Пять из шести
Шрифт:
– П-понятия не имею, – слегка заикаясь от волнения, ответил Бухлов. – А может, и не было никакого взрывного устройства? – Бухлов с надеждой посмотрел на человека в форме.
– То есть, как это не было? – удивился тот. – А взрыв?
– Да какой там взрыв, – махнул рукой Бухлов. – Просто рюкзак лопнул, и цемент разлетелся по вагону.
Бухлов хихикнул, приглашая представителя закона присоединиться к веселью, – вот ведь нелепица какая приключилась! – но тот даже не улыбнулся.
– А с чего бы вашему рюкзаку так громко лопаться?
"А хрен бы его знал с чего!" – с тоской подумал Бухлов, но озвучивать мысль не стал, зато, неожиданно для себя, выдал на-гора историю, видимо от отчаяния всплывшую из глубин памяти:
– Когда-то в одном из американских портов взорвался пароход, перевозивший в трюмах горох.
Полиционер немного подумал и спросил:
– И что?
– А то, что тогда тоже сначала решили, что была диверсия, а потом выяснилось, что горох просто намок, разбух и разорвал обшивку, – радостно доложил Бухлов.
– Теперь полиционер задумался надолго, потом поинтересовался:
– В электричке что, дождик шел?
– Нет, – пожал плечами Бухлов. – Может, кто из соседей чего на рюкзак пролил?
Лицо человека в погонах стало приобретать свекольный оттенок, он начал приподниматься из-за стола, рот его приоткрылся, пропуская в грудь побольше воздуха. Бухлов сжался в предчувствии неминуемой бури. Тут на столе зазвонил телефон. Полиционер шумно выдохнул, опустился на стул и снял трубку. Бухлов к разговору не прислушивался, радуясь нечаянной передышке. А полиционер уже вернул трубку на место, собрал в папку бумаги со стола, встал и, молча, направился к выходу из кабинета. Бухлов провожал его непонимающим взглядом. Тот так и покинул кабинет, нечего не объяснив, а вместо него в помещение вошел сержант и замер у порога. Бухлов отвернулся от двери и принялся себя жалеть, да и было за что. Когда минут через десять за спиной отворилась дверь, Бухлов даже головы не повернул, он полагал что вернулся давешний полиционер. Однако голос, прозвучавший за спиной, был ему незнаком.
– Свободны, сержант!
И почти тут же в поле зрения возник человек в штатском (Не штатский, а именно в штатском – улавливаете разницу?). Он бросил на стол знакомую Бухлову папку и опустился на стул. С прищуром оглядел заплывший левый глаз Бухлова, неодобрительно покачал головой и снял трубку телефона.
– Пригласите медиков! – властным тоном распорядился незнакомец, встал, отошел к окну и расположился подле него спиной к Бухлову.
"Господи, на кого же я похож! – ужаснулся Бухлов. – Если вид на помойку радует его больше, нежели созерцание моего фасада".
Вскоре прибыли медики, правда, в единственном числе.
– Приведите товарища в порядок, – распорядился человек в штатском и снова отвернулся к окну.
Пока обрабатывались повреждения, и бинтовалось лицо, Бухлов тихо радовался. Его назвали "товарищем", а это вселяло определенные надежды.
– Я закончил! – доложил медбрат спине у окна.
Человек резко повернулся, осмотрел результат проделанной работы и, кажется, остался доволен.
– Спасибо, вы свободны! – отпустил он медбрата и вернулся за стол.
Здоровый глаз Бухлова – поврежденный теперь был скрыт под повязкой – смотрел на незнакомца с надеждой. Тот, в свою очередь, так же разглядывал Бухлова, но двумя глазами, в которых плескался водоем иронии.
"Вольно ж ему надо мной издеваться", – подумал Бухлов, отводя потерявший надежду взгляд в сторону.
– Поговорим, Георгий Игоревич? – предложил незнакомец в штатском.
– А у меня есть выбор? – криво усмехнулся Бухлов.
– Совсем отказаться от беседы вы, конечно, не можете. Но вы вправе требовать не приватной беседы, которую подразумеваю я, а допроса под протокол. В таком случае мы переедем с вами в другое здание, где располагается организация, которую я представляю. Там я представлюсь вам по всей форме, а вы будете отвечать на вопросы, касающиеся вашей причастности к террористической деятельности. Такой расклад вас устраивает?
Бухлов, опустив голову, молчал.
– Вижу, что нет, – продолжил незнакомец. – Тогда давайте просто побеседуем. И если в ходе общения выяснится, что мы понимаем друг друга, протокол нам может и не понадобится.
Бухлов оторвал от пола взгляд, в котором вновь затрепетал лучик надежды.
– Я вас слушаю, – чуть осевшим голосом произнес он.
– Вот и замечательно! – рассмеялся незнакомец. – Вам никогда не приходило в голову, милейший Георгий Игоревич, что вы чем-то схожи с древнеримским богом Янусом?
Бухлов неопределенно пожал плечами.
– Схожи, схожи, – продолжил настаивать на своем незнакомец. – Лик обывателя Георгия Игоревича Бухлова наше ведомство мало интересует. А вот со скандально известным представителем "желтой" прессы Жоржем Князевым – вы ведь так подписываете свои пасквили? – по одному вопросу нам бы хотелось прийти к взаимовыгодному соглашению.
Бухлов сглотнул и как заведенный повторил:
– Я вас слушаю.
– Слушайте, и не говорите потом, что не слышали. Мы безо всяких неприятных последствий, кроме, разумеется, тех, что зафиксированы у вас на лице, вытаскиваем вас из передряги, в которую вы угодили, а вы прекращаете преследовать чету Вяземских и навсегда забываете о "Латинском танго". По-моему вполне равноценный размен, как вы считаете?
"Значит, мои догадки были верны! – молнией пронеслось в мозгу Бухлова. – Я вплотную соприкоснулся с государственной тайной и меня решили укоротить. Спасибо, не убили. И что теперь делать? На терроризм этот пшик в электричке, ими же, наверняка, и устроенный, конечно, не тянет, но с таким "хвостом" редакторы могут побояться иметь со мной дело. Придется соглашаться на их условия. А там – поглядим!"
– Я согласен, – выдавил из себя Бухлов.
– Отлично! – улыбнулся незнакомец. – Сейчас закрепим наше соглашение на бумаге. – Он пододвинул Бухлову бланк. – Подпишите!
Бухлов взглянул на бланк и вздрогнул, как от удара током.
– Подписка о сотрудничестве? – хрипло произнес он.
– Она самая! – кивнул незнакомец. – Да вы подписывайте, Бухлов, подписывайте! Поверьте, в роли информатора вы нам не интересны. Но если вы захотите нарушить свое обещание, то эта бумага поставит на вашей журналистской карьере крест. Подписывайте!
Бухлов вздохнул и расписался, где требовалось.
Еременко выслушал доклад Сологуба с каменным лицом.