Путник
Шрифт:
«Либич рвётся в политику. Собственно, это и не хорошо и не плохо. Это – банально даже. Многие уже рвались в политику, вовремя сообразив, что это доходнее вооружённого грабежа. Либич один из немногих, у кого это может получиться. Но как он связан с Волком? И кто такой этот самый Волк? Из-за Кристины Зелёной никто шума не поднял, когда она исчезла, а ведь она – родная сестра капитана Зелёного, да ещё как-то связана с Либичем… Но когда исчез никому не известный Сергей Волк, то сразу появился сам Кудринка! Кудринка ничего не скажет – это ясно. Он и так уже сказал много. И дал много. Может быть, ещё не всё дал?»
Безо всяких на то оснований Баер был почему-то абсолютно уверен в том, что Сергей Волк жив; и что рано или поздно он найдётся. Министру не давала покоя мысль, что лучше бы уж поздно, – со временем это событие будет стоить значительно дороже, правда при условии, что решающую роль в спасении загадочного туриста сыграют его служба или, на худой конец, – особисты Марчела. Именно тогда можно ожидать очень серьёзной политической поддержки со стороны Лиги Президенту, а значит и ему, – Баеру.
Именно такие мысли обуревали министра, когда он, стараясь выглядеть спокойным, нарочито будничным тоном поинтересовался у Кудринки содержанием доклада командира группы Вооружённых Сил Лиги.
– Пресноватый доклад получился, – сыграл свою роль Пётр. – В окрестностях лагеря и на его территории обнаружено с дюжину трупов. Волка не нашли, но есть основания полагать, что он там был. Все бандиты убиты из разного оружия. Два автомата, пистолет, нож… Серьёзная битва. И абсолютно не ясно, кто с кем воевал и куда делись живые? Сейчас пытаются найти какие-нибудь следы в джунглях, но пока – ничего, кроме ещё пары трупов. Тупик. Полагаю, Ваши специалисты быстро разберутся с покойниками. Нам сейчас очень важно знать, кто это были.
Кудринка замолчал, но Баеру этого показалось мало. Он клял себя последними словами за то, что позволил провести операцию силами Лиги, хотя другого выхода у него не было. Обтекаемые фразы придумывать было некогда, и он попёр напролом:
– Возможно, есть подробности. То, что вы сказали мне в основном известно…
– Подробности?
– Там же работали ваши эксперты.
– Ну, ничего особо ценного. Одни версии. Проверяли следы, вещи… всё. Один Волк не мог устроить бойню. Или ему помогали, или бандиты что-то не поделили между собой, или… в общем, версии. Точно, что не хватает трёх женщин и Волка.
– Женщины из банды?
– Нет. Пленницы или заложницы.
– Возможно, одна из них – сеньора Родригес. Её ищут уже неделю. Есть свидетели. При захвате некоторые свидетели упоминали, что там вроде бы был какой-то турист… Однако это мог быть и охранник сеньоры.
Кудринка посмотрел на Баера.
– Сейчас идёт поиск по всем направлениям от лагеря. Данные по женщине и свидетелям сообщите поисковикам. Кстати, помогите людьми. Возможно, эти похищения действительно связаны, хотя не знаю, как.
Он так и не сказал министру то, что узнал у особиста. Сразу после доклада лейтенанта Марчел шёпотом сказал Петру, что, возможно, Сергею помог бежать его человек, «…очень возможно».
Пётр отошёл к окну, и жутко коверкая слова, задумчиво проговорил по-русски:
– Эх, Серёжа, где же тебя носит?
Глава 42
– Ну, как ты?
– Я? Я нормально.
– А что тогда вздыхаешь?
– Знаешь, турист… я профессионал.
– Ну? И что?
– То, что мы делаем – авантюра.
– Не вижу повода для паники – если мы даже не найдём Либича, то сможем…
– Не сможем, Сергей, не сможем. В стране из-за твоего исчезновения твориться чёрт знает, что. А я, между прочим, человек военный.
– Стик, не дави мне на психику; я и так знаю, что в долгу перед тобой.
– Не в этом дело. Либич, хотя и либерал, по моим данным, но его положение сложное, почти критическое. Травля. То, что его синдикат действует, ни о чём не говорит. Точнее, говорит о том, что кусок это лакомный, и охотников на него много. Преграда всего одна – живой Либич. С чего ты вообще взял, что Кристина у него? Ты говорил, что это – наиболее вероятная версия. Значит, есть и другие?
– У него она, у него. Больше негде. Как рука?
– Часа через два спросишь. Максимум через три. Если сил хватит.
– То есть?
– Таблетки вместе ели. Их действие закончится – будет реакция. Чем больше их слопаешь, тем хуже реакция… мы их употребили выше головы. Так что готовься… и молчи. Пришли.
Сергей огляделся и вопросительно уставился на Стика.
– Дом, который нам нужен – за углом. Значит, повторяю ещё раз. Мы с тобой спокойным шагом идём к дому… головой не вертеть. Я вхожу, ты остаёшься на улице. Я тебя позову. Если меня не будет больше двух минут, ты уходишь, если понадобится – бегом. Общее направление – на север. Там центр города, там меньше вероятность, что тебя убьют. Постарайся добраться к вашему посольству… О том, что знаешь меня никому ни слова, даже, если я буду убит. От этого не только наши жизни зависят. Ну… пошли.
Стик зря предупредил Сергея не вертеть головой, – он и так не стал бы этого делать. Все эти кровавые приключения буквально выпотрошили нервную систему Волка. Таблетки, которыми накормил его Стик, действовали, и тело продолжало слушаться. Они помогли, наскоро перекусив в разгромленном лагере, устроить сумасшедший ночной марш-бросок через заросли и горы. Они добрались частью пешком, частью на попутках до столицы, точнее – до пригорода. Они протащили их через лабиринт тускло разноцветных зданий из потрескавшегося железобетона, из временных сезонных ларьков, вросших в землю от старости, каких-то пластиковых лачуг и мимо обитателей этих вонючих городских джунглей. Никто ими не заинтересовался, и Волка тоже перестали интересовать однообразно живописные аборигены.
Он вяло протаскивал сквозь липкую жару самого себя вслед за Стиком, – ноги ватные, тело деревянное, в голове туман и тяжёлая отдача в голове от работы самого надёжного в мире насоса – собственного сердца. Впереди маячила стена когда-то розового здания. Похоже, в одной из квартирок и обитал человек, который, по словам Стика, мог помочь встретится с Либичем.
Полицейский по-хозяйски толкнул дверь и, не оглянувшись, исчез внутри. Сергей едва успел заметить участок серой, бетонной стены. Всё! Осталось вяло усесться на корточки, упершись спиной в шершавую стену. Сейчас он сам был похож на аборигена, – от комбинезона осталась только верхняя часть, нижнюю заменили просторные, но несколько коротковатые условно белые штаны, на голове покоилась соломенная шляпа с небольшими полями, – их тут все носили. Короче, с камуфляжем полный порядок.