Рабы Парижа
Шрифт:
Но тут подоспел хозяин в сопровождении слуг.
Бойцов разняли.
— Платите мне за убытки семнадцать франков и убирайтесь, — сказал кабатчик. — И чтобы ноги вашей тут больше не было!
Андре сказал, что готов оплатить причиненный ущерб, но его никто не услышал, потому что бродяга принялся оглушительно орать, поливая всех присутствующих потоками невыносимо грязной ругани.
Хозяин хотел послать за полицией, но не успел. Блюстители порядка уже входили в зал. По-видимому, их внимание привлекли крики нахального оборванца.
"Пока меня будут судить и карать за драку, Генрих женится на Сабине! Какая подлая ловушка!" — в отчаянии подумал Андре и обратился к полицейским:
— Я ни в чем не виноват, господа!
— И я тоже! — закричал бродяга, отвратительно кривляясь.
Бывших противников арестовали и повели на Иерусалимскую улицу.
Арестованных доставили в приемную комиссара полиции.
Бродяга тут же обернулся к сопровождавшему их сержанту и дружески пожал ему руку, затем спросил:
— Патрон здесь?
— Да.
Бродяга удовлетворенно улыбнулся и обратился к Андре:
— У вас крепкая рука, месье, и вы неплохо владеете приемами. Если бы я не успел вовремя упасть, то бой, пожалуй, окончился бы после первого же вашего удара. Надеюсь, что я не причинил вам вреда, иначе мне достанется за это от патрона.
В глубине комнаты отворилась дверь и оттуда прозвучал спокойный, уверенный голос:
— Впустите.
Андре вошел в кабинет комиссара полиции.
Его бывший противник закрыл за ним дверь и остался ждать в приемной.
Художник огляделся.
Справа от него за массивным столом сидел человек в золотых очках. Его вполне можно было бы принять за важного чиновника из министерства.
— Прошу вас, господин Андре, — с утонченной вежливостью произнес он. указывая на стул.
Художник сел.
Он уже перестал понимать, где он и что с ним происходит.
Сержант подает руку оборванцу…
Начальник наглого бродяги — полицейский чиновник в золотых очках…
Андре впервые видит этого начальника, однако тот знает его имя и узнает его с первого взгляда, несмотря на переодевание и грим…
Все это походило на сон.
— Прежде всего. — сказал господин в золотых очках, — я должен попросить у вас прощения за слишком уж бесцеремонный способ знакомства. К сожалению, выбора у меня не было. Для нас обоих очень важно, чтобы никто не знал о нашей встрече, а за вами следят зорко.
— Сегодня за мной следили? — удивился Андре.
— Да.
— Кто?
— Некий Кондель, один из самых ловких шпионов в Париже. А вы думали, что вам удалось замести свои следы?
Андре кивнул.
Незнакомец приветливо улыбнулся.
— Вы напрасно потратили время на переодевание, — сказал он. — Вашим противникам известно, что у вас есть причины следить за господином де Круазеноа?
— Да.
— Значит, они должны были узнать вас, как только вы появитесь поблизости от дома маркиза.
— Вы правы. Как же я сам до этого не додумался?
Смущение художника, похоже, доставляло его собеседнику большое удовлетворение.
— И загримировались вы неудачно, — продолжал он. — Не обижайтесь. Если бы вы собирались играть роль в домашнем спектакле, то все было бы превосходно. Но Конделя так просто не проведешь.
Человек в золотых очках встал, обошел вокруг стола и остановился перед художником.
— Зачем вы покрыли лицо красками, словно индеец? Чтобы вас не узнали, достаточно нанести по два-три штриха мягким грифелем около губ, ноздрей и бровей. Вы позволите?
Он вынул из кармана карандаш и несколько раз прикоснулся им к лицу Андре.
— Теперь взгляните в это зеркало.
Художник посмотрел — и не узнал самого себя. Брови его, казалось, срослись, рот увеличился, нос изменил форму. Злобная, наглая рожа внушала отвращение.
— Вы понимаете, что ваш грим никуда не годился? Кондель вас узнал.
— Откуда вам это известно?
— Он следил за вами, — ответил чиновник, возвращаясь в свое кресло. — Но давайте перейдем к делу. Мне нужна ваша помощь. Потому я и послал своего агента Пало в кабачок, чтобы он затеял с вами потасовку и тем самым дал полицейским возможность привести вас сюда, не вызывая подозрений у Конделя. Кстати, сотрите следы моего карандаша, иначе Кондель обязательно их заметит.
Андре повиновался.
— Кое-что мне уже известно, — сказал господин в золотых очках, вертя в руках табакерку с такой ловкостью, что ему позавидовал бы любой актер, играющий роли капиталистов в Комеди Франсэз. — Жан Лантье, у которого вы поселились, придя в Париж после побега из Вандомского приюта, ручается за вас, как за самого себя. Его зять, доктор Лорилье, клянется, что никогда не встречал более возвышенной души, более твердого характера и более безукоризненной честности, чем у вас.
Художник стал красным, как девушка, которая впервые услышала признание в любви.
— Месье! Откуда вы все это знаете?
— Дайте мне закончить. Господин Ганделю заявляет, что готов доверить вам все свое состояние даже без расписки. Все, кто работает на строительстве его нового дома, отзываются о вас с глубоким уважением, начиная с вашего друга Виньоля. Лучшие художники Франции утверждают, что вы станете знаменитым живописцем. Правда, пока вам приходится зарабатывать себе на хлеб в качестве скульптора-орнаментщика. Точные ли я имею о вас сведения?
— Да, — прошептал ошеломленный Андре.