Пять сетов
Шрифт:
Проверим-ка удар слева Рейнольда... Хорош! Теперь дадим небольшую свечку... посмотрим, как он бьет смеш... Классическая отдача! Игрок не хочет показать все свое мастерство. Придется все изучить, понять, примениться в самой игре, и надо будет расплачиваться за каждое открытие.
Ох! Как этот мяч по линии стремителен, неожидан! Застигнутый врасплох, Жан пропускает его. Чтобы не показать противнику, что тот взял его на быстроту, Жан наклоняется, делает вид, что завязывает шнурок. Рейнольд пользуется этим временем, чтобы испробовать одну, две, три подачи. Мячи попадают не очень резко. Рейнольд хочет лишь пристреляться. Жан, отошедший в глубину корта, поступает так же. Один мяч... второй... довольно.
Судья снова откашливается. Он делает это, чтобы прочистить горло. Жестом он спрашивает игроков, готовы ли они. Оба кивают: они согласны начать.
Да, нужно начинать. Кончен ненужный теперь обмен мячами, который в теннисе соответствует лишь тому, чем в боксе является бой с воображаемым противником. Каждому из игроков противостоит еще лишь тень другого. Раздается голос судьи — и каждый из них найдет в другом твердого, решительного, лояльного, но неумолимого противника.
— Господа! Если вы ничего не имеете против...
Мальчики убирают с площадки оставшиеся на ней мячи, бегут на свои места в глубине корта, позади каждого игрока. Гул на трибунах стихает, движение голов упорядочивается. С башенки разносится громкий голос. Видно, как у судьи на его вышке смешно двигаются губы, выговаривая:
— Полуфинальная игра на Кубок Дэвиса. Встречаются Рейнольд — США и Гренье — Франция! Матч из пяти сетов. Подача Жана Гренье!
Жан крепко сжимает в руке два мяча (он никогда не мог удержать три). Он невысок ростом, но крепок, уверен в себе, как может быть уверен в себе опытный игрок, отработавший каждое движение, каждую свою реакцию.
Напротив него Рейнольд немного наклонился и уже поджидает несущийся к нему мяч. Рейнольд — плотный, крупный мужчина. Он обладает большой сноровкой. Это своего рода стена, в которой сильными ударами тарана, используя всю свою ловкость, надо будет мало-помалу пробивать брешь, пока стена не рухнет, пока противник не перестанет отвечать, не перестанет существовать.
Наступает тишина.
Заповедная тишина.
Рейнольда и Жана обступает тишина.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Полная тишина сомкнулась вокруг них. В них самих — еще более глубокая тишина.
Жан приближается к белой линии, отграничивающей площадку. Почти касаясь ее кончиком левой ноги, он как бы опирается на нее, подбрасывает над головой свой первый мяч и вытягивается на носках. Одно мгновение он еще замечает, как после короткого подъема мяч, несмотря на белизну сукна, вырисовывается темным пятном на голубом фоне неба и застывает в вышине.
Вот он начинает падать. Уже ракетка занесена, и Жан готов к удару. Он ощущает сходящиеся на спине лопатки и, не глядя больше, выполняет удар.
Удар по мячу пришелся как раз на желаемой высоте,— центр ракетки задрожал. Во второй подаче надобности нет. Конечно, подача еще не такая хорошая, какой она будет вскоре, когда замечательный человеческий механизм из мышц, разума и воли найдет свой ритм.
Такая же примерно и отдача Рейнольда. Это просто прямой, классически чистый удар. Это отдача — вот и все. Когда Жан касается мяча, он сознает, что в нем нет ничего каверзного: чувствуется лишь желание противника переправить мяч через сетку.
Он поступает также без какого-либо определенного расчета.
Удар.
Рейнольд отражает.
Еще удар.
Рейнольд немного переместился вправо от Жана.
Жан бьет в левый угол.
Рейнольд принимает и на этот раз старается ударить по линии, находящейся справа от него (надо все же попытаться переиграть противника!).
Жан легко принимает слева.
Рейнольд, должно быть, играет еще не слишком уверенно и отсылает мяч в сетку.
Все это пока не настоящая игра. Ничего значительного еще не произошло.
Судья объявляет: — Пятнадцать — ноль! Жан выигрывает свою подачу. Но все зрители и оба игрока лучше, чем кто-либо, знают, что это ничего не означает. Когда у игрока хорошая подача, как у Жана, и он не совершает ошибок, то он должен выиграть свою подачу, разве что противник оказывается внезапно сильнее его.
Теперь очередь Рейнольда.
Жан невозмутимо ожидает атаку. Рука противника, подобная большому рычагу, опускается,— кажется, он целится в Жана. Противник вкладывает в удар быстроту и силу, необходимую для того, чтобы удержать мяч в границах, указываемых небольшим квадратом, и в то же время придает ему такое вращательное движение, такую скорость, такой отскок, что мяч должен ускользнуть от Жана.
И все же Жан отражает его. Но в то же мгновение он ясно отдает себе отчет в том, какова сила этого первого мяча подачи, если противник не мажет его. Пока что надо отбить этот мяч — вот и все. Потом, когда он привыкнет, надо будет принять контрмеры. Лишь при втором мяче — если первый будет «за» — сможет он действовать, приблизиться к сетке, искать слабое место противника.
Рейнольд выигрывает первые две подачи. Он умеет выходить к сетке, бить с лета и, когда первая стадия благополучно пройдена, делать завершающий удар. При третьей подаче Жан мобилизуется и навязывает свою длину. Между противниками устанавливается равновесие. Этот мяч выигрывает уже тот, кто в данный момент окажется более напористым, более стойким.
У Жана только «пятнадцать», тогда как у Рейнольда уже «сорок». Нет смысла пытаться вытянуть эту игру. Жан отдает ее. Надо уметь беречь силы.
Снова подача Жана. На этот раз, прежде чем взять в руку мячи, он стягивает шерстяной пуловер. Кожа его разогрелась, мышцы утратили напряженность, которая раньше сковывала его.
Рука Жана, как бы смазываемая внутренним и солнечным теплом, действует наподобие длинного шатуна. При подаче первого мяча он делает ошибку, попадает только вторым, не ослабив удара, а даже усилив его. Мяч направлен в левый угол квадрата. Рейнольд должен сделать бросок в сторону, чтобы принять его. Ему удается отбить мяч, но очень слабо. Жан уже вышел к сетке и перехватывает его с лета. Чистым, неудержимым ударом он завершает. Противник спортивно кричит: «Браво!» Толпа тоже разгорячается. Оба игрока нравятся ей. Она тоже настроена спортивно.