Рабыни рампы
Шрифт:
Не произнеся больше ни слова, Карен вышла из бара. Она дошагала до Десятой авеню, отдавая себе отчет в том, как все опасливее вокруг становились люди, по мере того как она углублялась в квартал. У нее участилось дыхание. "Проклятое письмо, подумала она, - ей не следовало его посылать. Это было ошибкой с ее стороны, нужно будет ему в этом признаться". Она любила его и не должна была допустить, чтобы он уехал. Она просто хотела его видеть, и все тут. Увидеть его, убедиться, что с ним все хорошо.
Она
– Ну-ка убирайся вон отсюда! Что это такое, будить добропорядочных людей в столь поздний час! Проваливай! Вот сейчас я возьму револьвер, тогда ты у меня узнаешь!
Она убежала прочь. Возвращение к Девятой авеню ей казалось ужасно долгим. "Да, он уехал, - больше не оставалось никаких сомнений". Она написала эти свои слова, а стоило их написать, как они становились реальностью. Она шла, низко опустив голову, не замечая окружающих, что было большой ошибкой с ее стороны.
– Эй! Эй! Постой!
– какой-то человек, выпрыгнув из боковой аллеи, оказался перед ней. Он был бледный, оборванный, скорее всего наркоман. Одной рукой ох ухватился за ее сумку, а во второй у него блеснул нож.
– Ну-ка отдай, - сказал он с нервной усмешкой.
– Но там нет денег, - торопливо сказала она.
– Только личные вещи. Вот, возьмите, - сняв часы, она протянула их налетчику.
– Они дорого стоят.
Он прикоснулся лезвием ножа к ее горлу.
– Ну-ка давай сюда кошелек.
– Но часы стоят гораздо больше, - тихо уговаривала она его, пытаясь не выдавать волнения.
Вдруг нож стремительно опустился ей на руку. Она закричала, выпустив сумку, которая упала на тротуар. Он наступил на нее ногой.
– Нет!
– завопила она, подхватив ее за ремень, плотно зажмурив глаза.
Он рассмеялся.
– Ладно, возьму твои задроченные часики, - сказал он и побежал прочь по улице.
Карен осмотрела раненую руку. Он повредил ей тыльную сторону ладони, правда, неглубоко, но рана все же ужасно болела. Войдя в холл одного из ближайших зданий, она открыла кошелек. Ее приз лежал там нетронутый. Больше она не могла терпеть. Дрожащими руками она вскрыла конверт. В нем была мелко нарезанная газетная бумага.
– Не может быть, - застонала она.
Из- за ее любовной записочки Карлу он мог поменять конверты. Для этого у него была масса времени. Она чуть не позволила убить себя,
На улице она нашла мусорную урну и бросила в нее конверт. Сочившаяся из раны кровь закапала на бумагу, словно капли дождя.
У нее не было денег, и она медленно поплелась домой в отель через весь город.
Когда она вошла, Сид вскочил с кровати.
– Боже мой, что с тобой случилось?
– На меня напал бандит, - она пошла в ванную комнату, чтобы заняться там раненой рукой. Он пошел вслед за ней.
– Но ты говорила, что пойдешь делать покупки и вернешься к обеду.
– Я думала, что ты не станешь меня так долго ждать, - мрачно сказала она.
– Карен, черт подери, что на самом деле произошло?
Она резко к нему повернулась.
– Сид, послушай, не выспрашивай меня, не нужно, - у нее был взволнованный голос, и было заметно, что она находится на грани паники.
– Лучше, если ты об этом ничего не узнаешь.
Он покачал головой.
– Куда это тебя затаскивает?
– Я работаю над сценарием, ты знаешь, - медленно, отчетливо сказала она, - но мне приходится постоянно сталкиваться с одной маленькой логической задачкой.
– Ты мне не поможешь?
– взяв полотенце, она обвязала им руку.
– Предположим, кто-то совершил преступление, но нельзя этого доказать. Как ты поступишь в таком случае?
Сид озадаченно смотрел на нее.
– Никак. В таком случае, по-моему, ничего нельзя сделать.
Она согласно кивнула.
– Все правильно. Вот тут я и увязла. Что-то нужно предпринять, я права? Если только хочешь, чтобы как следует разворачивалась эта история. Ну, как ты намерен поступить?
– Не знаю, - он долго смотрел на нее.
– Но все это не та история. Где ты пропадала весь день? Карен, ты должна мне обо всем рассказать.
Подойдя к окну, она выглянула из него, не рассчитывая и наполовину увидеть там, что она увидела.
Он стоял там, перед отелем, бесцельно бродил перед ним, что лишь сильно раздражало швейцара. Человек, совсем ей не знакомый, просто слонялся перед входом в отель. Сердце у нее зашлось, когда он поднял на нее глаза, сосредоточив взгляд на ее окне. Потом он ушел.
Вероятно, все это лишь ее разыгравшееся воображение. Она была напугана, и на протяжении последних недель любая тень заставляла ее вздрагивать.
– О чем мы это говорили? Ну-ка скажи!
Она закрыла глаза, чувствуя свое одиночество.
– Об одной истории, Сид, больше ни о чем. О той, которую я придумала.
В тот же вечер, приблизительно в то же время, когда бандит полоснул ножом по руке Карен, защищавшую пакет разрезанной газетной бумаги, Лейк разговаривала по телефону.