Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России
Шрифт:
То, что произошло дальше, в очередной раз подтверждает тезис не только об убежденности и политической воле, но и о незаурядных организационных способностях, свойственных многим лидерам накшбандийа. Это их уже известное по предыдущим сюжетам качество было, безусловно, присуще и Ахмаду Сирхинди. Во время заключения шейха его ученикам и сторонникам не просто удалось поднять восстание. Последователь шейха Сирхинди, взбунтовавшийся полководец Джахангира Махабатхан, собрав свое войско, сумел провести быстрое наступление. И более того, сторонник Ахмада Сирхинди отправил самого Джахангира в «ссылку» в местечко Джалум, где император признал свою
После этого шейх выдвинул императору ряд жестких требований (в том числе относительно места и роли мусульманских духовных лиц в государстве), и эти требования были удовлетворены. Изгнанные сторонники шейха при дворе и уволенные чиновники были возвращены. Называя вещи своими именами, нужно сказать, что фактически, при сохранении Джахангира на троне, произошел переворот, сделавший «партию» шейха Ахмада Сир-хинди господствующей в империи Великих Моголов.
Отметим, что этот захватывающий эпизод не первый и не последний, когда влияние шейхов накшбандийа двигало армиями.
Впоследствии два представителя Великих Моголов – Шах-Джахан и, главное, Аурангзеб – в союзе с шейхами ордена восстановили действие исламских обычаев и провозгласили курс на политику обновления ислама и очищения его от греховных нововведений предыдущего периода27. То есть исполнили то, что было предначертано Ахмадом Сирхинди и чему сопротивлялся Акбар.
Еще одна существенная деталь: известно, что Ахмад Сирхинди поддерживал переписку с духовными братьями, остававшимися на родине ордена в Средней Азии28. То есть отдавал должное исходной территории своего братства и его единству.
Все вышеизложенное подтверждает тезис о неразрывной связи представителей династии Тимуридов и Бабуридов с шейхами братства накшбандийа на протяжении многих веков.
Связь эта фиксируется с периода формирования как династии, так и суфийского братства и продолжается до конца правления Великих Моголов. Соперничество между участниками тандема неизменно шло за властное доминирование на общем завоеванном пространстве.
Основные вехи этого «союза соперников» обозначены на приведенной ниже схеме (рис. 2).
Рис. 2
После Аурангзеба для Великих Моголов начался трудный период, который закончился изгнанием последнего представителя династии в 1858 г.
Однако важно подчеркнуть, что вековая противоречивая спаянность Бабуридов с накшбандийа-ходжаган осталась неразрывной. А центром, наиболее остро ощущающим свою преемственность по отношению к династии Моголов, остался Лахор, резиденция Великих Моголов на севере современного Пакистана. А как было показано выше, именно Лахор играет важную роль в установлении культурно-исторических контактов Пакистана со странами Средней Азии, Узбекистаном в первую очередь. Все это говорит о том, что традиция Великих Моголов, связь между их династией и орденом имеют важное значение для нынешней пакистанской идентичности.
Поэтому то огромное участие, которое Пакистан принял в создании движения Талибан, невозможно отделить и от этого представления о своей идентичности, и от основанного на нем (неоднократно подчеркнутого),
Но может ли движение Талибан находиться в какой-либо значимой взаимосвязи с суфийским орденом накшбандийа? А ведь без наличия такой связи трудно говорить о какой бы то ни было преемственности (тем более религиозной) по отношению к завоеваниям великих предшественников.
В самом деле, талибы – радикальные исламисты, очистители ислама. А очистители ислама традиционно находятся в сложных отношениях с суфиями. В сложных, но не обязательно только антагонистических.
Есть много примеров близких отношений между суфиями и исламскими радикалами. Начнем с того, что Ибн Таймийа, ранний провозвестник учения ваххабитов и высочайший авторитет для многих поколений исламских радикалов, сам был последователем «правоверных суфийских шейхов», имена которых называл29.
Очень прочные отношения с суфиями поддерживали радикалы-очистители из движения сенусийа. Само движение сенусийа в Алжире середины XIX века оформилось как суфийское братство, но несло в себе значительный заряд ваххабитских идей, воспринятых его основателем в Аравии.
Наконец, еще один пример уже из нашей эпохи – радикально-исламское движение в Таджикистане в начале 90-х годов ХХ века, оформившееся в вооруженную Объединенную таджикскую оппозицию (ОТО). Боевые формирования ОТО в период военных действий в Таджикистане получили устойчивое название «ваххабитов» в связи с их контактами, требованиями к своим сторонникам, а также сосредоточенной нацеленностью на восстановление чистоты ислама с оружием в руках весьма жесткими методами. Однако хорошо известно, что некоторые лидеры ОТО принадлежали к суфийской традиции, от которой никогда не отрекались. Наиболее яркий пример подобной двойной духовной идентичности – Ходжи-Акбар Тураджонзода30.
Все эти обстоятельства позволяют задаться вопросом и о нечуждости талибов суфийской традиции в целом и накшбандийской в особенности (учитывая глубокие исторические корни этого братства в центральноазиатском регионе, а также его настойчивость и решительность в продвижении своего влияния).
В связи с этим нельзя не вспомнить широко известный эпизод расстрела войсками Талибан бамианских Будд в начале 2001 года. Этот акт сами талибы объясняли исключительно верностью исламским заветам. Но только ли в этом дело? В исламском мире тогда звучали голоса, призывавшие талибов не завершать начатое разрушение, однако талибов это не остановило.
Начнем с того, что данный акт талибов является прямым повторением аналогичных действий Чингисхана, который приказал стереть лицо одной из статуй. Известно также, что представитель династии Великих Моголов Аурангзеб, сохранявший с шейхами накшбандийа союзнические отношения, тоже осуществил посягательство на бамианских Будд (разрушил их ноги и лица)31. Так что талибы, уничтожая статуи, просто завершали то, что начали Чингисхан и Великие Моголы. А поскольку Аурангзеб проводил религиозную политику, находившуюся в русле учения Ахмада Сирхинди, и в его правление было разрушено множество неисламских культовых сооружений и памятников, то и его действия в Бамиане нельзя вывести из этого ряда.