Путник, зашедший переночевать
Шрифт:
Я признался: «У меня не было времени подумать. Сейчас я сделаю, как ты, — закрою глаза и посмотрю, что делает Амнон».
Я закрыл глаза и улыбнулся так же, как только что улыбался Рафаэль.
Рафаэль сказал: «Ну, пусть теперь господин скажет, что делает Амнон».
Я сказал: «Амнон сидит на коленях у своего деда, крутит его бороду и говорит: „Дедушка, когда я вырасту, я сделаю себе такую же большую бороду, как у тебя“. А дедушка ему отвечает: „Дай тебе Бог. — Целует его в губы и говорит: — Внучек мой, ты умнее всех парней в этом кибуце“».
Рафаэль не унимался: «А что делает мой дядя Йерухам в это время?»
Я сказал: «Откуда мне знать, сынок, ведь он сидит выше седьмого неба, по правую руку от Святого и Благословенного. Ты ведь знаешь, сынок, что те, кто убит в Стране Израиля, важнее всех перед Святым и Благословенным, и Он восхищается ими каждый день, и каждый час, и каждый миг».
Рафаэль спросил: «А в то время, когда они сидят по правую руку от Святого и Благословенного, что они делают?»
Я сказал: «Помолчи, сынок, я прислушаюсь. Знаешь, мне кажется, что они читают перед Ним Тору, главу „Жертвоприношение Исаака“, потому что мелодия такая же, как при чтении Торы на Рош а-Шана».
Он тоже прислушался, посмотрел наверх и сказал: «Верно. Ты прав».
Ариэла спросила: «Как ты можешь знать, что это верно, разве ты когда-нибудь был в синагоге и слышал чтение Торы?»
Мальчик сказал: «Да, я был в синагоге и слышал, как читают Тору».
Мать посмотрела на него с изумлением — как он может говорить такое, ведь он со дня рождения не вставал с кровати?! Потом печально опустила голову и промолчала.
Мальчик спросил мать: «Почему ты не говоришь Ариэле, что я был с тобой в синагоге в Рош а-Шана? Я тогда видел, как туда принесли голову рабби Амнона и поставили ее на пюпитр, и она сказала: „И придадим силу“ [205] ».
205
«И придадим силу» (ивр. «у-нетанне токеф») — молитвенный плач, входящий в литургию Рош а-Шана и Йом Кипур. В его основе лежит трагедия майнцского еврея Амнона, который отказался перейти в христианство и был за это подвергнут жестоким пыткам: ему отрубили руки и ноги и истекающего кровью отправили домой. В Рош а-Шана умирающий Амнон попросил принести его в синагогу и, чувствуя приближение смерти, восславил Господа и отдал Богу душу. Два дня спустя майнцский еврейский поэт Калонимус увидел во сне покойного Амнона, который пропел ему сочиненную им молитву: «Придадим силу („У-нетанне токеф“) святости этого дня — ибо он грозен и повергает в трепет…», которую поэт и записал. Эта молитва вошла позднее в молитвенный канон праздников Рош а-Шана и Йом Кипур.
Мать с ужасом спросила: «Когда это было, сынок?»
Мальчик улыбнулся: «Давай, мама, я скажу тебе шепотом».
Он шепнул ей на ухо, и она воскликнула: «Что ты говоришь, сынок, ведь в тот год ты еще не родился?!»
Мальчик сказал: «Но я уже был на свете».
«Как, сын мой, как?»
Рафаэль улыбнулся: «В тот год ты упала в обморок в синагоге, и все женщины испугались и принесли тебе капли против обморока».
«Да, — пробормотала пораженная Сара-Перл, — это случилось, когда я была беременна тобой».
«Теперь ты видишь, мама, — сказал Рафаэль, — что я был в синагоге и все видел. Так скажи Ариэле, что я сказал правду».
Слезы стояли в глазах у Сары-Перл. «Какая сильная память у этого ребенка, — сказала она, — не сглазить бы».
Ариэла недовольно заметила: «Нехорошо поддерживать его в этих фантазиях».
Даниэль постучал пальцами по столу: «Слышу споры. Начали с рассказа, а кончили спором».
«А что такое спор, папа?» — спросил мальчик.
Даниэль сказал: «Ариэла, как ему получше объяснить?»
«Что значит — как объяснить? — удивилась Ариэла. — Это очень просто: то, о чем люди спорят, называется спор».
Даниэль повернулся к сыну с улыбкой: «Ты ведь учил Пятикнижие, сын, и ты помнишь, что говорил праотец Авраам перед Святым и Благословенным по поводу Содома [206] : „Может быть, есть в этом городе пятьдесят праведников?.. Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым“».
Мальчик сказал: «Это не спор».
206
Бытие, 18:24–25.
«А что же, просьба и мольба?»
Мальчик посмотрел на отца: «Ведь это Тора».
Ариэла сказала: «У них все Тора».
Мальчик поправил ее: «Не все Тора. Только то, что написано в Торе, — Тора».
Даниэль повернулся к жене: «Не попить ли нам чаю? Что ты об этом думаешь?»
Госпожа Бах ответила: «Чайник кипит. Я сейчас принесу чай. Надеюсь, господин уважит нас и выпьет с нами чашку чаю. Жаль, я не испекла пирог».
Даниэль улыбнулся: «Моя жена полагает, что нельзя закончить субботнюю трапезу просто чашкой чаю. Откуда ты взяла, что чашка чаю требует пирогов? У немцев в Вене подхватила?»
Госпожа Бах покраснела: «Разве я и без этого не пеку тебе пироги?»
Муж сказал: «Пироги пекут на Шавуот» [207] .
Она ответила: «Я надеюсь сделать тебе пирог до этого».
«Ну, если хочешь, — сказал Бах, — то я не препятствую. Но сейчас давайте выпьем чай, пока не остыл».
Я пил и рассуждал: «Весна на пороге, теперь у рабби Хаима станет меньше работы, печь уже не требует дров».
Госпожа Бах вздохнула: «Да, весенние дни наступают, а зимние дни удаляются».
207
Шавуот (ивр. «недели», потому что отстоит на семь недель от праздника Песах) — праздник дарования Торы народу Израиля. Согласно традиции, Тора была вручена Моисею на горе Синай шестого дня месяца сиван. Евреи-каббалисты бодрствуют всю ночь перед шестым днем сивана, читая сборник «Тикун лейль-Шавуот», в котором собраны начала и окончания всех недельных разделов Торы, отрывки из большинства книг Пророков, отрывки из Талмуда и книги «Зоар», а также стихи и поучения, включающие все 613 заповедей Торы (мицвот). Сборник делится на тринадцать частей, и после изучения каждой части произносят кадит. Многие после чтения «Тикун лейль-Шавуот» до зари с восходом солнца произносят праздничную молитву. Принято также читать в Шавуот Книгу Рут, ибо это — книга прозелитов, перешедших в иудаизм и принявших Тору.
Бах сказал: «И печи тоже нуждаются в отдыхе. Вы слышали, зять рабби Хаима давит на него, хочет, чтобы он шел жить к нему».
«И что ответил рабби Хаим?»
«Кто знает? Рабби Хаим не любит рассказывать».
Ариэла вдруг сказала: «И что, господин полагает, что хорошо поступил, забрав у этих женщин их книгу?»
«Какую книгу?» — удивился Бах.
«Ту книгу, я забыла ее название, которую кладут в изголовье глупых женщин во время родов».
«А вы боитесь, что город останется без талисмана?» — спросил я.
«Вовсе нет, — ответила Ариэла. — Но я опасаюсь фанатизма и того, что скажут, будто Страна Израиля нуждается в такого рода талисманах, камеях и прочих подобных глупостях».
Ее отец улыбнулся: «Напротив, Ариэла, это честь для Шибуша, теперь все увидят, что и у нас есть чудотворцы. И если мы не можем помочь Стране Израиля деньгами, так поможем хотя бы душами».
«Прошу прощения у отца, — сказала Ариэла, — но позволю себе спросить, какой смысл отец вкладывает в это слово?»
«Какое слово ты имеешь в виду, дочь моя?»