Раб Ритма

Чугуевская Вера

–Это тебе старина Комбо, – весело сказал Декс, вручая бутылку виски, – как бы не сложилось – мы все равно команда!

–Ха! Выпьем ее, когда будем отмечать мою победу!– хохотал Джакомбо, усаживая на соседнее место большую бутылку виски, затем он хлопнул дверцей автомобиля, завел мотор. Рев машины резко оборвался, завизжали шины, послышался звук ломающегося железа. Джакомбо проглотила тьма, не удосужившись даже как следует прожевать, отрыгнув жалкие остатки былого величия в бездну.

***

Так он оказался на больничной койке, обвешенный какими-то проводами. Его раздирало желание сорвать это

все с себя, но Джакомбо не слушались руки. Музыкант со страхом осознал, что его пальцы потеряли чувствительность. Попытка приоткрыть глаза не увенчалась успехом – ничто в его теле больше не подчинялось ему. «Это бунт души, это крик сердца, это уже не мы и нам некуда деться» – иронично всплыла в голове одна из строк его песен. Сосредоточившись, Джакомбо пытался собрать все кусочки паззла – он помнил лишь яркие всполохи фар и звук медицинских аппаратов. В беспамятстве мужчина пробыл несколько дней. Воспоминания вернулись резко – ударив с такой силой, что его пришлось привязать к кровати. В буйной обессиленной ярости Джакомбо пытался встать и кричал как раненный медведь в лесу.

Он ждал своих парней – врачи сказали, что они не появлялись тут:

–К вам приходила только одна девушка, назвалась вашей женой, – пояснил врач, увидев, как скривился Джакомбо, тут же прекратил этот разговор.

Отсутствие визитов парней не обидело музыканта – «Знают черти, что я их убью, если не будут репетировать» – подумал он, уверенный в своих правах на группу. В день, когда пришли его коллеги Джакомбо уже было позволено вставать. Обняв его по очереди, ребята затихли. В палате повисла тяжелая пауза. «Их что-то тревожит» – подумал Джакомбо, – «Неужели сорвался контракт?!». Он внимательно осмотрел их с ног до головы – Стив нервно потирал руки, а Декстер то и дело ерошил свои волосы и без того растрепанные. Бад держался отстраненно. На его лице было что-то напоминающее то ли улыбку поддержки, то ли жалости.

–Декс, ты ведь не распил ту бутылку без меня?– Джакомбо улыбнулся, точнее, попытался это сделать. Декстер чуть приподнял уголки губ в ответ, но промолчал. – Принеси ее завтра сюда! В больничной палате мы с вами еще не куролесили! – парни продолжали молчать, переминаясь с места на место, это начинало раздражать.– Когда снова выступаем?

Они переглянулись между собой – Бад сел на край больничной кушетки. Остальные оперлись о стены:

– Джакомбо, – начал он,– понимаешь, мы все знаем, что значит для тебя музыка, – после каждого слова он делал паузу, которая накаляла обстановку,-но больше ты не являешься частью группы, играть ты не сможешь – нереально восстановиться, а нам поступило выгодное предложение....прости.

– Что? – прошептали бледные губы. Весь мир Джакомбо Джонсона перевернулся с ног на голову. Он почувствовал, как кровь прилила к лицу, а еще ослабленные руки налились яростной силой. Глаза мужчины потухли и тут же загорелись черным гневом, от которого по коже у музыкантов замаршировали мурашки:

–Твоя часть гонорара покрыла лечение, и за машину не переживай – это пустяки, – Бад попытался его успокоить, – ты найдешь чем себя занять!

Джакомбо словно впал в оцепенение, до его, еще не совсем восстановившегося, сознания начинал постепенно доходить смысл сказанных слов. Остальные ребята выслушали все сказанное

Бада, опустив голову. Сейчас, увидев как тяжело их бывшему солисту, решили проявить сострадание:

–Прости брат, – Джакомбо резко дернул рукой – это доставило ему адскую боль, которую он не заметил.

– Что? – повторно прошептал он. Джакомбо попытался податься вперед, но мужчину тут же пронзила острая боль, подобная сотням кинжалов. Джакомбо не сдержал крика.

–Не вставай, – музыканты неожиданно всполошились, кинувшись проявлять заботу. Три пары рук пытались удержать его в постели, – сейчас мы позовем врача!

–Предатели! Мерзавцы! Проваливайте со своим врачом в ….!– этот вопль был похож на рев раненного животного, – вы ничего без меня не стоите! Это мои песни! Это моя музыка! Я не отдам!!

Бад покачал головой, на его лице вдруг возникло сожаление, из-под которого просачивалась радость:

–Прости друг, так вышло. Раньше ты был баловнем судьбы, теперь мы,– они не искали нужных слов, чтобы облегчить удар,– эти песни не были записаны на тебя. Ведь ты говорил, что мы команда одно целое, так что ничего у тебя не выйдет.

–Нам очень жаль, – произнес Стив, его голос был по-настоящему грустным, – но нам надо идти дальше. Мы не можем ждать.

–Прости, парень, – Декстер хотел еще что-то сказать, но слова застряли в его горле.

Джакомбо посмотрел на него – он ненавидел их всем своим существом:

–А когда-то я делился с тобой последней кукурузной лепешкой, а моя мать называла тебя вторым сыном, – произнес он, видя как в глазах Декса засверкали слезы, – что ж, иди дальше, переступив через мой труп.

Декстер молча вышел из больничной палаты. Как только закрылась дверь Джакомбо издал рев, вслед за которым послышались стоны и всхлипы – мужчина плакал от своего бессилия. В его уши затекали слезы, а в голове он прокручивал все свои выступления. Теперь все это осталось в прошлом.

***

Выйдя из больницы, он оказался на улице – его группа стерла все упоминания о нем. Они сделали все с такой педантичностью, что едва можно было сказать, что Джакомбо Джонсон когда-то существовал как музыкант. Джакомбо остался без гроша – в разорванной одежде и прохудившимися ботинками. Никто больше не вспомнит о Джакомбо Джонсоне, только лишь какой-то журналист напишет саркастическую заметку о великом и незаменимом гении.

Он направился в дом на окраине города, где жила давно брошенная им его жена с детьми. Они поженились в самом начале карьеры Джакомбо –Тереза была далека от его мира и поэтому быстро перестала интересовать молодого мужчину. Джакомбо почти не навещал ее, не скрывая того, что у него полно поклонниц, которые готовы падать к его ногам.

Тереза встретила его сдержанно. В ее темных глазах не было того обожания, в каком он прежде купался. На руках у женщины Джакомбо увидел маленького мальчика – своего сына Джереми. Она была беременна вторым ребенком, о чем говорил ее округлившийся живот.

–Зачем ты пришел? – спросила женщина, но она не услышала ни ответа на свой вопрос ни извинений, он лишь сказал:

–Мы будем жить вместе. Я устроюсь на работу и покажу всему миру, что они слишком рано списали со счетов Джакомбо Джонсона. – В его голосе появился металл, а глаза стали иссиня-черными.