Пятьдесят современных мыслителей об образовании. От Пиаже до наших дней
Шрифт:
Не всякое изучение есть формальное или заранее спланированное, признает Оукшот. Сама природа диалога между людьми наполняет формальные предписания жизнью, и в том состоит задача школьного образования, как и его продолжения в стенах университета. Школа, по мнению Оукшота, это место, где ученики впервые серьезно и организованно знакомятся с интеллектуальным, художественным, нравственным и эмоциональным наследием. Обучение в школе относится к тем видам деятельности, которые требуют усердия, а именно – усердия в соблюдении, понимании и переосмыслении плодов мыслящего сознания. Будучи отголоском греческой schole (досуг), школа является местом отчуждения от мира, где ученик, приобретая новые захватывающие навыки и возможности, достигает освобождения. Наконец, о школьном обучении можно говорить и в смысле исторической связи ученика и учителя, в результате которой ученик приходит к подлинной сущности этого процесса – становится человеком. Таким образом, целью школы является не достижение какого-то конкретного
А что же с преподаванием? Учить для Оукшота – значит просто подвести ученика к тому, что, по мнению учителя, стоит понять и запомнить. Достигнуть этого можно бесчисленным множеством способов, среди которых:
подсказки, советы, побуждение, убеждение, поощрение, руководство, указание, беседы, инструктаж, информирование, повествование, назидание, наглядная демонстрация, испытания, проверки, экзамены, критика, исправления, дисциплина, зубрежка и т. п., – т. е. все, что не противоречит желанию ученика приобщиться к пониманию [129] .
129
Oakeshott M. Ор. cit. Р. 70.
И все бы хорошо, но… В значительной степени то, что делается затем во имя обучения, часто попросту противоречит самому этому процессу. С точки зрения Оукшота, рационализм деформировал современное образование так же, как он деформировал современную политику.
Прежде всего есть те, у кого так или иначе сама трактовка образования как связи между поколениями вызывает пренебрежение, причиной которого может быть неуважение к мудрости и учености старших. Толкать к подобной позиции может и желание сохранить чистоту ребенка, которая поможет ему, останься он свободным от чужих представлений, противостоять миру. Известны теории, декларирующие необходимость самостоятельного «открытия» ребенком окружающей действительности, в которой он должен всего добиваться сам. С критикой образования как межпоколенческой связи выступают и те, кто верит в слишком быстрые изменения «знания», исключающие потребность в изучении «устаревшего». Подобные концепции, однако, не новы. Оукшот напоминает, что все они были описаны еще в работах Фрэнсиса Бэкона в начале XVII века. Как бы то ни было, каждое из этих мнений характеризует современность и нуждается в опровержении. Понимание, утверждает Оукшот, невозможно без осмысления опыта, оставленного нашими предшественниками. Это вовсе не есть тюрьма: стать участниками таких диалогов – вот наш единственный путь к освобождению от деспотизма сиюминутных желаний и преходящей моды.
Есть множество способов искажения основ образования, будь то его интерпретация в терминах социализации или попытка создать с его помощью рабочий класс или расу с правильной политической и социальной позицией. В то время как противоречие, описанное выше, типично для преподавателей, эта вторая его разновидность относится к политикам, в частности к тем, кто контролирует расходы на образование. С точки зрения Оукшота, трактовка образования с позиции социализации равносильна подмене, когда вместо его подлинной цели выступают внешние по отношению к образованию задачи. Развязка будет столь же пагубной, как и в случае упомянутого противоречия: умышленно или непреднамеренно ребенок как представитель человеческого рода лишится наследия. И то и другое породит расу зомби, не способных ни понимать, ни действовать. Это не что иное, как инструмент полного уничтожения человека ради пышных речей и живописной риторики.
Проанализировав ложные интерпретации сущности образования, мы приходим к пониманию его первостепенной цели – приобретения навыков. Навыков суждения, изучения, мышления и им подобных. Очевидно, что Оукшот возражает против любой концепции образования, отделяющей содержание от процесса, однако он испытывает определенные трудности в понимании навыков. Умение мыслить или рассуждать – это не способ приобретения информации. Мы не можем приобрести эти навыки так же, как мы пополняем свой информационный запас. По утверждению Оукшота, «умению “рассуждать” можно научиться только в процессе передачи информации» [130] как побочному продукту изучения географии, латыни, алгебры или других предметов. Более того, не существует общего навыка мыслить и рассуждать, не зависящего от конкретных моделей и стилей мышления, в рамках которых мыслили предшественники. Научиться думать – значит подчинить себе эти стили и модели, для чего, в свою очередь, нужно научиться постигать их своим сознанием в процессе работы. «Навыки мышления» и аналогичные им другие обеспечат ученика лишь прописными истинами «мыслителя» второго сорта, но не сделают его «знатоком, способным видеть суть» (для чего потребуется запас знаний, к какому столь уничижительно относятся поклонники конкретных умений). Он не станет знатоком, способным «различать типы вопросов и ответов на них, освобождающих его от заученных истин и вынуждающих прибегать к более точным и осторожным суждениям» [131] .
130
Oakeshott M.
131
Ibid. Р. 70.
Утверждается, что образованный человек для Оукшота – это человек, обладающий китсианскими «негативными способностями» [132] . Если так, то это всего лишь свидетельствует, как много положительного содержания требуется для, казалось бы, отрицательной добродетели, воплощающей, в сущности, всю человеческую культуру и знание. Собственные идеи Оукшота относительно образования производны от его общей концепции человеческого опыта, хотя и не столь от нее зависят. Фактически в них отрефлексированы в наиболее изощренном виде традиционные для XX столетия концепции либерального обучения. С другой стороны, те, кто разделяет подобные взгляды на образование, могут пойти дальше, рассмотрев другие философские и политические взгляды Оукшота и тем самым проанализировав возможный путь концепции либерального образования в философском контексте.
132
«Под “негативной способностью” Китс понимал умение поэта оставаться открытым к многозначности и полноте окружающего мира, даже если это равносильно пребыванию в сомнениях». См.: Халтрин-Халтурина Е. Мир романтизма: Материалы междунар. науч. конф. «Мир романтизма» (XII Гуляевские чтения). Тверь, 26–29 мая 2004 г. Тверь: Тверской гос. ун-т, 2004. Т. 10. № 34. С. 26–31. – Примеч. ред.
Очерки Оукшота, посвященные образованию, опубликованы в сборнике: The Voice of Liberal Learning / T. Fuller (ed.). New Haven, CT: Yale University Press, 1989. Все ссылки приводятся по данному изданию.
См. также очерк о Витгенштейне в данной книге.
Experience and Its Modes. Cambridge: Cambridge University Press, 1933.
Rationalism in Politics. L.: Methuen, 1962. Rev. exp. ed. Indianapolis, IN: Liberty Fund, 1991.
On Human Conduct. Oxford: Oxford University Press, 1975.
The Voice of Liberal Learning / T. Fuller (ed.). New Haven, CT: Yale University Press, 1989.
Franco P. The Political Philosophy of Michael Oakeshott. New Haven, CT: Yale University Press, 1990.
Grant R. Oakeshott. L.: Claridge Press, 1990.
Карл Роджерс (1902–1987)
Э. ФЕЙНБЕРГ, У. ФЕЙНБЕРГ
Как только я начал доверять студентам… из преподавателя и эксперта я превратился в помощника в деле приобретения знаний [133] .
Имя выдающегося американского психолога Карла Роджерса стало синонимом ненаправленной (недирективной) психотерапии и образования. Им предложен субъективный, феноменологический метод психологического консультирования, выстроенного вокруг «клиента». Подобный подход стал важнейшей альтернативой распространенным в то время бихевиористской и психоаналитической моделям психотерапии. Идеи Роджерса перекликаются также с недирективными теориями образования.
133
Rogers С. Freedom to Learn for the 80s. Columbus, OH: Charles Merrill, 1983. P. 26.
Роджерс родился 8 января 1902 года в Оук-Парке, Иллинойс, и был четвертым ребенком в семье, где у него было еще четыре брата и сестра. Его родители, исповедовавшие фундаментализм, приучали детей к тяжелой работе и соблюдению строгих правил поведения [134] . Будучи студентом второго курса Университета Висконсина, Роджерс решил стать священником, для чего закончил школу при Объединенной теологической семинарии в Нью-Йорке. Но многочисленные друзья убедили его в недопустимости ограничения себя религиозным призванием, и в результате Роджерс поступил в Педагогический колледж при Колумбийском университете, где в 1931 году получил диплом. В университете он заинтересовался идеями Джона Дьюи, Леты Холлингворт и Уильяма Килпатрика [135] .
134
Idem. On Becoming A Person. Boston, MA: Houghton Mifflin, 1961. P. 5–6.
135
Thorne B. Carl Rogers. L.: Sage Publications, 1992.