хотел бы этого. Тогда Нельсон прошел еще одну парту и приземлился в итоге на самую последнюю, которая была свободной. Дети все время оборачивались на него.

Шли занятия. Математику сменило правописание, а потом история. Ни один из предметов не вызвал особого интереса у Нельсона. Он сидел, писал, читал, слушал. Он с легкостью поглощал информацию, но при этом это не вызывало ни малейшего удовольствия. Он все чаще скучал по занятиям с капитаном. Во время уроков он любил вспоминать про остров, про свой дом, и представлять, как бы все вышло, живя он в привычной для себя среде. В его голове крутились самые разные сюжеты. Сеты будущего дома, на острове, тут, в Америке. Он так и не понимал, зачем он и его близкие понадобились этой стране, зачем эта страна понадобилась ему. Нельсон часто смотрел в окно, которое выходило на улицу. За ним кипела жизнь. Самые разные люди спешили промелькнуть и скрыться в гуще своей занятости. Джентльмены, проходя мимо, то и дело сверяли время. Толи торопились, толи часами хвастались. Дамы шагали неспешно, предаваясь разговорам со своими спутниками. Некоторые домработницы бегали по магазинам. Их всегда можно было легко отличить от светских барышень. Они были суетливы, торопливы, одеты чаще всего просто и практично.

С течением времени людей становилось меньше. Все уже были на рабочих местах, а на улицах оставались в основном женщины с совсем маленькими детьми. По дорогам ехали кебы, можно было встретить и велосипеды, если повезет. В целом, народ расфасовывался по зданиям, и городу становилось немного легче дышать, он показывал свои истинные просторы.

Глядя на все это, Нельсон умудрялся присутствовать на уроке. Он внимательно слушал и анализировал. Никто не посмел бы обвинить его в невнимательности, но учителей это явно мало интересует.

Настала перемена. Дети разбежались кто куда. В большинстве своем они выбегали на задний двор. Кто-то, тем не менее, оставался в столовой, а кто-то и вовсе в классе. Среди таких был и Нельсон. Он прижался к окну. Теперь его мысли ничто не сковывает, и он может спокойно наблюдать за причудливыми прохожими. Этот день так и закончился. Перемена длилась долго, но никто этого не заметил. Нельсона тоже никто не заметил. Его тетрадь за один день покрылась вереницами записей. Он незаметный, но замечающий, тихо просидел в классе до конца дня. Ни разу он не провал завести друзей, ни разу никто не попробовал завести с ним дружбу. Он замечал все и всех вокруг, о каждом составил мнение. Его тоже замечали все, и мнение было одно на всех.