Рабыни рампы
Шрифт:
– Прошу меня простить, но я здесь слушаю только режиссера!
– Эта девушка принята!
– рявкнул Мэтт под общий взрыв хохота. Ему было просто необходимо увидеть эту вспышку гнева, узнать, скрывается ли за этой милой робостью какая-то острота, резкость, "изюминка". Да, в ней был огонь. Он попросил актеров сыграть еще одну сценку. Карен быстро ее просмотрела.
– Здесь говорится, что мы должны поцеловаться, - сказала она Гарри с сомнением в голосе.
– Ничего не имею против, - рассмеялся он в ответ.
– Ну,
Она пробормотала что-то неразборчивое и покраснела. Конечно, ей хотелось поцеловать Гарри. Но она не рассчитывала, что придется делать это на людях. На протяжении всей сценки Карен находилась в затруднительном положении. Понятно, поцелуй, но какой именно? Поцелуй тетушки, на прогулке или в безлюдном месте в парке? А что предполагал Гарри? Карен вовсе не улыбалось остаться после этого с распухшими губами и языком.
Положив руку ей на плечо, Гарри повернул ее к себе. Он был невысокого роста, но на фоне миниатюрной Карен выглядел не хуже Джона Уэйна. Она глядела в пол. Он поднял ее подбородок, чтобы она посмотрела ему прямо в глаза. В прекрасные зеленые глаза.
– Только ты и я, крошка.
Наклонившись, он поцеловал ее в кончик носа. Ей стало щекотно. Когда робкая улыбка раздвинула ее губы, он поцеловал ее. Она открыла рот пошире, а руки машинально потянулись к его плечам - вполне естественный, расслабляющий жест. От него пахло кофе. Потом всю жизнь, независимо от обстоятельств, запах кофе вызывал у нее сексуальный настрой.
Они медленно оторвались друг от друга. Не чувствуя на плечах рук Гарри, она ощутила себя совершенно обнаженной.
Мэтт со странным выражением на лице наблюдал за ее действиями.
– Благодарю вас, большое спасибо, - сказал он.
– Я дам вам знать при первой возможности.
– Хорошо, - вздохнула она, будучи уверена, что больше никогда не увидит Мэтта Сингера.
– Желаю успеха вашей картине.
Когда актеры ушли, оператор, повернувшись к Мэтту, спросил:
– Для чего ты им дал вторую сценку?
Мэтт пожал плечами.
– Мне хотелось узнать, какие между ними отношения.
– Ну и что?
– Это был первый поцелуй, если я на самом деле понимаю в этом толк.
– Ну и что?
– повторил оператор.
– А то, - сказал Мэтт, - что я женюсь на этой девушке.
– Значит, она получила роль, - заключил оператор.
– Черт!
– Лейк быстро сняла с ноги шлепанец и запустила его в бегущего по стене таракана.
– Проклятые твари!
У нее были отвратительные шлепанцы - пушистые, розового цвета. Их для нее купила Карен, а для себя выбрала точно такие, только голубые.
– Проклятые твари!
– согласилась с ней Карен, разливая шоколад по кружкам.
Увидев девушек вместе, любой мог бы сказать: "Красивая блондинка, красивая брюнетка".
Карен села.
– По-моему, все прошло удачно. Ну и слава Богу!
– она заглянула в кружку.
– Без зефира не так вкусно, а?
Лейк
– О чем ты думаешь, Карен? Я знаю, что без зефира не так вкусно.
– Послушай, Лейк, - медленно сказала Карен.
– Ты когда-нибудь занималась любовью с мужчиной?
– Я не девственница, - ответила Лейк. Она почувствовала, как становится все холоднее и все дальше отстраняется от подруги. Нужно уметь беречь свои тайны.
– Ну… как это?
Никак. Внутри испытываешь холод и становишься похожей на погасший камин, из которого нужно удалить золу. Да еще и ощущение внутренней нечистоплотности.
– Что ты имеешь в виду?
– В первый раз больно?
– Немного. Но если расслабиться, боли почти не чувствуешь, честно, - поспешила добавить Лейк, заметив на лице у Карен ужас.
– Вообще-то это приятно. Карен положила свою маленькую ручку на ладонь Лейк. Холодные руки - теплое сердце. У Карен было теплое сердце, проносились в голове Лейк идиотские мысли. У Лейк холодная п… Эй, ребята, озеро замерзло, можно покататься на коньках!
– Лейк, тебя случайно не насиловали, с тобой ничего не произошло в этом роде?
– Нет, - рассмеялась она.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому, что всякий раз, когда разговор заходит о сексе, у тебя на лице появляется вот это странное выражение, словно ты при этом вспоминаешь посещение зубного врача, который продолбил тебе корневой канал.
– Мне кажется, - ответила Лейк ровным тоном, - что секс с верно найденным человеком, с тем, кого ты любишь, кому доверяешь, может стать просто чудесным наслаждением.
– Что-то ты говоришь не очень уверенно. Ты на самом деле так считаешь, веришь в это?
– Нет, - помахала Лейк своим пушистым шлепанцем.
– Но я надеюсь, что это так, - она допила до конца шоколад.
– Я на самом деле надеюсь.
5
Да, теперь она отлично представляла себе заголовки в газетах:
Лейк Истмэн. Дебют певицы у Камилла.
Тысячи людей умирают в давке, пытаясь спастись бегством.
Она что было сил опиралась на крышку фортепиано, костяшки на руках побелели, но ничего не помогало. Все требовали, чтобы она спела, даже несмотря на тот провал, который, по мнению Лейк, ей сопутствовал на прослушивании "Ребенка в пятницу". Пианист отчаянно моргал, пытаясь ее приободрить.
– Давай, давай, куколка. Все они будут глазеть на тебя и не различат фальшивых нот.
– Хотелось бы.
Он сыграл вступление. Она прозевала начало. Среди посетителей раздался беззлобный смех. Оторвав глаза от тарелок и бокалов, они выжидательно разглядывали ее. Лейк уяснила весьма ценный урок: есть только один способ овладеть вниманием аудитории - взять себя в руки.