Раб моего мужа
Шрифт:
— Нет, я тоже хочу посмотреть, — с неожиданным упрямством возразила она. — Я должна знать, что творится в «Персиковой долине». Это ведь теперь и мой дом.
Джеймс пожал плечами.
— Как пожелаешь.
Браун потянул на себя скрипучую дверь и, пропустив хозяина, вошел внутрь. Элизабет последовала за мужчинами. Едва она оказалась в лачуге, как в нос шибанула несусветная вонь. От тяжелого амбре протухшей крови, мочи и какой-то гнили перехватило дыхание. Полчища мух с монотонным жужжанием кружили под потолком.
Дыша
— Фанни, — позвал Джеймс, и куча зашевелилась.
— Да, масса Джеймс, — тихо просипели в ответ.
— Ты почему не на работе?
— Масса Джеймс, я не могу подняться. Кровь никак не останавливается, и меня всю трясет. И бросает то в жар, то в холод. Нездоровится мне, масса Джеймс.
— Чушь! Я дал тебе три дня. Живо поднимайся, и за работу! Нечего отлеживать здесь бока!
— Хозяин, я пыталась встать, клянусь вам, но я не могу. Ноги не держат, и кровь хлещет как из ведра.
Голос рабыни звучал так жалобно и тихо, что Элизабет не выдержала.
— Что с тобой случилось? — спросила она прежде, чем Джеймс снова открыл рот.
На черном изможденном лице блеснули испуганные глаза. На вид негритянке можно было дать лет пятьдесят. Странно, разве в таком возрасте еще рожают детей? Или тяжелая жизнь преждевременно состарила ее?
— Что молчишь, будто язык прикусила! — прикрикнул Браун. — Отвечай на вопрос госпожи.
— Простите, миссис, — пролепетала рабыня. — Я работала в поле, и у меня вдруг прихватило живот. У меня такое уже бывало, когда я носила предыдущих детей… Если бы мне прилечь, то может все и обошлось бы, но масса Билл велел продолжать работу.
Элизабет, закипая от гнева, повернулась к управляющему.
— Вы не позволили отдохнуть беременной женщине? — возмущенно спросила она.
Тот развел руками.
— Ну так, мадам, если позволить черномазым прохлаждаться, кто работать-то будет? Она была-то всего на седьмом месяце.
— На седьмом месяце? Какого черта она вообще делала в поле? — выпалила Элизабет, но тут Джеймс грубо вцепился в ее локоть и потащил за дверь.
— Что за выражения! — оказавшись на улице, рявкнул он. — Ты забываешься, дорогая! Леди так себя не ведут!
— Пусти меня! — Элизабет попыталась выдернуть руку, но ничего не вышло. — Этой женщине нужен доктор!
— Ей нужна хорошая порка! — бросил Джеймс и, заглянув в хижину, отдал приказ: — Билл, немедленно отправь ее на работу. Сегодня пусть поработает в прачечной, а с завтрашнего дня пошли ее на плантацию. Больше никаких поблажек.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Браун. — Усекла, черномазая? Давай! Поднимайся, да поживее, не то отведаешь моего кнута.
Из хижины донесся шорох тряпья, скрип досок
— Но это жестоко! — взмолилась Элизабет. — А если она умрет?
— Не переживай, дорогая, ниггеры живучие как собаки. Ладно, пошли домой. Похоже, тебе напекло голову.
— С чего ты взял?
— Ты как-то странно себя ведешь. — С этими словами муж потащил ее прочь.
— Что странного в том, что я заступилась за больную женщину? — спросила Элизабет, едва поспевая за ним.
Оглянувшись, она увидела, что Фанни вышла из лачуги. Сделав шаг, негритянка покачнулась и остановилась, вцепившись в дверной косяк. Следом, почесывая брюхо, показался Браун.
— Давай! Пошла! — прикрикнул он, и Фанни, держась за живот и шатаясь из стороны в сторону, побрела к хозяйственному двору.
Больше Элизабет ничего не увидела, так как хижины негров скрылись за кронами деревьев.
— Почему ты так жестоко поступил с ней? — не выдержала она.
— Я? — совершенно искренне изумился Джеймс. — Где ты увидела жестокость, дорогая? Я целых три дня кормил ее задаром, но ведь всему есть предел. У меня не благотворительная организация. Ты бы тоже не стала держать в доме прислугу, которая только ест да спит.
— Но она больна!
— И что? Я здесь причем?
— При том, что она была в положении, а ты заставил ее тяжело работать.
— Я не стою с кнутом над моими неграми, дорогая, — усмехнулся Джеймс. — Для этого у меня есть специально обученные люди.
— Какая разница, кто это сделал? Все равно, это случилось с твоей подачи.
— Брауну платят за то, чтобы работа выполнялась с наибольшей эффективностью. А методы он волен выбирать на свое усмотрение.
— То есть, тебе плевать, если он заморит рабов до смерти? Главное — прибыль, да?
Джеймс резко повернулся к Элизабет, и словно клещами стиснул пальцами ее подбородок. Она оцепенела от страха. Лицо мужа побагровело, ноздри раздулись, а глаза стали пугающе белыми, будто лишились зрачков.
— Хватит нести чушь о том, в чем ты ни черта не соображаешь! — прошипел он. — Я не намерен перед тобой отчитываться! Твоя задача — родить мне наследника. Вот на этом и сосредоточься, любимая.
Он отпустил ее, и Элизабет в панике отшатнулась. А Джеймс как ни в чем не бывало взял ее под руку.
— Идем, дорогая, мы опаздываем к обеду.
Глава 5
Элизабет вихрем взлетела по лестнице и ворвалась в свою комнату, до смерти напугав служанку.
— Что случилось, мадам? — ошарашено спросила та.
Веер и шляпка полетели на кровать, а сама Элизабет плюхнулась за туалетный столик.
— Ах, Анна, где были мои глаза, когда я выходила замуж за этого человека? — сокрушенно воскликнула она.
— Почему вы так говорите?