Рабыни рампы

Спенсер Джуди

Она вновь коснулась ящика чуткими пальцами. Она не предполагала, что сегодня оно уже там. Она открыла его. Внутри она заметила что-то бледно-зеленое. Ей пришлось немного повозиться, но наконец она ухитрилась вскрыть конверт. На этот раз там была написана одна строчка: "Ваш муж поддерживает любовную связь с другой женщиной".

Буквы были вырезаны из журналов, поэтому Крис была уверена, что вряд ли имеет дело со здоровым и нормальным человеком. Крис не отдавала себе отчета, с кем ей приходится иметь дело, и если бы эти люди просто отошли в сторону, оставив ее в покое,

она постаралась бы забыть обо всей этой заварухе. Она положила записку в карман. Руки у нее были холодные и влажные. Еще один месяц. Четыре недели. После этого она лишь посмеется над всем этим. Они оба посмеются - и она, и Гарри.

Она услышала, как в доме зазвонил телефон. Она быстро подбежала к нему.

– Хэлло?

– Привет, Крис. Кажется, сегодня съемки затянутся до поздней ночи.

– Значит, ночью тебя не будет?
– медленно сказала она.
– Бумажка зашуршала у нее в кармане.

– Если смогу вырваться, то приеду.

Повесив трубку, она пошла наверх, где присовокупила записку к тем, которые уже лежали в шкатулке для драгоценностей.

Они азартно кривлялись, рассказывали друг другу смешные истории, отчаянно, слегка ослабев от смеха, занимались всякими глупостями.

– Значит, - говорила Карен, не переставая хихикать и подходя к концу какой-то длинной, растянутой байки, - банковский менеджер говорит, обращаясь к рассказчику: "Вот бездельник лапчатый. Так не дадите ли лягушонку заем?" - она расхохоталась.

– Ужасно, - хохотнула Лейк.

Гарри, она и Карен слонялись без дела среди декораций, пытаясь немного отдохнуть.

– Ну, у кого есть еще что-нибудь?

– Я придумала, - крикнула Карен. В глазах у нее плясали озорные искорки.
– Давай подрежем волосы у Гарри!

– Нет, нет, что вы, с ума сошли?

Лейк с угрожающим видом приблизилась к нему, и ему пришлось активно отбиваться от них обеих. Обе девушки повалились на стулья в углу, умирая от смеха.

– Вы, ребята, считаете, что просто неотразимы, да?

– Конечно, - без ложной скромности призналась Лейк.
– Ты должен признать, что мы просто сногсшибательны.

– Поразительные, - вставила Карен.

– Вы знаете, какие чувства я к вам испытываю?
– ухмыльнулся Гарри.
– Вся трагедия моей жизни заключается в том, что я не смог изобрести космический смеситель. Я бы отправил вас обеих в него и… наверняка оттуда появилось бы само совершенство.

– Совершенная женщина?

– Да, конечно, - Гарри, зажмурив глаза, улыбнулся.
– И я был бы владельцем этой чудесной, сладкой, благовоспитанной, дикой, непредсказуемой, отличающейся абсолютной красотой женщины.

– С волосами двух оттенков, - глупо ухмыльнулась Карен.
– Послушайте, я вспомнила еще один анекдот: Адам и Ева в Эдемском саду слоняются, как водится, без дела, и Ева говорит…

– Ты на самом деле считаешь, что вместе мы были бы совершенством?
– переспросила Лейк, заинтригованная высказанной им идеей.

– Это синдром старой домохозяйки вкупе с проституткой, - заявила Карен.

– Очень тебя благодарю. Кажется, я знаю, каков мой вклад.

–

Да дело не в том, - вступил в спор Гарри.
– Просто вы, ребята, симбиотический тип. Когда вы вместе, то перед глазами само совершенство.

– Хотелось бы приступить снова к работе, - вздохнула Лейк.
– Мне уже надоели эти посиделки. У меня напрасно растрачивается творческая энергия.

– Нет, ты только послушай меня секунду. В картине поет голос Карен, так? Но если спросить зрителей, они скажут, что поет Лейк. О'кей, начинаются титры. Они их читают, если только умеют читать титры, и понимают, что поет кто-то другой - Карен Сингер. Значит, кто поет на самом деле? И ты, и она! Вы обе.

Карен постучала ему по голове.

– Ты сейчас говоришь так, как твоя сестра. Весьма странно. Пойду посмотрю, нужна ли я еще им. Если не нужна, поеду домой, немного поплаваю в бассейне. Еще встретимся, ребята, - она помахала им рукой в знак прощания.

– Сегодня ночью я свободен, - озорно подмигнул Гарри Лейк.

Она ответила ему тем же.

Ассистент режиссера постучал в дверь уборной.

– Мисс Истмэн, все для вас готово.

– Наконец-то, - заворчала она.
– Ты будешь за мной наблюдать?

– Ты этого хочешь?

– Да, пожалуйста.

– Ладно, договорились.

Они поднялись на съемочную площадку вместе. Мэтт подошел, чтобы поговорить с Лейк в ту минуту, когда ей поправляли грим и прическу.

– Прежде я хочу устроить прогон, Лейк, поэтому не волнуйся. Просто послушай фонограмму, пронаблюдай за синхронным совпадением губ, в общем, делай то, что находишь нужным. Гарри, ты здесь, как я полагаю, для оказания моральной поддержки?

– Да.

– Отлично. Найди где-нибудь свободное местечко и сиди тихо. Чтобы ни один мускул на твоем лице не дрогнул. Приготовиться к прогону. Касается всех!
– когда Мэтт вернулся на свое место, он сказал операторам: - Начинайте снимать очень тихо. Я хочу поймать ее до того, как она начнет играть.

– Фонограмму!

Музыка заполнила всю съемочную площадку. Музыкальное вступление пронзило насквозь тело Лейк. У нее затрепетала шея, словно нежный стебелек. Она открыла рот и раздался голос, такой же сладостный, такой же совершенный, как и ее лицо. Это был голос Карен, который вибрировал на губах Лейк, мягко слетал с ее языка. Она, по существу, чувствовала фразировку песни, ощущала тот эмоциональный выбор, который делала Карен для каждого ее слова. Она чувствовала эту музыку внутри себя, она была вся ею переполнена. Растворились, замерли последние звуки. На площадке воцарилась тишина.

Стоявший рядом с Мэттом ассистент прошептал:

– Черт подери, что-то весьма странное.

Лейк казалась озадаченной.

– Ну, все в порядке?

– Мы сняли все?
– тихо спросил он у оператора.

Тот жестом дал ему понять, что все в порядке.

– Ну как? Хорошо?
– крикнула Лейк, начиная чувствовать какую-то непонятную тревогу.

Гарри ответил:

– Это было само совершенство.

– Ты никогда не думал о смерти?
– спросила Лейк у Гарри поздно ночью.