Рабы Парижа
Шрифт:
Андре раскрыл перед графом ладони.
— Они покрыты мозолями от работы резцом и молотком. Бог не обидел меня талантом и я верю, что. впереди ждет успех. Но надо жить и учиться. Поэтому мастеровой кормит художника, платит за его уроки у лучших живописцев Франции, покупает ему краски, кисти и холсты.
Господин де Мюсидан был восхищен услышанным и одобрительно улыбнулся.
— Все это она знает. — продолжал Андре. — И, несмотря ни на что, любит меня и верит в мою судьбу. Когда, бывает, я отчаиваюсь, она требует, чтобы я не терял мужества. Если терпение и воля могут сделать художника гением, то своим успехом я буду обязан ей. В этой комнате она поклялась мне, что никогда не будет женой другого. И я верю ее клятве. Не так давно один из самых знатных кавалеров Парижа просил ее руки. Она пошла к нему и рассказала историю нашей любви. Он поступил так, как подобает благородному человеку, и с тех пор он мой самый близкий друг.
Андре умолк, задыхаясь от волнения.
Несколько минут двое мужчин собирались с мыслями и приводили в порядок свои чувства.
Затем художник спросил:
— Желаете ли вы теперь увидеть портрет этой девушки?
— Да, — ответил граф. — Я очень благодарен вам за такое доверие.
Андре подошел к зеленой занавеске, взялся за нее рукой — и замер.
"Граф подумает, что я солгал и на самом деле показываю портрет каждому встречному", — обожгла его внезапная мысль.
Художник обернулся.
— Простите, но с моей стороны было бы нечестно продолжать притворяться.
Де Мюсидан побледнел. Взволнованный Андре не заметил, что его слова могли иметь и второй, гораздо более страшный для графа смысл.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил обеспокоенный отец Сабины.
— Только то, что я вас узнал, господин де Мюсидан. Вам было угодно назваться маркизом де Бевроном и я уважал ваше желание. Но я не могу отодвинуть эту занавеску, не предупредив вас о том, что…
Граф прервал объяснения Андре благосклонным жестом.
— Я знаю, месье, что увижу портрет моей дочери. Прошу вас открыть его.
Художник повиновался.
Картина привела графа в восторг и он долго рассматривал ее.
— Да, это — Сабина, — бормотал он. — Ее улыбка, ее выражение глаз… Замечательный портрет!…
Граф шептал еще какие-то похвалы, но Андре не расслышал их.
Наконец господин де Мюсидан отошел от картины и сел на стул.
Было заметно, что он успокоился.
Несколько недель тому назад он бы пожал плечами и презрительно рассмеялся, если бы ему предложили выдать дочь за художника, к тому же никому не известного.
Тогда он мечтал о бароне Брюле-Фаверлее.
Теперь же приходилось думать о маркизе де Круазеноа…
Вспомнив это имя, граф вздрогнул.
Если бы можно было выбирать между маркизом и художником, то де Мюсидан, не колеблясь, выбрал бы Андре.
Молодой человек говорил о клятве, которую дала ему Сабина… Известно ли ему, что девушка выходит замуж за Генриха?
Граф принялся расспрашивать художника и вскоре убедился, что тот знает если не все, то очень многое.
Аристократ и найденыш подробно обсудили предположения, планы и надежды Андре.
Уже было около полудня, когда де Мюсидан собрался уходить. Он еще раз подошел к портрету дочери и несколько минут любовался им. Потом подал художнику руку и взволнованно проговорил:
— Господин Андре, я даю вам слово, что Сабина будет вашей женой, если нам удастся спасти ее!
Бедный влюбленный едва удержался от радостного крика. "Сабина — моя!" — пела его душа.
— День свадьбы уже назначен, — грустно прибавил де Мюсидан.
— Сколько осталось времени? — с трепетом спросил Андре, спускаясь с небес на землю.
— Две недели. Всего две недели… Торопитесь! — с этими словами несчастный отец откланялся.
Андре и прежде понимал, что времени у него мало. Тем не менее слова графа ошеломили его. За две недели он должен в одиночку победить целую шайку преступников…
Задача превышала силы человеческие. Но Бог помогает влюбленным совершать невозможное, окрыляя их надеждой на будущее счастье.
— Сабина — моя! — прошептал Андре.
И эти слова, как волшебное заклинание, вернули ему энергию. Он снова достал лист бумаги, который убрал со стола при неожиданном появлении графа, и прочитал итог своих размышлений:
"Зачем мошенники руками господина Ганделю отправили Розу в Сен-Лазар?"
"Может быть, в этом и кроется тайна, которую я ищу? — подумал Андре. — Надо добиться свидания с этой женщиной. Месье Ганделю мне поможет!"
Он спрятал бумагу, взял шляпу и направился к выходу, но его остановил громкий стук в дверь.
"Неужели вернулся граф?"
Словно в ответ на эту мысль за дверью раздался женский смех.
Андре кинулся к портрету Сабины и задернул занавеску.
Едва он успел это сделать, как дверь с шумом распахнулась — ив комнату ворвался вихрь шелка, бархата и кружев.
Это была мадам Шантемиль в новом платье от Ван-Клопена.
За нею шел Ганделю-сын.
"Мне везет!" — ахнул про себя художник.
— Это мы! Вы нас не ждали? — весело закричал Гастон. — Папа сделал мне сюрприз. Добрейший человек! Я хочу усладить его старость, как говорит Леонс. Сегодня папа разбудил меня рано утром и сказал, чтобы я скорее бежал в Сен-Лазар, потому что он вчера забрал свою жалобу и Зору сейчас выпустят. Я примчался туда, мадам Шантемиль выпорхнула на свободу — и вот мы здесь!
Андре почти не слушал. Его внимание было сосредоточено на Розе.
Молодая женщина с интересом рассматривала эскизы.
— Надо отпраздновать возвращение Зоры! — продолжал Гастон. — Мы приглашаем вас на торжественный завтрак, господин Андре!
— Что? — переспросил художник, услышав свое имя.
— Пойдемте в ресторан!
"Несколько часов подряд слушать пустую болтовню маркиза де Ганделю? Благодарю покорно! — подумал Андре. — Но если я откажусь, то он уведет Розу, а мне надо с ней поговорить. И желательно без свидетелей".