Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда
Шрифт:
– «Эвакуируют заводы из прифронтовой полосы. – понял молодой человек: – Везут в тыл оборудование вместе с рабочими, инженерами и их любимыми семьями».
Скоро остановка закончилась. Колеса застучали на стыках, и Доля вдруг понял, что сильно ошибся в расчётах. Небольшой ветерок, который был еле заметен на станции, на большом перегоне ощущался намного сильнее. Температура держалась чуть выше ноля, но вокруг расстилались поля, плотно покрытые крупитчатым снегом. Отовсюду веяло холодком, и чем быстрее летел их состав, тем
Оставалось только одно, укрыться от потока встречного холодного воздуха. Стараясь не свалиться с платформы, Доля устремился вперёд и подошёл к ближайшёй «Матильде». Он встал перед люком механика так, чтобы башня его защищала от ветра.
Дрожащими от холода пальцами боец завязал тесёмки на шапке, поднял воротник у тулупа и натянул толстые рукавицы на овчинном меху, Он вжал голову в плечи, обхватил тело руками и прислонился спиною к броне.
В таком положении, дуло не так чтобы сильно. Стало немного теплее, но уснуть он совсем не боялся. Во-первых, его уже била трясучка. Во-вторых, пути были очень изношены. Платформу нещадно качало и дёргало в разные стороны. Тут поневоле не закроешь глаза. Главное, устоять на положенном месте и не свалиться на землю от очередного толчка.
Сколько он дрожал на посту, Доля не знал. Часов у него никогда не имелось, а рассмотреть те куранты, что висели на пролетающих станциях, молодой человек не сумел. К тому же, наверняка, они все стояли. Почти целый год, как некому было их починить.
Наконец, поезд затормозил. Появился разводящий старлей, а вместе с ним другой часовой. Дрожа всем своим телом, Доля немедленно сдал тёплую форму и пост. Он спрыгнул на землю и, едва двигая замёрзшими мышцами, побрёл к своей тесной «теплушке».
Забравшись в вагон, он подошёл к круглой «буржуйке» и сел на пустой ящик из-под оружия, который использовали, как табурет. Механик протянул все конечности к раскалённой печурке и начал греть замёрзшие руки и ноги.
– «А как же ребята несли караул в декабре, когда они ехали на защиту Москву? – трясясь от сильного холода, сказал он себе: – Ведь тогда там стояли морозы под сорок! Да и в танке в такую погоду усидеть невозможно».
Парень немного согрелся и ощутил, что его одолевает дремота. Доля встал с низкого ящика, забрался на третий ярус настила, растянулся на досках и крепко уснул.
После этого, всё вошло в привычную норму. Потянулись серые будни, похожие один на другой, как патроны в обойме. Свободные дни сменялись нарядами разного рода: нужно было стоять в карауле, работать дневальным в тёплушке, или подсобником в кухне.
Поезд добрался до города под названьем Ковров, но вместо того, чтобы двинуться дальше, свернул на север к Иваново. Там он попал на параллельную ветку и вновь устремился на запад. Оказавшись в Загорске, состав не свернул в левую сторону, а направился прямо.
Кто-то из знающих пожилых мужиков посмотрел на названия пролетавших мимо маленьких станций и глухо сказал: – Едем в обход нашей столицы. Видать, все пути забиты войсками, вот нас
– «Жаль, что не удастся взглянуть на главный город страны. – расстроился Доля: – Когда, ещё рядом окажешься с ним?»
Эшелон подъезжал к линии фронта, и чем ближе он к ней подбирался, тем осторожней и медленнее катился вперёд. Скоро он двигался не быстрей пешехода. Всё чаще делались остановки в пути, которые продолжались по паре часов.
Ни шатко, ни валко, состав обогнул столицу по северной кромке и проехал ещё какое-то время. За стенкой «теплушки» поплыли места, по которым недавно прошла большая война. Причём в обе стороны. Сначала, фашисты шли на восток, а потом, красноармейцы продвигались на запад.
Железнодорожные рельсы стали такими неровными, что вагоны качались, словно в море корабль. Вдоль полотна виднелись пеньки необычного вида. Они располагались с равными на вид промежутками, торчали из мёрзлой земли не более метра, и имели весьма, разлохмаченные чем-то верхушки. Рядом стояли короткие столбы телеграфа. Их высота не превышала два человеческих роста.
Увидев эту картину, молодой человек удивился, и непроизвольно спросил:
– Что с ними случилось?
Опытный ремонтник Матвеич, глянул на странные пни и всё объяснил:
– Когда захватчики отступают с занятых ими земель, они уничтожают всё то, что не могут с собой увезти. Бревна рубить, им, конечно же, лень, а оставлять Красной армии жалко.
Поэтому, они изготовили динамитные шашки с коротким отрезком бикфордового шнура. С одной стороны, небольшие бруски обмазаны какой-то химической дрянью, которую закрывают куском крафт-бумаги.
Фрицы снимают листок и приклеивают свой динамит к любому столбу на уровне пояса. Затем, поджигают коротенький шнур и топают дальше. Раздаётся маленький взрыв. Волна детонации бьёт в незащищённое дерево и ломает его, словно тонкую ветку.
– А с железной дорогой поступают значительно проще. – добавил другой ветеран, которого звали Петровичем: – Цепляют к своему паровозу, металлический крюк, похожий на большую соху. Локомотив едет вперёд и крушит толстые шпалы, как спички.
Они грузят рельсы на пустые платформы и увозят с собой. Судя по состоянью дороги, эти места отбили у немцев зимой, а пути уложили на промороженный грунт. Сейчас лёд начал таять. Поэтому, рельсы такие неровные.
Поезд шёл мимо вокзалов, разрушенных сильной бомбёжкой. Фашисты разбили все здания до такой сильной степени, что остались только руины, а пыльные вывески оказались прибиты к столбам, врытым рядом с железной дорогой.
Большинство городов носили названия, которые Доля узнал из сводок «Совинформбюро»:
– Солнечногорск, Калинин и Клин. Все они были захвачены фрицами в начале войны и освобождены в декабре 41-го года, в ходе зимнего наступления войск Красной Армии.
– Значит, едем на Калининский фронт. – сделали вывод пожилые ремонтники: – Там говорят, настоящая мясорубка теперь…