Пятый уровень
Шрифт:
Окно, усиленное решёткой впаянного в него проволочного каркаса, поражало своей конструкцией, указывая на особую важность помещений. Ведь с противоположной стороны здания стёкла были совершенно обычными и давно повываливались. «А, может, и там окна раньше были такими, но от чего-нибудь пострадали, и их пришлось заменить?»
В общем, мы сошлись на том, что это либо какое-то важное научное помещение, либо бухгалтерия, ведь что же ещё так ценится в учреждениях? Ну и, конечно же, в пользу последнего говорила сама планировка: из некоторых комнат в маленький коридорчик смотрели пустые окна – такие, какие все помнят в старых присутственных
«Но вот куда девались стекла? Хотя бы деревянные рамы, не говоря уж о дверях с косяками? Или всё-таки недострой? Но ведь… Хоть другие помещения ничего толком не рассказали, но заколоченные двери? Но пломбы?.. Это не соответствует такому варианту. Может, просто здесь не успели закончить? И правда, съехали… Будто, в спешке… Но вывезли-таки мебель и оборудование».
Впрочем, это всё было совсем не важно. А мебель могли растащить и сжечь на костре. Но Мария всё порхала по комнаткам, строя безумные догадки. Она припрыгивала, кружилась, и полы её пальто раздувались широким колоколом, подчёркивая тонкую талию. Ильнур и Ольга вяло бродили взад-вперёд, пиная натасканные сюда газеты и кучки какого-то тряпья. И я тоже вдруг решил досконально осмотреть помещения, заглянуть в каждый дверной проём, каждый угол этого «лабиринта».
Пройдя пятую из сообщавшихся друг с другом комнат, я обнаружил, что она последняя, и вышел в объединявший их коридор. Там я резко остановился, только сейчас заметив выход в некий тесный «предбанник». Свет проникал в него только из коридора, и моя тень вытянулась вперёд размытым чёрным пятном, погружая закоулок во мрак. С потолка на проводе свисала одинокая лампочка-шестидесятка, хотя до этого никаких осветительных приборов здесь не встречалось. А больше не было ничего примечательного, кроме того, что в противоположной стене была приоткрытая дверь.
Дверь висела на ржавых петлях, оттянувших наличники с косяком, так что в месте его стыка с проёмом образовались толстые чёрные щели. Коробка была сильно перекошена по диагонали. Круглая, ощетинившаяся щепьём дыра говорила о том, что раньше в двери был замок, а две более светлых области на некрашеном полотне ДСП намекали на сорванную ручку. Из зазора между дверью и косяком тянуло теплом и ароматом сырой штукатурки.
Я стоял на пороге и колебался, когда сзади в меня с криком «Бу!» врезалась неугомонная Мария. А за ней подоспели и остальные, тут же уставившись на мою находку. Несмело я поднял руку и толкнул дверь. И та откатилось вперёд с противным протяжным скрипом.
За дверью была кромешная тьма, и отсвет из-за наших спин выхватывал лишь брусчатый пол. Но здесь он был в ещё более плачевном состоянии: многие доски выпирали вверх, скрутившись и лопнув. Это говорило об их длительном контакте с водой, а каких-то из них вовсе не было, и в провалах открылась тёмная, влажная, неровная бетонная стяжка.
– Пойдёмте туда! – торжествующе вскричала Мария, уже выуживая из кармана телефон, чтобы посветить.
– Нет, – неожиданно резко ответил я, одёрнув её за руку.
Она пронзила меня огненным взглядом, и я смутился, выпустив её кисть и мягко объяснив:
– Смотри, какой пол! Недолго и споткнуться, нарваться на приключения…
– Но есть же фонарик!
– Не стоит. Тем более, там, в большом коридоре, остались две открытые комнаты. Помнишь? Ну? Уже не хочешь узнать, что там?
Думаю, и Ольге с Ильнуром не хотелось лезть неизвестно куда. Так что они развернулись и вышли вон. Мария постояла чуть-чуть у двери, а потом вдруг, зацепившись пальцами за косяк, вся подалась вперёд, ныряя во тьму. Под моим нервным взглядом она секунду висела так, придерживаясь за проём и, видимо, изо всех сил вглядывалась в черноту, а затем тихо, неуверенно пискнула туда: «Эй!..». Потом она вдруг резко подтянулась, отпрыгнув обратно, и за ней с треском захлопнулась откатившаяся назад дверь. На мой ошалелый взгляд она лукаво улыбнулась, пугая меня ещё сильнее, а затем прошмыгнула мимо, удаляясь в главный коридор.
***
Оставив позади таинственный лабиринт, мы пошли ко второму открытому проёму. Надо сказать, найденное за ним превзошло все наши ожидания.
Комната метров шесть на шесть была вся завалена голыми панцирными кроватями. Их каркасы были крашены в ностальгический синий цвет. Нижние из них стояли очень плотно, сдвинутые друг к другу, а другие были аккуратно поставлены вертикально и прислонены к стенам. Остальные были просто свалены сверху, заблокировав путь к такому же армированному, как и в лабиринте, окну. А прямо перед нами невероятным пятном обыденности среди этого металлического хаоса стояло четыре койки, расположенных абсолютно правильно, всеми ножками на полу, и расставленных по две в ряд, будто приглашая нас прилечь.
– Вау! – сипловато протянула Ольга, а Ильнур усмехнулся, почему-то заставив меня покраснеть.
– Ой, а что это здесь было? – невинно спросила Мария, и я захотел провалиться сквозь землю, лишь бы не быть сейчас рядом с ними.
– Возможно, комната отдыха. Для каких-то дежурных… – только и сказал я в ответ. – Нечего нам здесь делать, пойдемте!
– Ну почему сразу «пойдемте»? – снова вклинилась Ольга. – Давайте присядем, поболтаем…
– Время уже позднее, прохладно здесь и есть хочется! – выпалил я все пришедшие на ум доводы. – К тому же, есть ещё одна комната. Может, там нас ждут настоящие тайны?!
– Ну… если тайны, тогда пошли… – неуверенно протянула Мария.
Неужто поняла мои волнения? За ней потрусил Ильнур, и я тоже наточил коньки к выходу, но внезапно ощутил свою руку крепко сжатой в тисках Ольгиных пальцев.
Я ещё не въехал, что к чему, а она уже присосалась ко мне в поцелуе, мягко, но настойчиво подталкивая меня к койке. Я хотел отстраниться, но она очень крепко вцепилась, и меня вдруг передёрнуло от внезапного возбуждения. Я навзничь плюхнулся на кровать, даже не почувствовав контакта с панцирной сеткой, смягчённого то ли курткой, то ли неожиданным ощущением. И я чудом избежал встречи затылком с железным изголовьем, рискуя получить травму посерьёзнее ущемлённой гордости.
Ольга приземлилась на меня сверху, и, не дав опомниться, расстегнула мне ширинку. Задрав полы своей дубленки, она оттянула вбок нитку трусиков и вскоре заёрзала на мне конвульсивными толчками. Не в силах ничего с собой поделать, я схватился за края кровати, и, стараясь не смотреть в нависшее сверху лицо, завторил Ольгиным движениям.
Вдруг сквозь бред сладостного безумия меня кольнуло жутким ощущением. Показалось, что кто-то сидит на соседней койке. Мотнув головой, я каким-то непонятным образом воспринял очертания фигуры, расположенной против света, так что в густой тени едва выделялись очертания зелёной шапочки и халата, намекавшие на образ хирурга. Голова фигуры была опущена, и взгляд исподлобья сверлил меня…