Рабыни рампы
Шрифт:
Глухие рыдания потрясли его.
– Я любил Крис. Я так и не осознавал, как сильно.
– Я знаю.
– Нужно затратить чертовски много времени, чтобы это осознать.
Зазвонил телефон. Джекки хотела встать, чтобы подойти к аппарату.
– Пусть звонит, - сказал Гарри.
– Мы оба знаем, кто звонит.
Раздалось двадцать семь звонков.
– Я так рада, что ты приехал.
– Просто какое-то паразитство, - извиняющимся тоном произнес Сид.
– Ведь я мог бы вызвать лимузин, чтобы довезти меня до аэропорта.
– Не глупи, Сид, - ответила Карен,
– Ты выдумываешь любые предлоги, только чтобы не показываться у меня в доме.
– Лейк все еще звонит?
Она кивнула.
– Да, через каждый час. Гарри не желает с ней разговаривать, а она сходит с ума. Бедный Гарри. Его маленькая дочурка находится в коматозном состоянии уже неделю, а сам он не выносит и мысли, чтобы прикончили Крис.
– "Прикончить", - она нервно засмеялась.
– Какое слово, а? Когда мы с ним в последний раз говорили… Сид, он не признает того факта, что она мертва. До тех пор пока работают аппараты в реанимационной, он считает, что она жива. Как все это печально, - она дернула за завитушку крышечку на картонной чашке.
– На сколько ты уезжаешь?
– Покуда мне не надоест Англия. Там, в сельской местности, должно быть, очень приятно в это время года. Кроме того, я слышал, что в Ноттингеме очень весело, там много голубых.
– Ноттингем. Робин Гуд и его весельчаки?
– Я остаюсь таким, каким был.
Она чуть заметно улыбнулась.
– Мне не хочется, чтобы ты уезжал. Ты единственный нормальный человек из всех моих знакомых.
– Дорогая, я пожилой гример и гомосексуалист. Если таковы твои представления о нормальном человеке, тогда жизни твоей не позавидуешь.
– Да, моей жизни не позавидуешь, - на пол упала слеза.
– Сид, я так стараюсь делать то, что нужно.
Он потянул себя за прядь волос.
– Не слишком старайся, Карен. Жизнь трудна, ужасна и к тому же чертовски коротка. Ты ведь несчастна с Мэттом, да?
Она посмотрела на него с тревогой.
– Послушай, повсюду ходят различные слухи. Я это давно предчувствовал. Вы ужасно привязаны друг к другу, но мне всегда казалось, что ты его не любишь так, как должно. Может, ты думаешь о ком-то другом?
– Просто думаю, - согласилась она.
– Только всего.
– В таком случае иди к тому человеку, которого любишь. Независимо от того, уйдешь ли ты или останешься, все равно Мэтт от этого будет страдать. Если ты попытаешься уберечь его от страданий, все равно кто-то другой обязательно их ему причинит, и все равно построенный тобой карточный домик рухнет. Ты не в состоянии сделать жизнь менее трагичной, просто оставаясь хорошей девушкой. Ты следуешь всем установленным правилам и от этого будешь несчастна. Делай то, что хочешь, постарайся доверять больше себе самой. Ты не ошибешься, ты всегда будешь делать то, что надо.
– В твоих устах все звучит так просто. Кажется, все легко.
– Нет, отнюдь, моя дорогая. Это на самом деле просто. Но не легко. Это уже совсем другая история.
По радио объявили о посадке на его рейс.
– Ну, прощай, - сказал он мелодичным голосом, целуя ее в щечку.
– Побереги себя.
–
– спросила она.
– Напиши мне через "Амэрикэн экспресс" в Лондоне, - крикнул он, бегом направляясь к воротам.
– Там, в их офисе, я обычно забираю свою почту, когда не знаю, где буду в ближайшее время.
Улыбающаяся женщина протянула ему картонку с указанием номера его места.
– Это последнее у меня место возле окна, - сказала она.
– Вам повезло.
Он церемонно прикоснулся рукой к полям своей шляпы.
– Мне всегда везет.
Забросив через плечо дорожную сумку, он пошел на посадку в самолет. Многие радушно приветствовали его, улыбаясь, говорили, как они рады, что он летит вместе с ними. Он улыбался им в ответ. Заталкивая сумку под сиденье, принимаясь подгонять ремни по своей фигуре, он вдруг почувствовал, как его на какое-то мгновение пронзила острая боль, связанная с представлением о том, что он уезжает. Он больше не надеялся увидеть Джорджа. Даже если они и встретятся, у него к нему никогда не появятся такие чувства, как прежде. Вытащив из кармана расположенного впереди кресла журнал аэролиний, он углубился в чтение.
"Какой я уже старый, - внезапно подумал он.
– Слишком стар, чтобы постоянно посещать бары. Ничего нет печальнее стареющего гомосека". Он был достаточно богат и мог себе позволить купить какого-нибудь красивого парня, но он еще был в полном соку и мог рассчитывать на встречу на каком-нибудь танцевальном вечере с мистером Нужным, который надолго войдет в его жизнь.
– У тебя еще есть шанс, Сид Фрейзи, - проворчал он про себя.
Какой- то человек, к которому можно было отнести выражение "изъеденный морщинами", сел в соседнее с ним кресло. На нем был кожаный пиджак, хлопчатобумажные джинсы в весьма жалком состоянии и старомодная шотландка зеленого цвета.
Он нечаянно толкнул под локоть Сида и промурлыкал извинение.
– Ничего, ничего, - галантно отозвался Сид.
Сосед бросил на него беглый взгляд, они улыбнулись друг другу.
– Какая отличная у вас шляпа!
– заметил он.
– Благодарю вас.
Пульс Сида вдруг учащенно забился. "Полный идиотизм", - подумал он. Какая-то часть его начала задавать вопросы. Был ли этот человек, которого хоть сейчас помещай на плакат "Курите сигареты Мальборо", гомосеком? Выражает ли он интерес к продолжительным интимным отношениям с остроумным, очаровательным чернокожим, который находится в полном соку? Захочет ли он…
"Я все еще в это верю, - удивлялся сам себе Сид.
– После всего того, что я видел, что сделал, что было сделано для меня, я все еще верю во всемогущую власть любви. И что в один прекрасный день она меня найдет. Я верю, что все мы достойны любви, и это вполне достижимая вещь в этой жизни".
"Я все еще верю".
И от этой мысли ему становилось уютно и тепло на душе.
Карен пришлось преодолевать пробки в уличном движении в часы "пик", и она лишь к наступлению вечера добралась домой из аэропорта. Перед домом на лавочке сидела Лейк, ожидая ее приезда. Она бегом бросилась навстречу машине, даже не дав Карен оттуда вылезти.