Пятая женщина
Шрифт:
— Обычно выбирают место, где никому и в голову не придет искать, — ответил Нюберг. — Об этом написано одно исследование. В США, разумеется. Но это похоже на правду.
— Участок большой, — сказал Хамрен.
— Потому-то мы и должны сразу его уменьшить, — ответил Валландер. — Нюберг прав. Вряд ли Хольгер Эриксон, если он действительно убил Кристу Хаберман, закопал ее где попало. Например, едва ли он стал бы закапывать труп прямо перед крыльцом. Только если он не совсем сумасшедший. А Хольгер Эриксон, судя по всему, сумасшедшим не был.
— К тому
Они вошли на двор. Может, им лучше вернуться в Истад и приехать снова, когда туман рассеется. Ветра не было, и он мог пролежать так целый день. Валландер решил все-таки посвятить хоть какой-нибудь час осмотру.
Они направились к большому саду позади дома. На мокрой земле было полно упавших и сгнивших яблок. С дерева слетела сорока. Они осмотрелись. «Нет, не здесь, — подумал Валландер. — Убийца-горожанин, у которого только и есть, что его сад, быть может, и закопает труп среди яблонь и кустов смородины. Но человек, живущий за городом, такого не сделает».
Он рассказал о своих соображениях остальным. Никто не возражал.
Они вышли на поле. Туман был по-прежнему очень густой. То и дело мелькали зайцы, торопясь укрыться в его молоке. Сначала группа двинулась к северной границе владений.
— Собака, конечно, ничего найдет? — спросил Хамрен.
— Спустя двадцать семь лет — нет, — ответил Нюберг.
На сапоги налипала глина. Они продвигались вперед, балансируя на узкой невспаханной полоске земли, представлявшей собой границу владений Хольгера Эриксона. Из земли торчала ржавая борона. Валландера угнетал не только предстоящий поиск, но и туман и серая влажная земля. Он любил места, где родился и жил. Но без осени вполне мог обойтись. И уж точно, без таких дней, как этот.
Они подошли к пруду, расположенному в низине. Хансон показал на карте, где они находятся. Они оглядели пруд. Шириной он был метров сто.
— Он целый год наполнен водой, — сказал Нюберг. — В середине там точно от двух до трех метров.
— Это вполне возможно, — ответил Валландер. — Тело можно утопить, привязав груз.
— Или в мешке, — вставил Хансон. — Как утопили Эужена Блумберга.
Валландер кивнул. Снова зеркальное отражение. Но все же он сомневался, о чем и сказал остальным.
— Тело может всплыть. Станет ли Хольгер Эриксон топить тело в пруду, когда у него есть для этого десятки квадратных метров земли? Верится с трудом.
— А кто все-таки возделывал всю эту землю? — спросил Хансон. — Едва ли он сам. В аренду он ее не сдавал. Но земля должна возделываться. Иначе она зарастет. А эти поля хорошо ухожены.
Детство Хансона прошло в поместье недалеко от Истада, и он знал, о чем говорит.
— Это важный вопрос, — сказал Валландер. — Мы должны это выяснить.
— Тогда мы найдем ответ на другой вопрос, — добавил Хамрен. — Не изменился ли ландшафт. Например, где-то земля могла неожиданно подняться. Если копать в одном месте, то в другом появляется возвышенность. Я не говорю сейчас о могиле. Но, например дренаж, или что-то подобное.
— Мы с вами говорим о событиях почти тридцатилетней давности, — сказал Нюберг. — Кто может помнить такое?
— А вдруг, — возразил Валландер. — Но мы, разумеется, должны это выяснить. Итак, кто возделывал землю Хольгера Эриксона?
— Тридцать лет большой срок, — сказал Хансон. — Возможно, это был не один человек.
— Тогда придется опросить их всех, — ответил Валландер. — Если мы их найдем. И если они живы.
Они двинулись дальше. Валландер вдруг вспомнил, что в доме он видел старые фотографии поместья, снятые с воздуха. Валландер сказал Хансону позвонить в Лундское общество культуры и попросить их привезти ключи.
— Вряд ли в семь пятнадцать утра там кто-нибудь есть.
— Позвони Анн-Бритт Хёглунд, — сказал Валландер. — Пусть свяжется с адвокатом, который занимался завещанием Эриксона. Может, он еще не отдал ключи.
— Что ж, адвокаты, наверно, просыпаются рано, — неуверенно сказал Хансон и набрал номер.
— Я должен видеть эти фотографии, — сказал Валландер. — Как можно скорее.
Они пошли дальше. Хансон разговаривал с Анн-Бритт Хёглунд. Теперь они спускались. Туман был такой же густой. Где-то работал трактор. Постепенно звук мотора исчез. В телефоне Хансона шумело. Анн-Бритт Хёглунд поговорила с адвокатом. Ключей у него уже не было. Она пыталась найти кого-нибудь в Лунде, кто мог бы им помочь, но безуспешно. Обещала перезвонить. Валландер вспомнил о тех двух женщинах, с которыми встречался неделю назад, с неприязнью подумав о высокомерной даме.
Почти через двадцать минут они были у следующей границы. Хансон нашел на карте. Они находились в самой крайней точке юго-западной части. Владения простирались еще на пятьсот квадратных метров на юг. Но эту часть Хольгер Эриксон приобрел в 1976 году. Они двинулись на восток. Дошли до канавы и холма с наблюдательной вышкой. Валландеру становилось все больше не по себе. Ему казалось, что и другие испытывают то же.
«Вот и еще одна картинка из жизни, — думал он. — Моей полицейской жизни в конце шведского двадцатого века. Раннее утро, рассвет. Осень, туман, сырость. Четверо мужчин плетутся по грязи. Они подходят к чудовищной западне, где на экзотических бамбуковых кольях был распят человек. Одновременно они ищут место, где могла быть похоронена полька, уже двадцать семь лет считающаяся пропавшей.
По этой грязи я буду плестись, пока не свалюсь замертво. Где-то далеко в тумане другие люди сидят у себя дома, склонившись над столами, и обсуждают организацию народных дружин. Тот, кто заблудился в тумане, рискует своей жизнью».
Он заметил, что ведет внутренний разговор с Рюдбергом. Без слов, но тем не менее очень оживленный. Рюдберг сидит на балконе во время своей последней болезни. Этот балкон парит в тумане перед Валландером, как воздушный корабль. Но Рюдберг не отвечает. Он только слушает, посмеиваясь своей кривой усмешкой. Его лицо уже сильно отмечено болезнью.