Пятая женщина
Шрифт:
Он вышел под дождь и поспешил домой к Катарине Таксель. Поднялся ветер. Вернувшись в квартиру, Валландер продолжил свой поиск. В одном из шкафов, в глубине, он нашел коробку с огромным количеством дневников, уходящих своими событиями далеко в прошлое. Первый дневник она начала, когда ей было двенадцать. Валландер удивился, увидев на обложке красивую орхидею. С неиссякаемой энергией она вела дневники всю жизнь — с подросткового возраста. Последний был датирован 1993 годом. Но на сентябре все обрывалось. Валландер искал дальше, но продолжения нигде не было. И все же он не сомневался, что оно существует. Бирк, закончив беготню по дому в поисках свидетелей, к нему присоединился.
Бирк нашел ключи к ее кладовой. Он обыскал ее за час. Но и там никаких дневников не было. Валландер решил, что Катарина
Оставался только письменный стол. Валландер раньше уже бегло осматривал ящики. Теперь он собирался заняться ими поосновательней. Он уселся в старое кресло с выпиленными драконьими головами на подлокотниках. На верхней полке письменного стола — секретера с откидывающейся крышкой — стояли фотографии в рамках. Катарина Таксель в детстве. Она сидит на траве. Белая садовая мебель на заднем фоне. Нечеткие фигуры. Кто-то в белой шляпе. Рядом с Катариной Таксель большая собака. Катарина смотрит прямо в объектив. В волосах большой бант. Косой солнечный свет, падающий слева. Рядом другая фотография: Катарина Таксель с мамой и папой. Инженером с сахарного завода. У него усы и он кажется очень важным. Внешне Катарина Таксель больше похожа на отца. Валландер снял фотографию и посмотрел на обратную сторону. Год не указан. Снимок сделан в фотоателье в Лунде. Следующая фотография. Выпускной. Белая студенческая фуражка, на груди цветы. Она похудела, стала бледней. Собака и атмосфера со снимка на траве уже далеко. Катарина Таксель живет в другом мире. Последняя фотография, самая крайняя. Это старая карточка, с выцветшими контурами. Скудный ландшафт на берегу моря. Пожилая пара, замерев, смотрит в объектив. Далеко на заднем плане трехмачтовый корабль, стоящий на рейде, без парусов. Валландер подумал, что снимок сделан должно быть на Эланде где-то в конце прошлого века. Дедушка и бабушка Катарины Таксель. На оборотной стороне снимка также ничего не написано. Он поставил фотографию на место. «Никакого мужчины, — подумал он. — Блумберга не существует. Это понятно. Но и помимо него никого. Где отец ребенка? Значит ли это что-нибудь? Все что-нибудь значит. Вопрос только, что». Он один за другим вытащил ящички секретера, составляющие его верхнюю часть. Письма, документы. Счета. В одном из ящичков школьный диплом с оценками. «Отлично» по географии. Но по физике и математике слабовато. Следующий ящик. Снимки из фотоавтомата. Три девочки, тесно сдвинувшись, корчат рожи. Еще фотография. Стрёгет [12] в Копенгагене. Они сидят на скамейке. Смеются. Катарина Таксель первая слева, на самом краю скамейки. Тоже смеется. Еще один ящичек с письмами. Некоторые написаны аж в семьдесят втором году. На одной марке — королевский корабль «Ваза». «Если это и есть тайник Катарины Таксель, то, выходит, никаких тайн у нее нет, — думал Валландер. — Безличная жизнь. Никаких страстей, никаких летних приключений на греческих островах. Зато „отлично“ по географии». Он продолжил разбирать ящички. Ничто не привлекало его внимания. Потом он перешел к трем большим ящикам внизу. Дневников там тоже не было. Даже ежедневников. Валландеру стало противно сидеть и ящик за ящиком разбирать лишенные индивидуальности воспоминания. От жизни Катарины Таксель не оставалось следа. Валландер не видел ее. А она сама-то себя видела?
12
Главная пешеходная улица в Копенгагене.
Он отодвинул стул. Закрыл последний ящик. Ничего. Ничего нового. Он наморщил лоб. Что-то не так. Если она бежала в спешке, в чем Валландер был уверен, то она бы не успела собрать все, что предположительно хотела скрыть. Дневники у нее наверняка были под рукой. Их бы она спасла, если что. Но у людей есть еще и неприбранная сторона их жизни. Здесь же не было ничего. Валландер встал и осторожно отодвинул секретер от стены. На задней стенке ничего. Он опять в задумчивости сел. Он что-то видел. Что-то, о чем вспомнил только сейчас. Он замер, пытаясь вычленить картинку из памяти. Не фотографии. И не письма. А что же?
«Тогда остается только мебель, — думал он. — Секретер». Потом он понял. Что-то в этих ящичках. Он выдвинул один из них. Затем другой. Сравнил. Потом вытащил их и заглянул в секретер. И тут ничего. Он вставил ящички обратно. Выдвинул самый верхний слева. Потом второй. И тогда он увидел. Ящички были разной глубины. Он вытащил тот, что поменьше и повернул его. Сзади было еще одно отделение, тайное. Ящичек был двойной. Он открыл его. Там лежала одна-единственная вещь. Он достал ее и положил перед собой на стол.
Расписание поездов. На весну 1991 года. Мальмё — Стокгольм.
Он по очереди вытащил все остальные ящички. И нашел еще одно потайное отделение. Пустое.
Он откинулся на стуле и стал рассматривать расписание. Он не понимал, что в нем такого важного. Еще труднее было понять, зачем его надо было класть в потайное отделение. Но он был уверен, по ошибке оно туда попасть не могло.
В комнату вошел Бирк.
— Посмотри, — сказал Валландер.
Бирк встал у него за спиной. Валландер указал на расписание.
— Это было спрятано в самом сокровенном месте Катарины Таксель.
— Расписание?
Валландер покачал головой.
— Я ничего не понимаю, — сказал он.
Он пролистал расписание, страницу за страницей. Бирк взял стул и сел рядом. Валландер переворачивал листки. Нет ни единой пометки, ни одна страница не заложена и не раскрывалась сама собой. Только дойдя до предпоследней страницы, он остановился. Бирк тоже это заметил. Время отхода поезда из Несшё было подчеркнуто. Несшё-Мальмё. Отход в 16.00. Прибытие в Лунд в 18.42. Мальмё 18.57.
Несшё 16.00. Кто-то подчеркнул это время.
Валландер посмотрел на Бирка.
— Тебе это о чем-нибудь говорит?
— Нет.
Валландер отложил расписание.
— Может ли Катарина Таксель иметь какое-то отношение к Несшё? — спросил Бирк.
— Во всяком случае, мне об этом неизвестно, — сказал Валландер. — Но, разумеется, это возможно. Сейчас самое сложное — это что все, к сожалению, кажется возможным. Непонятно пока, какие детали или звенья не годятся точно.
Криминалист, который днем разыскивал в квартире отпечатки пальцев, не принадлежащие Катарине Таксель или ее матери, дал Валландеру полиэтиленовые пакетики. Валландер засунул расписание в один из них.
— Я возьму его, — сказал он. — Если ты не против.
Бирк пожал плечами.
— Его даже нельзя использовать как расписание, — сказал он. — Оно недействительно уже почти три с половиной года.
— Я так редко езжу на поезде, — сказал Валландер.
— Поезд успокаивает, — сказал Бирк. — Я предпочитаю поезд самолету. Можно побыть одному.
Валландер вспомнил свою последнюю поездку на поезде. Когда возвращался из Эльмхюльта. Бирк был прав. В дороге он даже немного поспал.
— Мы больше ничего не найдем, — сказал он. — Думаю, мне надо возвращаться в Истад.
— А розыск Катарины Таксель и ее ребенка объявлять будем?
— Пока что нет.
Они вышли из квартиры. Бирк запер дверь. Дождь на улице почти прекратился. Ветер дул порывистый и холодный. Было уже без пятнадцати девять. Они расстались у машины Валландера.
— Как поступить с наблюдением за домом? — спросил Бирк.
Валландер задумался.
— Пока не снимай, — сказал он. — Только на этот раз не забудь черный ход.
— Что, по-твоему, может произойти?
— Не знаю. Но сбежавшие иногда возвращаются.
Валландер выехал из города. В машину проникала осень. Он включил обогреватель. Но все равно было холодно.
«Что делать дальше? — спросил он себя. — Катарина Таксель исчезла. После долгого дня в Лунде я возвращаюсь в Истад со старым расписанием поездов в пакетике».
И все же они в этот день сделали большой шаг вперед. Хольгер Эриксон был знаком с Кристой Хаберман. Они установили, что существует перекрестная связь между тремя убитыми мужчинами. Валландер непроизвольно нажал на газ. Он как можно скорее хотел узнать, что удалось выяснить Хамрену. Доехав до поворота на «Стуруп», он свернул на остановку автобуса и позвонил в Истад. Он застал Сведберга. В первую очередь Валландер спросил про Терезу.